- Это тебе гад за твой подлый длинный язык - предатель ! А будешь дальше болтать – вообще сдохнешь как безродный поц ! Это было последнее, что я услышал, погрузившись в небытие. Хорошо, что этот жестокий сон так быстро закончился… - подумал я с облегчением.
Ты думаешь это сон ? – прошелестело насмешливо в голове…
Второе пробуждение было не лучше: затхлый воздух: прижатые к лицу ладони; тело, съёжившееся в позе эмбриона… Я что – снова сплю ? Ощущения нахлынули как то сразу, словно ведро холодной воды плеснули одним махом ! Попытка скинуть с головы одеяло, чтобы глотнуть свежего воздуха, взорвалась во всём теле сотнями кусочков ужасной боли ! Хотел закричать, но сумел только простонать… И всё же – одеяло сползло с головы и в лёгкие ворвался свежий, по сравнению с прежним, затхлым, такой желанный, вкусный воздух. Руки, бессильно упав на подушку, отозвались новой болью, но глаза, уже привычно, обшаривали вокруг, получая нужную информацию.
М… да… Похоже – я не сплю: ни в одном моём сне мне не было так сильно больно ! Сильно ?! Мне ??? Глаза услужливо показали моему сознанию – а ручки то эти не твои… И комната огромная с несколькими десятками кроватей – это не моя спальня ! И где же это тогда я ? Куда меня забросил гад бестелесный ?! А ну отвечай – мерзопакостник !!! В ответ – гнетущее, ехидное молчание… Что ж: спасение утопающих – дело рук самих утопающих, как говорится в народе…
То, что я куда то "попал" – я осознал сразу. Ни страданий; ни переживаний у меня, "закалённого" прочтением десятков книг про поподанцев, не было. Попал – надо понять куда и устраиваться в этом мире… А информации пока маловато: обстановка ни о чём не говорит, кроме того, что это не средние века. Уже утро; комната пуста; шумов из-за закрытого окна не слышно. Попытался подняться, но только охнул и застонал сквозь зубы – больно… Ну подождите, гады, устроившие мне "тёмную": не знаю за что, но мне такое очень не нравится ! И этот, с характерным, картавящим акцентом сильно пожалеет – я вам не он ! И остальные тоже получат своё – или вместе, или по одиночке…
Всё таки сел, шипя от боли… М… да… - не фонтан… Тело пацана лет 14-15ти, да ещё и не спортивное. Нет – что то, конечно есть, но хотелось бы посерьёзнее и прямо сейчас – в свете намечаемого геноцида для отдельных особей мужского пола. А может и женского тоже ? Да нет – уж девчачьи руки я от мальчишечьих и на ощупь отличу. Негромко скрипнула открываемая, в самом начале комнаты, дверь… А я то, оказывается, сплю в самом конце комнаты – у стены, внизу двух ярусной кровати. Потому то мне хоть и досталось, но не "смертельно": не очень то разойдёшься в тесноте узкого прохода между кроватями, да ещё и с кроватью над головой. Не было бы её – было бы много хуже…
Ко мне подошёл паренёк, примерно моего возраста: татарин - по виду; щупловатый; вида не боевого, но и не забитый. Глядя участливо и морщась – словно моё отражение в зеркале, спросил сочувственно:
- Сильно они тебя ? О… Значит знает, кто: это уже неплохо…
- Терпимо… - выдохнул с трудом, чтобы вновь не застонать – знать бы ещё за что ? Паренёк посмотрел на меня как то странно:
- Ты, вроде как, на своего отца показания дал сотруднику НКВД… - пробормотал он нерешительно, отводя глаза. Однако !
- И что – кто то это слышал ? Присутствовал при этом ? – зло, сквозь боль, процедил я, распаляясь ещё сильнее. Татарин пожал плечами:
- Они слышали и другим рассказали. Посмотрел на меня участливо:
- Только я им не верю… - сказал он, правда, как то нерешительно…
Эй, друг сердечный ! – рявкнул я у себя в голове: там это было легко, а самое главное – не больно – давай, выползай из норки ! Просвети меня, дурака – чего ты там натворил такого, что мне за тебя расплачиваться приходится ! – надавил на бывшего хозяина тела, если он ещё жив: ну не убили же его, устроив ему "тёмную" – я же жив ?!
