— Вы здесь одни? — удивилась она, завидев Колычева.

— Увы, — изобразил легкий поклон тот. — У Лидии Михайловны срочное дело в лаборатории.

— Очень на нее похоже, — покачала головой придворная. — Впрочем, это даже хорошо, что у нас есть возможность поговорить тет-а-тет.

— Судя по всему, так оно и замышлялось, — едва слышно заметил Март, но, как ни странно, собеседница его услышала.

— Вовсе нет, — тонко улыбнулась Аделаида Петровна. — Это экспромт, хотя и не скрою, весьма удачный.

— Я весь внимание, мадам.

— Дело, которое я хотела с вами обсудить, не то чтобы секретное, однако, весьма деликатное. Надеюсь, вы понимаете, что все услышанное должно остаться между нами?

— Позвольте, я угадаю. Некая высокопоставленная особа, чьего имени лучше не упоминать, узнала о некоторых побочных эффектах разработанного нами с доктором Крыловым метода лечения. Не так ли?

— Вы очень умный юноша! — кивнула статс-дама. — Продолжайте, прошу вас.

— Этот эффект действительно существует, хотя статистика еще, прямо скажем, невелика.

— Бог с ней, со статистикой. Лучше скажите ваш прогноз, какова вероятность нежелательных побочных последствий?

— Увы, я не специалист, — пожал плечами Март. — Но вот уважаемый Павел Александрович полагает, что подобная возможность стремится к нулю!

— Вы имеете в виду доктора Крылова?

— Совершенно верно.

— А он, то есть доктор, совершенно необходим во время … эм… процедур?

— Несомненно. Дело в том, что ни он без меня, ни я без него не справимся со всем спектром задач. Скажу вам больше, перед началом лечения необходимо тщательное обследование, и в данный момент его может провести только Крылов.

— Даже так?

— Он единственный целитель, знакомый с нашим методом.

— Но…

— Простите, что перебиваю, но мы с ним давно знакомы, и я уверен, что на его квалификацию, равно как и на порядочность, можно положиться!

— Не сомневаюсь. Что же, я вас услышала, господин Колычев! А сейчас мне, пожалуй, пора. Не провожайте меня.

— Прошу вас засвидетельствовать не названной вами особе мое глубочайшее почтение!

— Непременно!

— Как раз завтра наш кабинет будет работать с девяти утра до двенадцати часов. Следующий прием только после Нового Года.

— Благодарю. Очень любезно с вашей стороны.

Процедура, которой Марцева подвергла Кима, и впрямь не продлилась слишком долго. Март все еще прокручивал в голове беседу с Сутолминой, пытаясь понять, все ли он сделал как должно, когда распахнулась дверь, и в кабинете появилась и не подумавшая скрывать своей радости Лидия Михайловна.

— Мои поздравления, Мартемьян Андреевич! — с ходу заявила она. — Ваш друг одарен гораздо сильнее, чем это можно было представить при первом осмотре!

— Я рад, — искренне отозвался тот. — Но где сам виновник торжества?

— Ему нужен небольшой отдых. Нет-нет, ничего страшного! Полежит немного, придет в норму, и мои помощники его проводят. Кстати, вы с ними знакомы.

— Миша с Аней?

— Совершенно верно. И пока у нас есть немного времени, давайте обсудим наши дальнейшие планы.

— А Виктор разве не является их частью?

— В какой-то мере, да. Но с ним как раз все более или менее ясно. Еще пару сеансов, потом краткий курс обучения и все, что можно развить из доставшегося ему дара, будет сделано. Остальное в его руках.

— И насколько велик его потенциал?

— Гроссом он не станет, — дипломатично улыбнулась Марцева. — А вот очень хорошим специалистом-механиком — вполне. Если, конечно, подучится. Сами понимаете, дар даром, а знания знаниями.

— Я вас услышал, Лидия Михайловна. В таком случае, нам действительно лучше перейти к делу. Но для начала расскажите мне о том, как построен процесс. Ну, чтобы я понимал, о чем речь.

— Вам подробно?

— С мельчайшими деталями!

