В зал, привлечённые рёвом грузовика и нашими потугами в переноске и перекату непонятно чего, потихоньку набивался народ и девчонки, естественно – в первых рядах. Сестрёнка вылезла:

- Миша – это наше пианино ? – осмотрев инструмент, спросила она.

- Наше… - согласился я – вот, для тебя привёз…

- А ты тоже на нём играешь… - ехидно сдала меня Наташка – и даже лучше меня ! И поешь песни – к тому же !!! Подставила. Вот же зараза !

Подставила, зараза мелкая – и ни за что ! С себя на меня стрелки перевела… Мишаня в семье первый и мама – с не растраченной преподавательской силой, бросилась на создание и воспитание лучшего пианиста всех времён ! Таким мальчик виделся своей маме… Что поделаешь – это мировой комплекс всех мам и поделать с этим ничего не возможно, разве что противодействовать этому тихим партизанским сопротивлением… Отец, не желая противоречить любимой женщине, принял мудрое решение: не мешать, но и не позволять насиловать пацана – он сам выберет себе свою дорогу ! Но поскольку мама была хорошим педагогом – Михе прошлось долго её выбирать. Сначала - зачарованный звуками музыки, извлекаемыми мамой из деревянного ящика, называемого пианино и увлечённый мамиными рассказами о успехах и славе великого пианиста, Михась искренне бросился по пути к успеху и славе. И что удивительно – у него получалось ! Видимо гены любящей мамы постарались… Но потом отцовское – терской казак; или мальчишечье - начало брать верх: футбол; рыбалка; купание в речке; дружеские потасовки и удалые драки с соседскими пацанами… И хотя, из-за щупловатого телосложения, часто получаемые им тумаки не отвратили истинного пацана с правильного пути, редкие победы вызывали эйфорию покруче той, которую вызывало правильно исполненное на пианино произведение. Мама, видя что теряет величайшего пианиста, обратилась к мужу, но тот, посмеиваясь в свои прокуренные усы только повторял: Пусть парень сам решит… Добило маму то, что Миха начал с удовольствием разучивать и исполнять военные и патриотические песни, напрочь игнорируя классический репертуар будущего гения музыки. А тут и сестрёнка подросла… Ох сколько она мелких пакостей сделала старшему братцу ! Не со зла, а с обиды: жила себе девочка, в куклы играла, с подружками болтала, через верёвочку прыгала да в "классики"… Не жизнь, а малина ! А тут на тебе - получи…

Вот и сейчас, по привычке – перевела стрелки на меня. Хотя… - тот репертуар, который знал Михаил, прошёл бы здесь на ура, особенно среди парней: мамсиков и размазней в "спецуре" уже не было…

- Мишенька… Так ты ещё и поешь… - раздался сбоку проникновенный грудной голос, который ни с каким другим спутать невозможно. Анастасия Кораблёва – кумир Мишани, собственной персоной… Очаровательная улыбка на губах; голос сирены, увлекающий в гибельные морские пучины; искрящиеся весельем и лёгкой насмешливостью глаза; манящие губы и… - слегка высокомерное выражение лица. Видимое тому, кто сумеет его разглядеть за всей остальной маскировкой…

- Мишенька… - Настя встала напротив "величайшего" пианиста, прижавшись к задней части пианино так, что груди под платьем приподнялись вверх и отчётливо высунулись из под прикрывавшей их материи. Ах ! Ах !! Ах !!! Что с нами делает красота и… гормоны ! Михасик забился во мне в истерике; заметался, требуя выхода к инструменту, желая показать себя во всей красе предмету своего обожания !

Остынь – парниша… - осадил я разбушевавшегося юнца – и чем ты собираешься её покорять ? Бравурными военными маршами ? А томной музыки Моцарта, Шуберта, Шопена ты так толком и не изучил… Возбуждённый спермотоксикозом вьюнош, с горящими глазами, слегка поостыл, но застонал от нанесённой ему душевной раны бесчувственным, бессердечным соседом: Но О Н А же меня ПРОСИТ !!!!!!!!!

Просит – дадим ! – рубанул я в духе Маяковского, который что то там доставал из широких штанин. У нас, кстати – тоже имеется.

Ты гнусный и пошлый тип ! Как ты можешь ?! Такое !! О Н Е Й !!!

