Мы спустились вниз и сели в его новенький, еще пахнущий краской «Пежо-406».

Во время поездки Джурич стал интересоваться моей практикой. Я в свою очередь – его. Все же интересно, как работают иностранные адвокаты! Вскоре я узнал его историю. У него тоже русские корни. Его мать – русская. Зная в какой-то мере русский язык, он и занимается делами русских, которые постоянно живут в Греции или приезжают сюда.

– В Афинах живут примерно сто пятьдесят тысяч русских эмигрантов, – рассказывал адвокат. – Часто приезжают люди на время, по туристическим визам, но тут они эти визы продлевают. Основная категория дел – это нахождение на греческой земле с просроченными визами, контрабанда, наркотики, оружие и проституция. И кражи автомобилей, по которым чаще всего привлекают русских.

Вскоре мы подъехали к зданию.

– Вот, – сказал Джурич, – это и есть Главное полицейское управление.

Мы вошли в просторный холл. Сказав что-то охраннику в полицейской форме, адвокат показал мне рукой, что можно идти. «Здорово, – подумал я, – не нужно предъявлять никаких документов! Попробуй у нас попади в Управление внутренних дел Москвы! Тысячу раз нужно показать документы, пропуска, соответствующие листочки заполнить. А тут что-то сказал – и пожалуйста, проходите! Вот действительно страна демократии!»

Но тут я немного ошибался. На самом деле все было по-другому.

Вскоре мы поднялись на один из этажей и оказались у больших дверей. Адвокат постучал. Получив ответ, мы вошли в кабинет.

Кабинет был просторным. Там сидели несколько человек. Один из них был в полицейской форме с большими звездами, двое в штатском сидели рядом у стола. Джурич поздоровался с ними на греческом языке и протянул им руку. Было видно, что он уже бывал в этом кабинете. Показав на меня, он стал что-то говорить. Я понял, что он представил меня как русского адвоката. Полицейский, сидящий за столом, кивнул головой.

Получив разрешение присесть, мы сели, и Джурич начал говорить. Через несколько минут я узнал суть дела. Оказывается, Максим был задержан у военной базы НАТО, расположенной недалеко от Афин. Поскольку Максим не мог ничего толком объяснить, греческие власти с американскими военными, которые охраняли эту базу, посчитали, что Максим имел намерения проникнуть на эту базу. Сейчас Максим задержан и находится в одной из греческих тюрем как обвиняемый в шпионаже.

Я был шокирован.

– Этого не может быть! – сказал я.

В свою очередь полицейские стали интересоваться моей персоной. Я понял, что если я скажу, что приехал по заданию телевизионной компании на съемки фильма о Солонике, то только заработаю головную боль: ведь только назвав это имя, я автоматически попаду под их слежку, хотя, может быть, она за мной уже давно установлена. Но вторая опасность была в том, что я становлюсь соучастником или хотя бы свидетелем по делу Максима. Ведь мы приехали с одной целью, значит, я в курсе и, что самое опасное для меня, могу быть допрошен греческими следователями по этому поводу.

Нет, конечно, я не волновался. Никаких законов я не нарушал. Но быть в статусе допрошенного мне совершенно не хотелось по той причине, что это меня в дальнейшем очень сильно сковывало. Поэтому я сказал, что случайно оказался с Максимом в одном номере гостиницы, что прилетели мы по совершенно разным делам. Полицейские стали интересоваться, по каким делам прилетел я.

– Собираю материал для своей книги, – ответил я.

– А по каким делам прилетел Максим?

– По-моему, что-то связанное с кино. Но я в его дела не лезу. Мы случайно оказались в номере, – еще раз повторил я. Я почувствовал, что Максим еще не был допрошен и ничего по этому поводу не сказал.

Вероятно, полицейские были удовлетворены моим ответом. Я поинтересовался у адвоката, можем ли мы встретиться с Максимом. Адвокат задал этот вопрос полицейскому. Тот взглянул на часы и вскоре дал ответ. Суть его заключалась в том, что сейчас уже поздно. И в тюрьму, где разместили Максима, мы попасть уже не можем, так как приемные часы закончены.