А ты думаешь мне не больно ? – раздался жалобный голос. Жив, значит и к сотрудничеству, возможно, готов – это же прекрасно !
Вот и давай – рассказывай: за что они тебя так – болезный ты мой ?
Да уж не за то, что я на отца донёс – я ему помог ! – уже твёрже ответил хозяин тела – тут, скорее другое… - замолчал он… Я не торопил: пусть соберётся с мыслями и выдаст свою версию…
Им до моего отца дела нет… - наконец продолжил "собеседник". – Скорее всего причина в том, что я назвал несколько фамилий… Мой "информатор" снова замолчал. Хотелось рявкнуть – Да рожай ты уже скорее ! – но я понимал: первоочерёдно - деликатность и вежливость.
Среди них была фамилия Шацкий. И ещё Гавен - наконец выдавил он нужное и спохватился – А ты кто такой и почему у меня в голове ?!
Спроси что-нибудь попроще… - буркнул я и задумался: акцентик то я знакомый перед "уходом в "нирвану" слышал. Парень правильно мыслит, а вот по главному вопросу надо точки расставить сразу !
- Миха… - раздался голос татарина – ты как: в столовку сам пойдёшь, или тебе принести сюда ? Я, правда не знаю – дадут ли мне вынести что-нибудь из столовой… - неуверенно пробормотал он…
- Схожу сам… - процедил я – а ты возле меня не крутись… - добавил сдавлено и, увидев, как паренёк поджал губы, добавил:
- Ты не обижайся: не хочу, чтобы тебе из-за меня досталось от этих… Обида ушла с лица татарина, но он бросил зло:
- Да я, если бы сумел – вступился бы, но меня тоже прижали к кровати – не пошевелиться… А когда они разошлись по кроватям, ты сам мне сказал – Уйди, не лезь… Вот я и не подходил утром…
- Иди Алиш… - осторожно мотнул головой я… Надо мне с моим компаньоном по телу разобраться, прежде чем "в свет выходить". Парень пошёл к двери, а я стал терзать "компаньона" – Рассказывай давай…
Михаил Васильевич Степанов. Отрок шестнадцати лет. Почти… Телец по гороскопу – день рождения – 1 мая. Комсомолец… - уже в прошлом… В феврале 1936 года отец – Василий Алексеевич Степанов – полковник, начальник штаба МВО (Московского военного округа), непонятным образом попал под трамвай… Это высший командный состав, который имеет персональный служебный автомобиль и давно уже не ездит на трамваях ?! Задними колёсами перерезало обе ноги в районе бёдер. Официальная версия – поскользнулся на гололёде… Скончался на месте до приезда скорой от сильной кровопотери…
Через месяц после этого трагического случая в НКВД забрали его мать, а на следующее утро его и младшую сестру – Наталью Степанову, увезли в закрытое заведение, именуемое спец учреждением. Для детей врагов народа… И вот уже месяц он с сестрой находятся в этой "спецухе". Сведений о матери не имеют: на обращение к директору заведения – жёсткой, властной женщине 32 лет, Михаил получил резкий и лаконичный ответ: Я не располагаю ни какими сведениями…
Вчера в спец школу приехал старший лейтенант НКВД и, уединившись с Михаилом в кабинете директора, имел с ним долгую беседу по поводу его отца: его знакомые, его поведение и даже его мысли, высказанные им в разговорах с матерью и с ним лично… Михаил честно рассказал всё, что знал – ну почти всё: ничего порочащего отца в его сведениях не было, наоборот – парень обратил внимание НКВДешника на одного из многих гостей, неоднократно посещавших их квартиру – некого гражданского мужчину по фамилии Шацкий. И добавил, что когда он сказал отцу, что этот человек ему очень не нравится, у отца вырвалось: Не просто так он у нас появляется – ох не просто так ! Вот после этого разговора, получается – ночью его и избили: устроили "тёмную". Ну это я уже и сам знаю – на себе почувствовал…
А ты кто такой и как оказался в моей голове ? – прервал мои размышления взволнованный голос моего "сожителя".
Ну что ты пристал - не знаю ! – огрызнулся я, ставя моего визави в подчинённо положение – сам не пойму как… – решил смягчить резкий ответ. "Однотелец" ничего не ответил – обиделся, наверное. Ну и бог с ним – лишь бы не лез поперёк батьки в пекло и не устраивал мне всякого рода истерики и подлянки: мне в этом теле нужен помощник…
