Я буду раскладывать карты по одной, одну за другой. Слушай хорошенько. Не надейся на свои ящики, женщина неба. Пользуйся глазами. Пользуйся ушами. Память – дочь глаза и уха.
– Я БУДУ СЛУШАТЬ И СМОТРЕТЬ, ГРЕННА. Я ВЫКЛЮЧУ ЯЩИК И БУДУ ДЕРЖАТЬ СЛОВА В УШАХ И ВО РТУ.
– Хорошо, Дот'дер'це. Так и должно быть.
Вот Семь Плакальщиц.
Первая – плакальщица Земли, как и я – из Земель, тех, кто трудится на Земле. Мы были здесь раньше других и останемся, когда всех остальных уже забудут. Земля одета в коричневую тунику и клетчатые штаны нашего рода и едет верхом на белой свинье.
Вторая – плакальщица Луны, тех, кто следит за сменой времен года, пророчиц и жриц, кто произносит предсказания и держит в руках крест и шар.
Третья – Лучниц, которые добывают пищу в лесах и полях.
Четвертая – Вод и тех, кто промышляет там.
Пятая – Скал, тех, кто изменяют лица гор и творят из камней драгоценности.
Шестая – Звезд, которые пишут наши стихи, чья память коротка, кто узнает и забывает.
Седьмая – Королевская Плакальщица, высокая, как все королевского рода. Она с парой, пришла из моря, чтобы править нами.
Семь Плакальщиц, которых коснулись слова моих Учителей.
А от этих Семи происходят другие. Королева Теней, чтобы править ими. Певец Погребальных Песен, чтобы предавать их. Чаша Сна, чтобы преображать их. Человек-Без-Слез, чтобы наблюдать, как они преображаются. Седая Странница, которая рассказывает о них всех, пока не уходит в Пещеру без Света.
Вот так я рассказывала о них тогда, певучим голосом, переполненным слезами. Те первые тринадцать были известны как Карты Мрака, потому что все лица в первой колоде были темные, ведь я их рисовала в своей скорби. Те тринадцать карт, которые были потом добавлены картежниками, назывались Карты Света. Все фигуры на них – как разинутый рот – побелевшие лица оскалены. Пародия на все, что мы почитаем.
Вот, ты можешь увидеть разницу даже в этой колоде. На моем рисунке Человек-Без-Слез одет в дорожный костюм, руки у него разведены в стороны, и сквозь слезу на каждой ладони струится свет. Но его лица не видно, оно скрыто в шаре его головного убора. Однако, в колоде картежников он одет иначе, в голубое, а на плечах звезды и полосы. У него борода. И хотя руки у него также распростерты, и свет струится сквозь ладони, лицо его нарисовано так же четко, как любой плакальщицы, и он улыбается. Это – болезненная, печальная гримаса.
Ты можешь заметить разницу в Королеве Теней. В моей колоде она одета в красное с черным и на картине изображен портрет той, что царствовала, когда Седовласая была учителем их всех. Но нынешние карты все безликие, на одно лицо, черты смазаны, как кашка для детей. В них нет смысла. У моей Королевы было подлинное лицо, узкое, грубое, хитрое, голодное, печальное. Но та карта отражала еще более старое сказание. Ты его знаешь? Королева оплакивавшая своего супруга, отправилась в Пещеру в Центре Мира. На ней было красное платье и черный плащ и она несла с собой мешок с самыми дорогими самоцветами, чтобы откупить его у Смерти. В те дни считалось, что Смерть живет в большом каменном дворце в Центре Мира, окруженном теми, кого никто не оплакал, кто должен был сам скорбеть о себе. Смерть не была удовлетворена королевским прикосновением, понимая, что, в конечном счете, Смерть могла прикоснуться к любому, и к ней мог прикоснуться любой и всякий.
Королева прошла много миль по извилистой, закручивающейся пещере, она научилась видеть в темноте ночным видением так же ясно, как любая Обычная Плакальщица. Много долгих ночей прошло, и, наконец, она остановилась у лужи и стала на колени, чтобы попить. Сначала она увидела, как мечутся фосфоресцирующие рыбы, многочисленные, как звезды. Потом, подняв лицо над водой, она увидела свое собственное отражение, с блестящими ночными глазами, большими и сияющими. Она не узнала себя, так изменилась она за время путешествия, она подумала, что это Королева ночного неба, упавшая со звезд. Она так сильно возжелала ее, что осталась у лужи, выплакав в нее свои драгоценные самоцветы, умоляя женщину с алмазами в глазах приблизиться к ней.
Когда она проплакала тринадцать дней, печаль о своем супруге была забыта, а ее драгоценности были растрачены. Она вернулась домой с пустыми руками, лепеча что-то о Королеве, которая упала с неба. Ее глаза остались широко раскрытыми и продолжали видеть в темноте; она стала провидицей и пророчицей, она говорила загадками и умела читать знаки по звездам и она навсегда осталась немного безумной. Ее назвали Королева Теней.
Ты не можешь понять остальные карты в колоде? Певец Погребальных Песен назван, конечно, в честь Б'оремоса, выполняющего свое годичное путешествие. Он принес Седовласой славу, но трижды предал ее. Вот почему на Карте у него три лица. Таким образом Карта Певца поможет другим Картам внутри колоды двигаться по трем направлениям: вверх-вниз, слева-направо или по диагонали сквозь время.
