Каролина закрыла глаза. В ее воображении пронеслись сцены тех событий, о которых рассказывал Гатри.

— Боже милосердный! — воскликнула она. — Тебя не арестовали за это?

Гатри почесал затылок.

— Скажем так: я не особенно желанный гость в этой части штата Небраска.

— Почему сержант так ненавидел тебя? Почему он напал на Анну, а не на тебя? — спросила Каролина.

— Он ненавидел всякого мятежника. В лагере военнопленных он клеймил людей, как скотину. Думаю, он испытывал особую ненависть ко мне потому, что я организовал побег из лагеря. За это он получил, очевидно, хороший нагоняй от начальства. Что же касается Анны, Педлоу, конечно, не был гением. Но он был достаточно смышлен, чтоб понять, что мне нельзя нанести более тяжелую рану, чем дать мне знать, что он заставил мучиться мою жену. С тех пор и до конца жизни я не смогу себе простить, что не был рядом с Анной, не смог спасти ее.

С горьким чувством Каролина слушала эти слова. Хотя война закончилась более десяти лет назад, тяжело было вспоминать о несчастьях, которые она принесла воюющим сторонам.

— Ты сказал, он клеймил людей. Уверена, что юнионистские офицеры не могли разрешить такое варварство.

— Многие не разрешали, — мрачно согласился Гатри. — Но ведь лучшие из янки воевали на полях сражений с нашей стороны тоже. Не думаю, чтобы у них было время следить за тем, чтобы такие мерзавцы, как Педлоу, относились к пленным гуманно.

Гатри натянул поводья лошади на вершине горной гряды. Внизу в лощине виднелось несколько ветхих строений, огражденных частоколом заборов.

— Что это? — спросила Каролина, нахмурившись.

— Почтовая станция, — ответил Гатри снисходительным тоном. — Проведем эту ночь там.

Мысль о ночлеге в настоящей постели и нормальной еде приободрили Каролину.

— Что мы им скажем о себе?

— Как можно меньше, — сказал Гатри с кривой усмешкой и пришпорил лошадь по тропе, уходящей под гору. Тоб с бестолковым лаем несся впереди, распугивая стаи кур.

Из одного из строений вышла тучная женщина. Она грозила Тобу свернутым в жгут, передником и кричала. Испуганный пес кинулся назад к Гатри и Каролине, подвывая.

Женщина улыбнулась и пригладила свои юбки, когда увидела приближающихся всадников.

— Вы ищете место для ночлега? — вежливо спросила она.

Каролина взглянула на Гатри, приглашая его дать ответ. Ее щеки пылали.

Он улыбнулся хозяйке очаровательной беспечной улыбкой и прикоснулся к полям своей шляпы. «Со стороны Гатри выглядит как субъект, оказавшийся не в ладах с законом», — мелькнула мысль в голове Каролины.

— Да, мэм, — сказал он, — нам нужна комната и корыто для мытья.

Женщина улыбнулась, обнажив ряд крепких зубов, и сказала:

— Меня зовут Кэлли О'Ши. Я веду здесь хозяйство со своим мужем Хомером.

Каролина опустила глаза и молча кивнула, когда Гатри представлял ее как миссис Хэйес.

— Ваша миссис не особенно разговорчива, — громко сказала Кэлли, обращаясь к Гатри. — Мне кажется, она еще не произнесла ни слова.

В это время Хомер вышел из амбара заняться лошадьми.

Гатри отвязал от седла саквояж Каролины и подмигнул своей «миссис».

— Когда она поест и примет ванну, то станет настолько словоохотливой, что ее невозможно будет остановить, Кэлли, громко рассмеялась и повела гостей через многолюдную кухню, где стояли четыре больших деревянных стола с рядом скамеек. Они пошли затем по темному коридору.

— Лучшая комната во всем доме, — сказала Кэлли, открывая скрипящую дверь. — Вам повезло, что вы приехали сюда до прибытия четырехчасового почтового дилижанса.

Гатри поставил саквояж Каролины на пол рядом с большой кроватью на четырех стойках, застеленной потертым, но еще сохранившим цвет стеганым одеялом.

— Сколько за ночлег? — поинтересовался Гатри, повесив шляпу на одну из стоек кровати.

— Двадцать пять центов, — ответила Кэлли, с нескрываемым любопытством осматривая брюки и рубашку Каролины, как будто только что их заметила. — Пятьдесят центов, если каждый из вас захочет принять ванну. Вам придется для этого выйти из дома. Хомер отгородил место для купания.