Ты ещё скажи: Как можно ЕЙ !… ТУДА !!… ЭТО !!!… Михасик "выпал в "осадок" от моих кощунственных слов и забился куда то далеко-далеко… Вот и славно – хотя бы мешать не будет…

Слышь – Ромео… Ты сиди там, сколько хочешь, но умение своё давить на клавиши мне будь любезен – передай ! А то ведь опозоришься перед своей, недоступной простому смертному, богиней ! По мышцам скользнуло что то, слегка ощущаемое, а голову овеял лёгкий ветерок.

Но смотри ! Опозоришь меня – я не знаю, что я с тобой сделаю ! - бросил отчаянно "сотельник". Не опозорю. И не подведу… Не боись !

Между стенкой и Настей вынырнула сестрёнка и уставилась на меня любопытным и насмешливым взглядом, да ещё и кивнула незаметно в сторону Кораблёвой. У той лишь чуть дрогнули уголки губ – заметила, конечно и кивок Наташки, и мой смущённый донельзя вид. Нет – так дело не пойдёт – тело должно полностью принадлежать мне ! Пошевелил пальцами рук; подвигал кистями; свёл-развёл пальцы для взятия аккордов… Положил пальцы на клавиши… Закрыл глаза: клавиши пианино передо мной, как наяву… Осторожно нажал на одну, другую, третью… Есть слияние ! Пальцы начали двигаться быстрее; звуки стали отчётливее… Простейшая гамма; простенький аккорд… Лёгкая композиция вроде… собачьего вальса… Годится… А теперь посложнее кусочек – из "Иглс" – "Отель Калифорния"… Ну – я вроде готов. Открыл глаза и столкнулся с Настиным взглядом: таким же надменно-насмешливым, но с искоркой интереса в васильковых глазах…

ПУХ ! Выдал губами подобие выстрела и…

Ранним солнечным утречком. Провожала она… - запел легко и чисто

Своего ненаглядного. Своего паренька… - выводил самозабвенно…

Ты служи, ненаглядный мой. Обо мне не тужи – пропел уже девичьим голосом

- Если что то случится вдруг – обо всём напиши… Пам ! Пам ! – вырвал из пианино два резких аккорда, встряхнув внимание привлечённых неизвестной песней, слушателей…

Не проходит и годика – парень весточку шлёт - продолжил петь…

Перебило мне ноженьки. Обожгло всё лицо…

Коли любишь по прежнему. И горит огонёк… - простонал жалобно.

Приезжай, забери меня – пишет ей паренёк… - повторил припев… Снова два аккорда, уже будоражащих нервы слушателей.

Но ответила девушка – что любви больше нет – поведал всем…

Что любовь уж потеряна… - вот такой был ответ !

Ковыляй потихонечку. А меня ты забудь… - снова девичий голос…

Зарастут твои ноженьки – проживёшь как-нибудь… Второй раз пропел припев, глядя в глаза Насте. Она нахмурилась – почему ей ? Пам, пам ! Музыка зазвучала тише; голос стал слышен отчётливее…

Ранним солнечным утречком – возвращался домой – запел негромко

Скорым курьерским поездом. Паренёк молодой…

С голубыми петлицами… С папиросой в зубах… - пел бодро.

Шёл походкою бодрою. На обеих ногах ! – выдал радостно… Пам, пам ! А напряжённые парни – расслабились, заулыбались…

И с улыбкой и радостью - парня встретила мать – улыбнулся…

Прибежала та девушка. И хотела обнять !

Расскажи ненаглядный мой: сколько бед повидал ? – снова запел девичьим голоском…

- А боец оттолкнул её. И с усмешкой сказал:

Ковыляй потихонечку. А меня ты забудь !… - бросил жёстко.

Заросли мои ноженьки – проживу как-нибудь ! – гордо вскинул голову

Ковыляй потихонечку – а меня ты забудь ! – повторил припев..

Рассосалися шрамы все – проживу как-нибудь.

Сделал проигрыш и отчаянно бросил в глаза растерянной Насте:

ПРОЖИВУ КАК-НИБУДЬ ! прозвучал проигрыш и заключительный аккорд… Тишина. А потом раздался злой басок Колюни:

- Вот же сука какая ! За ним - кто то ещё злорадно бросил:

- Так ей и надо паскуде ! Наболело, видимо… Окинул взглядом комнату – а парней то прибавилось… А Настя ? Стоит растерянная. И… злая: чего это я на неё окрысился ? А у Наташки – глаза как блюдца !