– Но завтра в любое время вы можете с ним повидаться и поговорить, – сказал полицейский.

Я спросил, могу ли это сделать я.

– Конечно, – сказал полицейский, – никаких проблем нет.

«У нас бы сейчас, – подумал я, – точно не дали разрешения на встречу! А если бы и дали, то только в самом конце следствия. А тут сразу, с первого дня».

Вскоре мы покинули полицейское управление. Джурич сел в машину и предложил поехать поужинать в одном из ресторанов. Через несколько минут мы оказались в греческой таверне. Заказав кое-что из греческой кухни и напитки, мы стали разговаривать.

Настроение у меня было отвратительное. Надо же, ничего сделать не успели, а уже попали в переделку! Максим обвинен в шпионаже! Это не выходило у меня из головы.

Разговора не получалось. Вскоре мы простились.

Я вернулся в гостиницу, тут же набрал номер Геннадия Михайловича и коротко сообщил ему о результатах моей встречи.

– Этого не может быть! – тут же сказал Геннадий Михайлович. – Это провокация. Надо обязательно его оттуда вытащить! Сделайте все, что можно. Кто адвокат?

Я назвал фамилию и телефон адвоката. Геннадий Михайлович записал информацию.

– Завтра обязательно повстречайтесь с ним, – сказал он. – И еще: я же просил не звонить мне на мобильный телефон!

– Но вы же не звонили...

– Я бы позвонил обязательно. Просто вы опередили меня на несколько минут.

– Так что завтра?

– Завтра вечером я позвоню вам сам.

Я положил трубку.

Мысль о том, что Максима арестовали за шпионаж, не давала мне покоя. А может, действительно он прибыл для выполнения какого-то секретного задания? Может, для него поиск Солоника просто легенда, прикрытие, а на самом деле он российский разведчик? Но зачем он поехал на эту базу, что он там делал? Как он был арестован?

От усталости я немного прилег. Но ближе к вечеру зазвонил гостиничный телефон. Я подумал, что это может звонить Максим. Но в трубке раздался женский голос. Это была Лика.

– Как твои дела? Почему ты пропал?

– Нет, я не пропал. Все в порядке.

– Чем занимался?

– Работал.

– Все нормально?

– Да, все в порядке.

– Может быть, увидимся сегодня?

Я пожал плечами. С одной стороны, я очень устал от того напряжения и той неизвестности, в которой еще не так давно находился. Но желание увидеться с Ликой и снова заняться с ней любовью одержало верх.

– Давай, – сказал я. – А где мы увидимся?

– Давай где-нибудь поужинаем.

Я согласился. Я быстро принял душ, переоделся, вышел из гостиницы и сел в машину. Вскоре я был у небольшого греческого ресторана, где договорился встретиться с Ликой.

Лика пришла без опоздания. Она была одета в темное короткое платье по фигуре, свежая и веселая. Мы поцеловались и приступили к ужину. При этом мы говорили на отвлеченные темы. Максим и Солоник в разговоре не упоминались.

Лика взяла меня под руку и сказала:

– Ты не хочешь прогуляться по ночным Афинам?

Я неопределенно пожал плечами.

– Пойдем! – сказала она.

Мы вышли из ресторана.

– Знаешь, что я хочу тебе сказать? – Лика прижалась ко мне и говорила на ухо. – Что я хочу снова провести с тобой ночь.

– Хорошо, – сказал я. – Правда, я очень устал...

– Ничего, – Лика загадочно улыбнулась, дав понять, что справится с моей усталостью. – И еще вот что. Не знаю, заинтересует ли это тебя... Есть определенная информация.

– Какая информация?

– Вчера Анька проводила время с Антоном, как ты знаешь...

– И как, нормально провела?

– Дело не в этом. – Лика стала серьезной. – К Антону вчера приехали друзья из Москвы, по-моему, ореховские... Ну, Аня слышала краем уха, что говорили они о Солонике. Анька сделала вывод, что ребята его близко знали, может быть, даже жили у него на вилле.

– Погоди, – я остановился и внимательно посмотрел на Лику, – а откуда ты знаешь, что я интересуюсь Солоником? Почему ты мне это говоришь?