Импровизированные пастушки чудесно вышли из опасного испытания.

Случай с коровой, не позволившей уланам доить себя, подсказал Жану мысль захватить в следующий раз подойник, в который сестрица Наати – она же Поль – должна была надоить молока, чтобы отвлечь внимание солдат.

На другой день, как уже известно читателю, сорванцы, рискуя быть расстрелянными на месте, привели в исполнение свой дерзкий замысел.

Фанфан и Сорви-голова – то-есть сестрицы Гриэт и Бетие-спрятали на дне своих корзин, под тартинками, платками и вязаньем, по полудюжине динамитных патронов, снабженных бикфордовыми шнурами, – и будь что будет!

Проделка капитана Молокососов удалась на славу. В то время как Поль без устали поил молоком жаждущих солдат, лже-Гриэт и лже-Бетие незаметно и осторож-но закладывали в щели стены водохранилища динамит-ные патроны.

Сбившееся в кучу, мычащее и топчущееся на месте стадо совершенно скрывало их во время этой опасной ра-боты от взоров солдат.

Затем отважные сорванцы, не теряя самообладания, подожгли фитили. Теперь уже никто не был бы в силах помешать делу разрушения.

А у Жана, этого безрассудного смельчака, хватило еще дерзости приписать к объявлению Колвилла, которое он заметил вчера, уже известные нам слова:

«А я предлагаю только пенни за голову майора Колвилла. Она не стоит даже и этого»

И не побоялся при этом подписаться. Пусть знает!

Пора было, однако, удирать.

Удирали они довольно быстро, то и дело подгоняя животных. Только бы добраться до фермы!

Благоразумная предосторожность, мудрое решение! Ибо, во-первых, у водохранилища вот-вот заварится горячее дело и, во-вторых, уланы, отправленные им вдогонку майором Колвиллом, уже скачут во весь опор.

К счастью, улан задержало одно обстоятельство: они наткнулись на кучу мелких монет-щедрый дар любителей молока, с таким отвращением выброшенный сестрицей Наати.

«Солдат не очень-то богат. Кто этого не знает?» – гласит одна песенка. А уланы этого взвода, как нарочно все были такими голяками, у которых не водилось и гроша за душой Поэтому они спешились и стали жадно подбирать пенсы и шиллинги.

А это значило, что беглецами или беглянками, как будет угодно читателю, было выиграно еще пять минут.

Сестрица Бетие, часто оглядывавшаяся назад, заметила улан, которые уже снова успели вскочить в седла.

– Кажется, погоня…

– Вот так штука! И, конечно, уланы! – воскликнула Гриэт. – Как охотно переколотил бы я их всех до одного!..

– Как ты думаешь, Поль, – спросила Бетие, она же Сорви-голова, – добредут коровы домой без нас?

– Доберутся! – коротко ответила Наати.

– Тогда мы сейчас позабавимся. Еще пять минут назад мы бы пропали, но теперь у нас есть возможность драться.

Вместо ответа Наати пронзительно свистнула. Услышав знакомый сигнал, головная корова пустилась в галоп и увлекла за собой все стадо, которое с грохотом снежной лавины помчалось к ферме.

Дорога круто поднималась в гору. С левой стороны ее высилась скала, на которой зияла расщелина шириной в два метра и высотой в метр. Это был вход в пещеру. Все три сестрицы забежали туда на секунду и, выйдя, выстроились плечом к плечу перед входом.

Уланы мелкой рысцой одолевали кручу. Их утомленные кони едва плелись.

Пастушки легко могли бы удрать, однако не двига-лись с места и с любопытством поглядывали на улан. Те заметили их и стали кричать, чтобы девушки спустились к ним.

Пастушки не шевельнулись, даже не удостоили улан ответом.

Тогда сержант, скакавший впереди, подъехал к пещере, осадил перед входом коня и, не слезая с него, попытался обнять Гриэт.

– Сдавайтесь, плутовки, и марш за мной! – крикнул он.

С невозмутимым спокойствием Гриэт, она же Фанфан, ухватила кавалериста за сапог и, приподняв его без всякого, видимого усилия, сбросила с седла.

Трах-тарарах! Раздалось бряцанье железа, прозвучала крепкая солдатская брань, потом послышался стук копыт убегающего коня, который, сбросив сержанта, предоставил его самому себе вместе с пикой, саблей, ружьем и всем остальным достоянием улана.

