— Вы так и не нашли времени, чтобы жениться на Адабель? — спросила Каролина, когда они сделали привал у речки, чтобы напоить лошадей. Вдали уже был виден Ларами, а Каролина так и не придумала плана.

Гатри усмехнулся. Это была первая доброжелательная реакция с его стороны за весь день.

— Да, Дикая Кошка, — сказал он, — мне так и не удалось сделать это.

Каролина отвернулась, чтобы не видеть мечтательного выражения на его лице.

— Понимаю, — сказала она, — очень жаль!

— Каролина, иди сюда, — позвал он ее интригующим тоном.

Она подошла и оказалась в объятиях Гатри, прежде чем смогла сказать, что не хочет ему подчиняться. Молодая женщина запрокинула голову, и их губы слились в поцелуе.

Ее рот не мог не поддаться искушению принять в себя его язык. Каролина застонала. Она должна была сопротивляться, но Гатри уже приучил ее тело не слушаться доводов разума.

Он держал ее ладонями под ягодицами, чуть приподняв и тесно прижимая к себе. Член его напрягся и пылал вожделением. Она чувствовала, как все более поддается желанию принять его в свое теплое томящееся лоно.

— Я скучал по тебе, Дикая Кошка, — прошептал Гатри. Свои слова он сопровождал теперь покусыванием ее шеи. Он расстегнул ее брюки и спустил их вниз. Улыбка озарила его лицо, когда он увидел, что под брюками не было панталон.

— Ты уже приготовилась, — усмехнулся он, Каролина напряглась и закинула голову, отвечая на его ласки.

Каролина сама расстегнула рубашку и обнажила свои груди. Гатри обхватил губами сосок и стал жадно сосать. Каролина затрепетала в его руках.

Здесь не было комфорта для любовных утех: чистых простыней и тепла от камина. Гатри расстелил свой плащ, и они легли, продолжая ласкать друг друга.

Гатри был воином. Каролина — его женщиной. Их молодые тела, полные жизни, требовали совокупления.

Когда Гатри широко раздвинул колени Каролины, она выразила удовлетворение коротким восклицанием. Затем он приподнял ее настолько, чтобы она почувствовала его член у входа в свое лоно. Гатри входил в нее с напором и мощью завоевателя. Это было как раз то, чего жаждала Каролина.

С каждым движением Гатри наслаждение от слияния их плоти становилось все сильнее и острее, пока наконец не перешло в сладострастный экстаз.

Когда все было кончено, Каролина томно произнесла:

— Мистер Хэйес, как жаль, что мы недостаточно любим друг друга.

Над ухом Каролины раздался его отрывистый смех.

— Верно, Дикая Кошка, — сказал он, гладя ее спину, — но возможно, что к лучшему. Злоупотребление любовью убьет нас обоих.

Каролина немного отстранилась и взглянула ему в лицо. Кровь запеклась на его ране. Бледность Гатри свидетельствовала о том, что он не вполне оправился от перенесенных испытаний.

— Вы хотите сказать, что наша любовь для вас не то же самое, что любовь с «первой попавшейся женщиной?»

Гатри нежно провел рукой по ее лицу.

— Нет, разумеется. Наша любовь восхитительна. Но когда я с тобой, я трижды опускаюсь в ад, а затем излетаю к небесам.

Она обняла Гатри и прижалась к его плечу.

— Ты все еще намерен отвезти меня в Ларами?

— Да, — ответил он решительно.

— На этот раз, черт побери, ты будешь сидеть в камере, пока я не вернусь.

— Ты не представляешь себе, как зол сейчас шериф, — волновалась Каролина. — Он ведь расценивает мой побег с точки зрения своих профессиональных способностей.

Гатри рассмеялся.

— Не волнуйся, Дикая Кошка, Стоун отличный парень. Если бы это было не так, я не доверил бы ему тебя.

Каролина откинула назад голову, чтобы видеть лицо Гатри.

— Я думала, что ты не вернешься, — сказала она. — Мне действительно казалось, что ты забыл про меня и уехал жениться на Адабель.

Гатри ласкал ее нежным взглядом.

— Я доведу дело до конца, — произнес он тихо. — Можешь положиться на меня.

И все же мысль о водворении в тюремную камеру была ужасна. Каролина отступила назад. Она прикидывала, каковы были бы ее шансы на успех, если бы она села в седло и помчалась отсюда как можно быстрее.

