— Даже так?

— Да. И я не стыжусь в этом признаться. При первой встрече мне показалось, что вы напыщенный мальчишка, одаренный по странной прихоти судьбы паче всякой меры, и которому блеск золота заменил совесть. Теперь же я вижу, что вам не чуждо сострадание, и что вы действительно стремитесь сделать этот мир хоть чуточку лучше.

— Даже не знаю, что вам сказать, — смутился Март. — Неужели это такая редкость среди «одаренных»?

— Нет. Вовсе нет. Но и не так часто, как прежде.

— Раньше было лучше?

— Представьте себе, молодой человек. Я знаю, в это трудно поверить, но… вы помните историю?

— Ну так, в общих чертах, — осторожно ответил Колычев, у которого история этого мира переплелась с той, что была в его, в какой-то причудливый узор. Он не всегда мог сразу сообразить, что было здесь, а что в том, оставленном им мире.

— Когда были найдены первые россыпи звездных адамантов, это подстегнуло не только технический, но и социальный прогресс. Да-да, юноша, не усмехайтесь столь скептически, все так и было. Какая, в сущности, ирония судьбы. Из камней делали символы тщеславия: колье, перстни, диадемы — а они, пробуждая в своих новых владельцах дар, нередко открывали способность сопереживать. Думать не только о себе, но и об окружающих.

— Хотите сказать, что у аристократов и купцов стала появляться совесть?

— Можно сказать и так, — кивнула Зинаида Виссарионовна. — Началась эпоха великих реформ, и не будет преувеличением сказать, что она прошла под светом стелларов. Развивались не только техника, но и наука, а также медицина, педагогика… — да вообще все!

— А что же случилось потом?

— Да ничего особенного. Люди стали привыкать к своим новым способностям и сложившемуся положению вещей. Тем более, что ситуация и впрямь кардинально улучшилась. Не стало крепостного права и других пережитков прошлого. Появились права и свободы. Россия переменилась, и … многие из числа власть предержащих решили, что этого довольно. Нет надобности идти дальше, ведь все и так хорошо.

— Остановилось развитие?

— Не во всем, но в целом верно. И в вас я вижу большой потенциал созидательного развития. Вы можете стать выдающимся целителем!

— То есть ваше первое впечатление было обманчивым? Это радует. Но в том, что касается моих медицинских дарований, я думаю, они куда скромнее, чем вам представляется. Основную работу в этом плане делает доктор Крылов. Я же, в большей мере, обеспечиваю энергопоток. Выступаю, так сказать, в роли батарейки.

— Мартемьян Андреевич, не забывайте, что перед вами гросс, — просто, без всякой аффектации ответила Еромольева. — Ваша аура для меня все равно что открытая книга. И без тени сомнения могу подтвердить — вы имеете необходимый внутренний резерв, чтобы в обозримой перспективе стать в нашей сфере знания экспертом и настоящим новатором. Да, есть у вас таланты и в иных отраслях, а что еще важнее, вы действительно очень «энергоемкий» одаренный. Такой уровень Силы я встречала только один раз. У Ивана Архиповича Колычева. Вашего, так сказать, однофамильца, — не без намека и особого значения произнесла она последние слова.

— Не знал, что это так просто определить, — с легкой досадой отозвался Март.

То, что его возможности могут запросто читаться через «сферу» другими одаренными, да еще и с такими подробностями, его никоим образом не обрадовало.

— Вовсе не легко, — возразила целительница. — Но повторяю, я гросс!

— Гросс, гросс, только и слышу со всех сторон. Что это, вообще, значит?

— Хороший вопрос, Мартемьян Андреевич. Если коротко, этот титул обозначает, что его носитель — очень сильный одаренный в своей области. Лучший из лучших. Но дело не только в этом. За каждым гроссом стоят его ученики и соратники, объединенные в сообщество, клан или, если угодно, в корпорацию.

— Например, за вами — целители?

— Верно. А еще врачи, фармацевты, артефакторы, специализирующиеся на лечебном оборудовании, и многие другие. На первый взгляд, не самые могущественные люди, но…

— Но жить хочется всем! — продолжил за нее Колычев.

