– Ну, знаешь, обезьяна, тебе повезло, что ты не носишь парика. Твой хозяин своей шевелюре не мог бы сказать спасибо. Но хватит, однако, смеяться.

Помня о серьезности момента, неустрашимый охотник без промедления опять врубается со всей силы в толщу снега, извлекая на этот раз нашего джентльмена. Тот – без сознания, лицо – восковой бледности.

Засыпанным мулам дышалось легче, воздух сохранился под навьюченным на них грузом. Но его уже не хватает, и животные начинают отчаянно биться.

Ведомые безошибочным инстинктом, которого, к сожалению, нет у человека, они угадывают, чувствуют, в какую сторону надо направить усилия, чтобы вырваться из снежного плена.

Словно повинуясь приказу, четвероногие пробиваются коридором, параллельным коридору Перро. А канадец тем временем ныряет, вытягивая из снега лакея и кучера – одного за руку, другого за ногу. Оба недвижимы, как трупы.

– Уф! – отдувается отважный спасатель. – Больше не могу. И неудивительно, черт возьми!

Мулы с грузом на спине, связанные, как вы помните, вместе, устраивают такую пляску, что свод коридора рушится и едва не заваливает ослабевшего Перро.

– Но! Милые мои, поосторожнее! Поосторожнее, но-но!

Мулы, дрожа, с содранной кожей, охотно слушаются и останавливаются.

– Животные целы-целехоньки, – бормочет метис, едва переводя дыхание, весь в поту, еле держась на ногах, – а вот люди, кажется, плохи. Начнем с хозяина. Эй, месье, опасность миновала, приходите же в себя. Он меня не слышит, ну ничего, капля спиртного его оживит. Надо открыть рот, но, Бог мой, не вытащу ли я из сэра Лесли челюсть, как грубиян Лось? Буду осторожен.

Англичанин, глотнув немного виски, с трудом открывает наконец глаза, поднимает голову, видит грубоватое, доброе лицо охотника, берет флягу и, опорожнив ее на добрую четверть, потягиваясь, встает.

Он может двигать руками, ногами и даже говорить:

– Это вы, Перро?

– Да, месье.

– Вы еще раз спасли мне жизнь.

– Каждый делает что может, месье.

– Вы с такой самоотверженностью участвуете в этой экспедиции, заботитесь, чтобы она удалась.

– Черт возьми! Я ведь дал слово помочь убить бигорна и делаю все, чтобы его сдержать. Кстати, предчувствия мне подсказывают: долгожданный момент близок.

– О, если б это было так!

– Я не собираюсь командовать, но послушайтесь совета: лучше ружье иметь при себе. Если в этих местах есть бигорны – а я в этом уверен, – они скоро появятся здесь, посмотреть, не завалена ли лавиной их дорога. Тут ошибиться невозможно: кто говорит «лавина», тот говорит «бигорны».

Оживившись от таких обещаний и от виски, наш джентльмен очистил ствол ружья от набившегося снега, убедился, что курок и весь механизм работают нормально, вложил в оба магазина патроны и, не сводя глаз с хорошо обозреваемой горной тропы, начал с нетерпением ждать.

Тем временем Перро силится привести в чувство других участников экспедиции, которые не подают признаков жизни.

– Ну что за мокрые курицы, – ворчит отважный канадец, – стоит ли падать в обморок от снега, навалившегося на спину и забившего уши? И как вам не стыдно лежать без движения, когда ваш хозяин уже на ногах. И животные живы-здоровы!

В ответ – ни звука. Тогда метис подтянул к себе кучера и начал так энергично массировать его торс, что бедняга заорал, зовя на помощь.

Возница пришел в себя уже через две минуты – так эффективно растирание, средство простое, но надежное, тем более что канадец вкладывал в свои действия энергию и уверенность.

– Ну вот, теперь, когда ты завопил как резаный, окажи такую же помощь своим товарищам – этой китайской обезьянке и вон тому пуришинелю в ливрее. Давай, давай, три сильнее, вспомни, как загораются спички от трения, недаром они и покрыты фротфоромnote 88.