Чаша? Это перемены. Если она впереди другой карты, она меняет Карту и ее движение. Если она следует позади Карты, она не причиняет вреда. Единственная карта, на которую она не может влиять – Пещера.
Когда я в первый раз рассказывала об их значениях, ничего этого не было. Я говорила: «Первая – Земель…» Но с годами я обдумала остальное, что я сейчас рассказываю.
– ЗНАЧИТ, ТЕПЕРЬ Я ЗНАЮ КАРТЫ ТАК ЖЕ ХОРОШО, КАК ТЫ. НО Я ПО-ПРЕЖНЕМУ НЕ ЗНАЮ, ЗАЧЕМ ТЫ ИХ СДЕЛАЛА.
– Чтобы облегчить свою скорбь, небесная путешественница. Чтобы помнить Седовласую.
– МНЕ КАЖЕТСЯ, ТУТ ЕСТЬ ЧТО-ТО БОЛЬШЕ.
– Что еще может здесь быть? Карты – это моя печаль. О, сейчас все используют их для игры, предсказывая будущее, пересказывая прошлое. Они делают обычным то, что было неповторимым. Они взяли то, что принадлежало мне, и сделали его…
– СВОИМ СОБСТВЕННЫМ. ВОЗМОЖНО, ТАК СЛУЧИЛОСЬ ПОТОМУ, ЧТО КАЖДЫЙ ИЗ НАС – КАРТА В КОЛОДЕ ПЕЧАЛИ. МЫ ЧУВСТВУЕМ ТВОИ КАРТЫ, ДАЖЕ КОГДА МЫ НЕ ОСОЗНАЕМ ЭТОГО, ВОТ ЗДЕСЬ, В СЕРДЦЕ. ТЫ САМА, КАК ПЕВЕЦ, ПОМОГАЕШЬ ДРУГИМ ДВИГАТЬСЯ ПО СВОЕМУ НАЗНАЧЕНИЮ, УКАЗЫВАЕШЬ ПУТЬ.
– Тогда кто ты, кто твои люди, небесная женщина? Подобно Чашам Сна, вы принесли смерть нашим старым обычаям. Вы наблюдаете за нами, изменяете нас, потом уходите. Седовласая знала это, но была не в силах изменить что-либо. Я – тоже. Поэтому я указываю путь Линнет и детям, которые заседают с ней в Совете. Я указываю, а они ведут. Ты это хочешь сказать?
Тогда я расскажу тебе секрет, Дот'дер'це, секрет, которым я ни с кем не делилась, даже с моим А'роном. Хочешь услышать?
– Я ХОЧУ. ЕСЛИ ТЫ ХОЧЕШЬ РАССКАЗАТЬ МНЕ.
– Я расскажу тебе потому, что А'рон перед смертью признался мне, что его люди прилетят еще раз и, когда они увидят, что происходит, они улетят и никогда больше не вернутся. Вот почему я сейчас покажу это тебе.
Дно коробки, которую выточил А'рон – двойное. И если сдвинуть его вот так, там окажутся две последние Карты, которые я никогда не показывала, потому что они вовсе не Карты Печали. Я сделала их через год после смерти Седовласой. Одна карта называется Смеющийся Человек, а вторая – Дитя Земли и Неба.
– ОНИ – ПРОСТО ПРЕКРАСНЫ. И Я В ЛЮБОМ СЛУЧАЕ ХОТЕЛА БЫ ЗНАТЬ ПРО ОБЕ. ЧЕЛОВЕК, У КОТОРОГО ПО РЕБЕНКУ НА КАЖДОЙ РУКЕ, У НЕГО СВЕТЛЫЕ ВОЛОСЫ И ЭТА КРИВАЯ УСМЕШКА. ЭТО – ААРОН?
– Это наши дети, мальчик и девочка, чудо, редко встречающееся в нашем мире. Двойняшки. Разве удивительно, что А'рон смеется?
– НЕУДИВИТЕЛЬНО.
– А Дитя Земли и Неба…
– МОЖЕШЬ НЕ РАССКАЗЫВАТЬ. НА ГОД СТАРШЕ, НО ВСЕ ТАКАЯ ЖЕ. ЭТО МАЛЕНЬКАЯ ЛИННЕТ, МОЯ КРЕСТНИЦА.
– Она правит теперь, вместе с Советом детей, хотя они уже немолоды. А Б'оремос – их советник. Так много перемен. Седовласая предупреждала нас о них. И предсказания тоже предупреждали, что если мы забудем о скорби, наш мир погибнет. Но А'рон обещал мне, что так не случится. Я верила ему. Это был человек, который не лгал.
– НЕТ, ОН НЕ ЛГАЛ.
– У тебя опять в глазах слезы, Дот'дер'це. Наверное, ты пытаешься оплакать А'рона. Я бы помогла тебе, если бы могла, но мои слезы высохли с его смертью. И мой смех. Осталась только твердая горькая скорлупка, как орешек люмина. А'рон не лгал, никогда. Но он не сказал мне и правду о любви. О никогда не говорил, что когда любишь, трудно умирать.