— Нам будет достаточно одной ванны на двоих, — небрежно заметил Гатри, на которого удивленно уставилась Каролина. Он вручил Кэлли две монеты, и она вышла, пообещав начать греть воду для ванны немедленно.

— Положим, я не захочу делить с вами ванну, мистер Хэйес, что тогда? — сказала, подбоченясь, Каролина, когда они остались одни.

Он пожал плечами:

— Тогда тебе придется обойтись без ванны.

Каролина бросила на кровать завистливый взгляд.

— Это несправедливо, учитывая, что мы делим общее ложе.

— Лицемерка, — сказал он, усмехаясь, — мы занимались любовью на траве. Не пора ли нам заняться этим в настоящей постели?

Каролина скрестила руки на груди.

— Я хотела бы жить в другой комнате или спать в амбаре.

Неожиданно Гатри схватил Каролину, и его руки стали беззастенчиво касаться низа ее живота.

— Должен ли я прямо сейчас доказывать, что ты абсолютно равнодушна к занятиям любовью?

Каролина почувствовала, как напряглись соски грудей под ее рубашкой, место же, которое трогал Гатри, сладостно заныло и увлажнилось.

— Нет… да… О, дьявол, не знаю.

Гатри рассмеялся коротким, отрывистым смехом. Он наклонился и стал осторожно покусывать соски ее грудей, покрытые тканью рубашки. Одновременно его пальцы расстегивали ее брюки.

— Понимаешь, — прошептал он, — если ты вынашиваешь моего ребенка, если мы поженимся, тебе придется быть более уступчивой.

Его пальцы пробрались сквозь покров одежды, и она ощутила острый приступ желания, как только они прикоснулись к ее обнаженной плоти. У Каролины перехватило дыхание, когда Гатри погрузился большим пальцем в мягкие ткани ее лона.

Каролина хотела, но не могла освободиться от его ласк.

— Гатри… о, проклятье, — стонала она.

Он забавлялся ее томлением. С нежной улыбкой он попросил ее расстегнуть рубашку. Как ни желала Каролина отказать ему, она не могла этого сделать, она распахнула рубашку и обнажила груди.

Несколько томительных мгновений Гатри любовался ими. Движения его пальцев между ног Каролины все ближе подводили ее к оргазму. Наконец он принял розовый сосок ее груди в теплую влажную полость своего рта и начал сосать.

Каролина издала гортанный возглас. Гатри прижимался губами к губам Каролины, чтобы заглушить ее крики. Временами ей казалось, что она умирает от наслаждения.

Когда погасла самая яркая вспышка страсти и пресыщенное тело Каролины затихло, она поняла, что плачет.

С нежностью, которой Каролина не подозревала в Гатри, он поцеловал ее прямо в мокрые от слез глаза. Затем Гатри осторожно покрыл ее одеялом.

— Спи! — сказал Гатри.

Каролина закрыла глаза. Когда она вновь открыла их, в комнате было темно. В камине плясали языки пламени. Она села на кровати.

— Гатри? — Никто не ответил, хотя за дверью слышался смех. — Гатри?

Скрипнула дверь, и в проеме появилась фигура Гатри.

— Не волнуйся, Дикая Кошка, — сказал он мягко, — я здесь.

Она с трудом сглотнула.

— Я думала, ты ушел. Совсем оставил меня.

Он пересек комнату и поцеловал ее в лоб.

— Уверяю тебя, Дикая Кошка, я не собираюсь этого делать. — Он зажег лампу на столике рядом с кроватью и подрегулировал фитиль, чтобы она горела ярче. — Ты голодна?

— А ты мне можешь предложить что-нибудь, кроме солонины? — спросила Каролина.

Гатри улыбнулся.

— Кэлли приготовила пирог с олениной.

У Каролины потекли слюнки. Но она прищурилась и подозрительно взглянула на него. — Почему это вы стали так обходительны со мной, Гатри Хэйес?

— Видимо, ты мне нравишься, — пожал он плечами. Она заметила, что Гатри был побрит. Он помыл голову я переоделся в чистое белье.

— Ты воспользовался моей ванной? — возмутилась она.

Он усмехнулся.

— Что ж, в таком случае тебе следует воспользоваться моей. Я принесу лоханку после ужина.