Оглушенный этим потоком слов, чувствуя, как ноет тело после снежного купания, ослепленный солнцем, кучер взял флягу, из которой пил хозяин, отхлебнул, чтобы взбодриться, хорошую порцию и послушно пошел растирать своих товарищей.

Перро, быстро зарядив свой старенький шарп, приблизился к англичанину, который со свойственным ему фантастическим эгоизмом даже не поинтересовался, как чувствуют себя слуги.

Перро внимательно осматривает местность и говорит:

– А я не ошибся, месье… Они появились!

– Бигорны. – Голос сэра Джорджа задрожал.

– Да, бигорны. Их целая дюжина.

Его Высочество потянулся за лорнетом.

– Я вам не приказываю, но лучше не возитесь с этим, они могут выбежать прямо на нас как молния – не успеете и глазом моргнуть.

– Но где они?

– Повыше, в четырехстах ярдах отсюда, на противоположном склоне расщелины.

– Эти белые неподвижные пятна?

– Они самые, смотрите, смотрите, двигаются…

– Только и всего, – разочарованно прошептал джентльмен.

(Надеюсь, читатель уже понял, что заявление сэра Лесли, сделанное в Клубе охотников, о том, что он охотился на бигорнов, является не чем иным, как хвастливой выдумкой самонадеянного аристократа.)

– Вы их недооцениваете, – продолжал Перро, – это красивейшее животное. На таком расстоянии, да еще когда смотришь снизу вверх, они, может быть, и не производят впечатления, но, поверьте, редко где можно встретить таких красавцев.

– Не спорю, но как их направить в нашу сторону?

– Они придут сами, добровольно, держась этой темной линии – следа, оставленного лавиной. Не забывайте, мы сейчас на их дороге, бигорны по ней ходят на выпас и возвращаются обратно.

– Их могут отпугнуть мулы.

– С того места мулов не видать.

– А нас?

– И нас – с высоты мы сливаемся с камнями и кустами, сорванными лавиной. Бигорны очень осторожны, пугливы, но любопытства у этих красавцев еще больше. Сейчас они примчатся сюда во весь опор, чтобы посмотреть, в порядке ли их дорога.

– На все у вас, Перро, есть ответ.

– Внимание, вот они! Я их не ждал так скоро.

Сэр Джордж, опытный охотник с исключительным самообладанием, чувствует, как вспотели его ладони.

Сердце лихорадочно бьется.

Светло-коричневые и светло-серые пятна, оторвавшись от скал, с фантастической быстротой мчатся вниз. Силуэты их неразличимы, словно катятся обросшие мхом камни.

– Они… – повторяет канадец. – Одиннадцать. Что скажете об этих прыжках, этих толчках ногами?

– Восхитительно!

Пятна увеличиваются, теперь отчетливо видны очертания животных.

Огромная голова на изогнутой шее, устрашающая спираль рогов, ноги, заросшие сверху до колена длинной шерстью грязно-белого цвета, – зимнее одеяние бигорнов в это время года начинает спадать.

На их пути – расщелина десяти метров шириной. Бигорны перенеслись с одного края на другой с удивительной легкостью – без остановки, без колебаний. И опять стремительный, безумный бег.

Стадо мчится по уступу, что на сотню метров выше плато, на котором притаились наши охотники. На пути отвесная скала – шестьдесят футовnote 89 вниз.

– Им не прыгнуть, – роняет сэр Джордж.

– Посмотрим, – отвечает Перро.

Едва произнес он эти слова, как все стадо бросается головой вперед, в пустоту. Каждый из бигорнов в ореоле длинной шерсти на миг застывает меж небом и землей, потом мягко опускается на ноги – металлические рессоры и снова бросается вскачь, ни на минуту не замедляя бега. Едва касаясь копытами земли, прекрасные животные приближаются к месту, где сползла лавина.

Неожиданно увидев в двадцати шагах мулов и людей, они останавливаются, присев на задние ноги и грациозно вскинув головы, – воплощенное совершенство.

Если смотреть снизу вверх, бигорны кажутся огромными. Сэр Джордж, воспользовавшись краткой остановкой, длящейся не более двух секунд, успевает вскинуть ружье и сделать два выстрела.