Каролина вздохнула. Не проехала бы она и сотни ярдов, как Гатри настиг бы ее.

Когда они вернулись в Ларами, шериф был чрезвычайно обрадован. Он вновь посадил Каролину в тюремную камеру.

С нежной улыбкой Гатри наблюдал за ней. Поступь Каролины была столь же величественной, как у супруги короля Генриха VIII Тюдора Анны Болейн, представшей перед судом по обвинению в неверности. Войдя в камеру, молодая женщина присела на край койки.

Гатри пообещал, что ее заключение продлится недолго и что он пошлет телеграмму мисс Фоуб и мисс Этель, чтобы сообщить им, что с ней все в порядке…

— Не делайте этого. Они умрут от стыда, если узнают, что случилось, — воскликнула Каролина.

— Но…

— Гатри Хэйес, если вы что-нибудь скажете обо мне моим опекунам, клянусь, я все расскажу Адабель Роджерс о наших отношениях.

Гатри нехотя пообещал. Он еще раз напомнил ей о необходимости находиться в камере до его возвращения. Затем Гатри ушел. Каролина столь же сожалела о его отсутствии, сколько радовалась его уходу.

Шериф был чрезвычайно предупредителен по отношению к ней, несмотря на все доставленные ему хлопоты. Однако он ясно дал понять, что больше не потерпит ее выходок. Ей не разрешили больше выходить из камеры.

Свою первую ночь по возвращении в камеру она беспокойно ворочалась на койке. Молодая женщина вспоминала ласки Гатри. Вскоре ее снова охватило вожделение, теплая влага покрыла ее с головы до ног. После этого она закрыла глаза и мгновенно, погрузилась в глубокий сон.

Ее разбудили лай Тоба и позвякивание ключей от камеры.

— Доброе утро, — сказал старик Чарли, внося поднос с пищей, на котором лежала стопка красно-белых салфеток, присланных Эми Стоун.

Каролина села на койке, стараясь держаться с достоинством, насколько это было возможно. Она убрала с лица пряди нечесанных волос, поправила свою одежду. Ей так хотелось теплой ванны, уютной обстановки.

— Что происходит с собакой? — спросил Чарли.

— Полагаю, она голодна, — сказала Каролина. — Сегодня дождливо, вероятно, она вымокла и озябла. Вряд ли ей посчастливится полежать рядом с вашей печкой.

Чарли вышел из камеры и запер дверь. Между тем Каролина подошла к окну и бросила псу сквозь решетки кусочек сосиски и печенье.

— Думаю, его можно впустить на время, — согласился наконец тюремный сторож. — Надеюсь, вы не подучили его красть ключи и все такое?

Каролина присела на край койки, чтобы заняться завтраком. Она сочувственно улыбнулась. К сожалению, пес умеет только скулить и пить виски.

Чарли исчез. Через несколько минут вбежал мокрый, дрожащий Тоб. Он просунул морду сквозь прутья ограждения камеры Каролины и жалобно тявкнул.

Она погладила пса по голове и отдала ему все, что осталось от завтрака. Ей хотелось бы, чтобы Гатри научился от своей собаки верности.

Каким длинным был этот дождливый день! Супруга шерифа пришла навестить Каролину. Это была приятная женщина с глянцевитыми каштановыми волосами и голубыми глазами. Она обращалась с узницей с уважением и учтивостью.

— Вам, должно быть, хочется принять ванну и одеть свежее белье, — любезно сказала миссис Стоун, передавая сквозь прутья ограждения мыло, полотенце я кое-что из белья. Она деликатно повела плечами. — Сегодня такой ужасный день.

— Ванну? — откликнулась Каролина смущенно. Шериф поклялся, что не позволит ей сделать и шагу из камеры. Разве что в тюрьме начнется пожар.

Эми сочувственно кивнула.

— Мистер Стоун принесет сюда нашу собственную лоханку. Я сама нагрею воду для нее на печке.

Каролина была тронута столь очевидным проявлением великодушия. К глазам подступили слезы. Чтобы сдержать эмоции, она перевела взгляд на накрахмаленное коленкоровое платье и муслиновый лифчик в руках Эми.

— Почему вы так добры ко мне?

— Я знаю, что вы невиновны. Вы не позволили бы Ситону Флинну бежать, если бы не были уверены в том, что он не совершил злодеяний. Эми пожала руку Каролины. — Не переживайте, милая. После того как вы примете ванну и приведете себя в порядок, мы вместе посидим за чаем и сыграем в карты.