— Вы правы, — кивнула Зинаида Виссарионовна. — Поэтому, несмотря на кажущуюся скромность, мы — одно из ведущих объединений одаренных. Хотите стать одним из нас?

— Я пилот, — возразил Март, пожав плечами.

— Строго говоря, еще нет. Вы не вступили в ВВФ, не учились в академии. Не стали частью сообщества.

— Ну, это формальность. Я ведь рейдер.

— Ошибаетесь. Пилоты — это очень закрытая группа одаренных, практически каста. И для чужаков в ней места нет. Ваш опекун для них свой. А вот вы таковым никогда не станете.

— Зачем вы мне все это рассказываете?

— Сама не знаю. Наверное, хочу предостеречь от неверного выбора.

— Вы полагаете мое стремление стать пилотом «неверным выбором»?

— Нет. Я всего лишь считаю, что вам нужны знания. Вы очень способный молодой человек и можете далеко продвинуться на любом поприще.

— И что для этого нужно сделать?

— Лучше всего поступить в «Академию Одаренных», которую основала и с тех пор бессменно руководит моя близкая подруга, гросс Лидия Михайловна Марцева. Можно и вольнослушателем, как ваша невеста.

— Однако слухи быстро распространяются!

— А что вы хотели? — улыбнулась целительница. — Одаренных в России много, но вот обладателей большой силы и таланта, да еще и сумевших преуспеть на своем поприще — куда меньше. Можно сказать, все эти люди наперечет. Наш круг очень тесен. И я еще раз предлагаю вам войти в их число, не спешите с ответом. Для начала приглашаю посетить наше собрание, нечто вроде клуба. А после и принимать решение. Сейчас же давайте обсудим формат нашего дальнейшего сотрудничества.

— Думаю, мы с доктором Крыловым можем открыть небольшую клинику или, если угодно, лабораторию, где будем вести лечение пациентов. Одновременно продолжая исследования и развивая методику. Вы обеспечиваете всю техническую сторону вопроса и бухгалтерию. Дальнейшие разработки будем вести совместно. Вся прибыль от проекта и его работы в дальнейшем, в том числе от разворачивания нашей методики на новых площадках по всему миру, если это удастся реализовать, будет разделена на три равные доли. Треть мне, треть Крылову, треть вам.

— Я смотрю, вы все хорошо обдумали и подготовились? — покачала головой целительница.

— Вас что-то не устраивает?

— Ну что вы, условия вполне разумные. Пожалуй, я распоряжусь, чтобы нам подготовили текст соглашения, и завтра же можем его подписать. А после этого приступать к реализации задуманного.

— Отлично. Что же до вашего любезного предложения посетить собрание клуба целителей — я с удовольствием его принимаю.

— Тогда в эту пятницу в пять часов пополудни, вот адрес, — Ермольева быстро написала на листке несколько слов и передала в руки Колычева. — Завтра утром вам с курьером привезут текст договора для изучения. А к двум часам жду вас, Мартемьян Андреевич, и доктора Крылова к себе.

— Я прибуду не один, а с опекуном и нашим адвокатом.

— Вы правильно меня поняли, Мартемьян Андреевич. И еще. Я слышала о нападении на ваш корабль. Рада, что вам удалось справиться с этой непростой ситуацией, и примите мои соболезнования в связи с гибелью одного из ваших людей.

— Да, спасибо, — Марту совершенно не хотелось развивать эту тему, несмотря на то, что сама Зинаида Виссарионовна явно была не прочь обсудить недавнее, прогремевшее на весь Петербург трагическое происшествие. Поэтому он предпочел без лишних слов откланяться. Глава клана целителей проводила его долгим задумчивым взглядом и, когда дверь закрылась, произнесла еле слышно:

— Такой же молчун и бука… и сутулится немного, как дед… Куда уж ей с таким синеглазым совладать… зря вы, ваше сиятельство, затеялись, ох зря…

Говорят, что природа частенько отдыхает на детях гениев. Родившиеся с золотой ложкой во рту они сразу приходят на все готовое и не готовы драться за место под солнцем. Возможно, это в большинстве случаев именно так, но только не с графиней Оссолинской. Увы. Нине Ивановне не суждено было унаследовать дар отца, но вот готовности сражаться за будущее своих детей у неё хватило бы на десятерых.