— Все Центры Инициирования строятся, так сказать, по общему плану. Это не исключает различные архитектурные варианты и даже стили, но сам набор элементов — универсален. Это всегда закрытое здание с просторным внутренним двором, точнее, парковой зоной, клумбами, фонтаном и беседками. Четыре крыла образуют квадрат. Первый корпус — дортуар. Второй — учебный. Третий — административный. В нем, помимо всего прочего, находятся и квартиры преподавателей. В четвертом располагается столовая, кухня и гимнастический зал. Мы отбираем кандидатов и помещаем их на срок от двух до трех недель сюда, выдавая «ученические» адаманты каждому. Покидать территорию им строжайше запрещено. Не допускаются также и посещения извне. На всех входах и выходах стоят особые артефакты, осуществляющие контроль, чтобы не допустить вынос камней за пределы Центра. Как вы сами понимаете, Государь, выделяя из адамантового фонда кристаллы для кандидатов, рискует. И обеспечение их сохранности и безопасности является важнейшей компонентой нашей работы.

— Я так понимаю, большая часть из этих молодых людей в итоге не обретают Дар? А какие-то положительные последствия от контакта с энергокристаллами они получают или нет?

— Хороший вопрос, — задумалась на мгновение Марцева. — Наблюдающими за кандидатами врачами отмечено некоторое улучшение здоровья испытуемых. Но для тех, у кого проснулся дар, это обычное дело.

— А улучшение умственных способностей или, быть может, творческих?

— Есть собранные за два десятка лет данные. Они показывают, что почти в семидесяти процентах случаев наблюдается временное, а у каждого десятого и постоянное увеличение умственных способностей. Памяти, интеллекта, творческих потенциалов. Стоит учесть, что для инициации и без того отбирается молодежь, имеющая таланты в самых разных областях. Но факты — вещь упрямая. Непосредственно в период пребывания в наших центрах кандидаты начинали играть на музыкальных инструментах, петь, рисовать, сочинять музыку, писать стихи и прозу. Одним словом, раскрывать свои многочисленные дарования. Мы же создавали им условия для этого.

Видно было, что о предмете своей научной работы Марцева может говорить долго и бесконечно увлеченно. И это вызывало к ней искреннее, неподдельное уважение.

— Понятно. Прошу вас, продолжайте.

— Благодарю. На чем я остановилась? Ах да… Так вот, принимаем мы преимущественно студентов российских ВУЗов. Как гуманитарных, так и технических. Отбираем самых способных. Есть набор признаков, наличие которых повышает шансы на успешное прохождение контакта. Если удается получить результат, надо его закреплять. В ряде случаев может приниматься решение о предоставлении дополнительного периода ношения адаманта. Уже после инициации. С такими счастливчиками мы ведем большую дополнительную работу, особые тренировки, медитации, укрепление и стабилизация канала связи со «сферой», тренаж выхода в нее. Для абсолютного большинства эта задача очень сложна и требует решительной перестройки сознания. А длительный, глубокий контакт с энергосферой для многих остается несбыточной мечтой навсегда. К слову, одним из важных признаков, определяющих гросса, как раз является устойчивая связь и произвольность пребывания в «сфере». Так что вы, Мартемьян Андреевич, настоящий уникум.

— Лидия Михайловна, а как вы определили, что я…

— Это несложно, если полвека только и заниматься такой работой. Я почти непрерывно поддерживаю канал. Вы, как я отметила, исключительно легко переходите к видению. Так что…

— Спасибо за пояснения. А что происходит после с теми, кто достиг успеха и стал одаренным?

— Они направляются в одно из учебных заведений. К нам или по военной линии. Также имеются частные школы, руководимые опытными владельцами Дара. Вы, Колычев, как раз учились в такой летной школе, если не ошибаюсь.

— Так точно. Отдельный класс для одаренных пилотов.

— По окончании учебы инициированные в наших Центрах одаренные — подданные Российской империи — обязаны без исключения отработать не менее пяти лет на благо Отечества. Многих забирает Флот. Часть попадает в сферу образования или к целителям. Возможностей и перспектив хватает.