Три пастушки, внезапно

Старые друзья. – Саперы роты Молокососов. – Наполеон – Неосторожность – Окружены! – Парламентер – «Капитулируйте!» – Гордый ответ. – Под артиллерийским обстрелом – Пролом – Сорви-голова покупает стадо – Прихоть, которая обходится в тридцать тысяч флоринов – О том зачем понадобилась эта покупка – Необыкновенные приготовления. – Куда пойдут коровы? – Томительное ожидание.

Там их ожидал приятный сюрприз. Во дворе фермы они увидели восемь оседланных, снаряженных по-военному лошадей, с наслаждением жевавших початки кукурузы То были бурские пони.

А когда три друга вошли в парадную комнату, их встретили радостным «ура».

Из-за стола встали восемь человек. Двое из них, обладатели длинных бород, протянули руки и воскликнули:

– Сорви-голова! Дружище! Принимайте первых волонтеров нового эскадрона Молокососов!

– Доктор Тромп! Переводчик Папаша!.. Рад вас видеть! Но что же это за Молокососы с бородищами, широкими, как лопаты?

– Они вполне могут быть саперами, – вмешался Фанфан.

– Браво! Молодец, парижанин! – воскликнул доктор. – Да, – продолжал он, – в госпитале я почувствовал, что старею. Дайте мне боевое дело. Поражать одной рукой и исцелять другой – вот мое призвание!

Папаша с набитым едою ртом перебил его:

– Приказ генерала Бота был объявлен нам третьего дня, и вот мы уже тут, а с нами и Жан Пьер, и Карел, и Элиас, и Гюго, и Иохем, и Финьоле, бежавший с понто-нов, а скоро прибудут и остальные.

Сорви-голова, сияя, пожимал протянутые к нему со всех сторон руки:

– Ого! Да нас уже и так одиннадцать человек! Ну и крепко же мы ударим теперь по англичанам!

– Смерть врагу!

– Да. И особенно смерть уланам! – воскликнул Сорви-голова. – С этого дня мы объявляем им беспощадную и непрестанную войну – войну на уничтожение. Как я их ненавижу!

– И тем не менее носите их форму.

– Так же, как Поль и Фанфан.

– О, я не очень-то задираю от этого нос! – рассмеялся парижанин. – Вы только взгляните на меня: хорош на-рядик, а? Что за чучело, друзья мои! Видали вы когда-нибудь такого урода?

– Но каким чудом попали к вам эти мундиры?

– Уморительная история! Сейчас расскажу… Можно, хозяин?

– Валяй, только покороче. Все равно поесть надо: от тартинок сестрицы Бетие давно уж и след простыл. По-жуем – и в путь!

Фанфан с жаром рассказал об их смелом налете на во-дохранилище Таба-Нгу, об их отступлении и переодевании улан.

Нетрудно догадаться, какой успех имел его рассказ.

Потом Молокососы плотно закусили, запивая еду кафрским пивом. Принесли также две бутылки старого капского вина, и все чокнулись за успех кампании и за «дядю Поля», почтенного президента Трансвааля.

Это имя вызвало взрыв энтузиазма.

– Да здравствует дядя Поль!.. Да здравствует бурский Наполеон! – орал Фанфан, пьянея от собственных слов.

Наполеон! Сравнение это прозвучало слишком высокопарно, почти фантастично, так что даже сам парижанин почувствовал необходимость объясниться хотя бы перед теми из гостей, которые понимали по-французски:

– Да, Наполеон! Я не отказываюсь от своих слов. Доказательство? Пожалуйста! У Наполеона была единственная в своем роде треуголка, а у дяди Поля – цилиндр, подобного которому не сыщешь на всем белом свете. Надо быть гением, чтобы решиться носить такую шляпу… И еще доказательство: Наполеон смертельно ненавидел англичан, которым его треуголка внушала ужас, и дядя Поль так же ненавидит их, а его колпак тоже повергает их в дикий ужас. Что, здорово мы расщелкали англичанишек?.. Будут помнить Молокососов! – сам захлебываясь от восторга, закончил Фанфан свой рассказ, вызвавший бурное одобрение слушателей.

Но тут в залу вихрем ворвалась сестрица Гриэт – настоящая – и одним словом прервала бурную овацию: