Вышел в подлесок перед горкой; оценил подходы и прикинул оптимальный маршрут восхождения. Подошёл поближе; уточнил – с небольшими поправками. И полез наверх. Скальная стенка довольно крутая, но достаточно шероховатая: есть за что зацепиться и есть куда ноги поставить. Распластался по каменной стенке и полез вверх – как паук, переставляя конечности и трижды пробуя на прочность каждый камень опоры. Залез наверх. Вспотел, как будто водой окатили. Сесть бы – дух перевести, но нельзя: на ветру, "гуляющем" по верхушке скалы легко можно застудиться, а там и до воспаления лёгких или мышцы какой недалеко. Так и проходил, махая руками – словно подавая кому то непонятные знаки. Остыл и стал спускаться вниз. Спуск крутоват, но достаточно лёгок. А вот внизу, подстелив под седалище вмиг опустевший вещмешок – присел на нагретый жарким майским солнцем. Передо мной, на холстине, скудный обед: что под руку попало при спешном отступлении их хаты. Перекусил; запил водичкой… Вздохнул… Ну вот вроде бы Мишаня – парень жизни немного понюхавший, а уж я то - вообще жизнь проживший очень активно ! И какие то детские обиды !!! НО ! Михасику то невдомёк моё поведение, но я знаю точно – надо ! Надо дожать Дарью: тут ещё мало женщин знает, что кое кто из мужчин тоже умеет играть в их игры – заставь партнёра сделать так, как ты хочешь ! Это здесь и сейчас – прерогатива женщин… А мне надо !
Посидел, отдохнул, да и почапал, по запомнившимся ориентирам, обратно. Дошёл до первой горки, а там рукой подать до речки. Вышел к подлеску у реки ещё засветло, но к реке не пошёл: стал ждать темноты, чтобы переправиться на тот берег уже по темноте… Час-полтора предался безделью физическому и тщательному обдумыванию своих слов и действий умственно: и так поворачивал ситуацию и эдак. Наконец – в полной темноте, при лунном сиянии растущей луны подошёл к берегу. Поднялся повыше по течению – с запасом, чтобы меня снесло течение к нашим мосткам. Разделся: рубашку, шаровары и ботинки сложил в котомку. Зашёл в воду и не торопясь поплыл на спине, держа вещмешок в одной руке и загребая второй… Поднялся я по течению с запасом: последние несколько десятков метров я просто проплыл по течению. Ухватился за мостки; закинул котомку; вылез на мостки. Вылез отжал трусы; постоял несколько минут. И осторожно пошёл к хате. У начала мостков меня встретил Полкан. Погладил лобастую башку; почесал за ушами – вижу пёс доволен. Пошли к хате через огород. Дошёл до края и решил свернуть к своему открытому окну: залезу потихоньку и лягу спать. Не усну долго, конечно, хоть и устал: желудок требует а тело завопит позднее – накорми нас ! Однако – придётся вам потерпеть: люди вон по несколько дней голодают и ничего – не умирают. А завтра с утра схвачу еды побольше и снова в лес: там ещ1 три горки в обозримом глазами пространстве, вытянутые от меня в "извивающуюся змейку". Однако повернуть к окну не удалось – наткнулся на Полкана, вставшего от меня слева. Попытался обойти спереди – не получилось – он начал двигаться вперёд вместе со мной. Решил не сталкивать этого кабана со своего пути – мало ли что, просто обойти сзади. Но собак попятился назад ! Да он меня к окну не пускает ! Ладно. Хотел кувырком, через пса, перекинуться на ту сторону – к окну, но пёс вдруг оскалился; схватил меня пастью за руку – я даже не успел её отдёрнуть ! Ну не ожидал я такого от лучшего друга человека ! И пошёл я, "ведомый" изменщиком в хату, бурча недовольно:
- Так, значит… Ладно… Посмотрим ещё предатель… Попросишь ты у меня ещё чего-нибудь… Тогда узнаешь как своих предавать…
Полкан довёл меня до открытой двери в горницу; завел; отпустил руку и скользнув назад толкнул башкой в зад так, что я чуть не упал – пришлось сделать два шага вперёд и предстать пред кари очи моей ненаглядной и любимой бабули. Обернулся назад:
- Ты чего толкаешься гад ! Полкан беззвучно оскалил клыки: то ли усмехнулся на мою ругачку, то ли предупредил – за базаром следи !
- Ты на него не сердись Мишенька – это я его попросила тебя привести. Ты на меня ругайся ! – виновато произнесла Дарья. Я насупился; мотнул головой вроде как – не буду ругать и направился к своей спальне. Дарья метнулась из-за стола наперерез и перехватила меня у двери. Схватила за руку.
- Ну куда же ты Мишенька. Поешь, а потом и спать ложись… Ведь весь день, почитай голодным проходил, обидчивый ты мой !
Покушать, покушать ! – завопил желудок и организм вроде бы тоже согласился – Не мешало бы подкрепиться хозяин. А я что – я сам себе не враг, если только не нужно поголодать. Тут вроде бы не нужно: надо дать женщине путь к примирению. А использует она его или нет - посмотрим. Не сопротивляясь сел за стол; пододвинул к себе тарелку с жареным мясом и стал неторопливо есть, насупившись. И не заметил, как почти всё умял: и вкусно и есть очень хотелось…
- Ешь Мишенька, ешь… - погладила меня по голове бабушка и не обижайся ты на меня – старую, выжившую из ума старуху…
На свою любимую бабулю я не обижаюсь, а вот на старую, выжившую из ума старуху – буду – упрямо возразил я. Дарья всплеснула руками и с искренним огорчением воскликнула:
- Ну чем же я тебя прогневала – свет очей моих !
- Ты со мной, как с маленьким разговариваешь ! – обиженно воскликнул я – небось со взрослым мужчиной ты бы не стала так разговаривать: обрывать, даже не дослушав ! Сказал и понял: если надо - Дарья любому рот заткнёт, не смотря на возраст и положение !
- Ты уж прости меня глупую… - вздохнула бабушка – не хотела я тебя обидеть… Виновата – каюсь… Потому – задавай свои вопросы… Теперь уже мне надо виниться-каяться, но так – по мужски. Вытер руки о полотенце; встал; подошёл к Дарье, приобнял за плечи:
- Да не вопросы это – так, просьбишка малая… Дарья вздохнула:
- Говори уж просьбишку свою… - обречённо выдохнула она…
- Ну что ты так вздыхаешь… - прижался к ней ещё сильнее – не на войну ведь отправляешь… - отшутился я. Прошёл, сел на своё место и, собравшись с духом сказал – как в ледяную воду прыгнул:
- Научи меня своим колдовским умениям и знаниям ! Бабуля огорчённо покачала головой, вздыхая:
- Я ведь так и знала, что ты это попросишь - прошептала она убито… -Не могу я тебя ничему научить и ничего передать…
- Да знаю я… - отмахнулся, что тебе нужна девушка и девственница.
- Но я же не прошу передать мне твой ДАР – мне бы несколько умений и способностей ! – наседал на деморализованную моим напором Дарью. Та покачала отрицательно головой…
- Бабуля ! – продолжал дожимать я – я же не для себя и своих утех прошу ! Для дела !!! И начал рассказывать ей о том – что нас ждёт впереди: о большой чистке; о бойне в Финляндии и о самой страшной беде – Великой Отечественной войне… Дарья слушала; краснела; бледнела… А когда услышала итоги войны – больше 35 миллионов погибших – не выдержала, захлюпала носом ! Уставилась на меня глазами полными страдания и муки; с трудом вдавила из себя:
- Обряд передачи даже части знаний мужчине может привести тебя к смерти ! А я себе этого не прощу ! Гришеньку не смогла спасти, а ты меня заставляешь тебя на смерть добровольно отправить ! - разрыдалась она. Снова подошёл, прижался, стал успокаивать:
- Ну что ты – чего уж сразу на смерть ?! Да всё хорошо будет ! – уверял я, а в душу холодной змеёй пополз страх – а вдруг ?!
- Ну ты пойми, бабуля… - пустил в ход последний аргумент – к 41м году будет мне 20 лет и призовут меня в армию – как раз в первый год войны ! И сгину я там в каком-нибудь окружении или в плену ! А так – если жив останусь – глядишь и помогут мне твои умения… Дарья вытерла платком слёзы; пристально поглядела на меня.
- Будь по твоему. Через три дня – полнолуние. Вот в ночь и справим обряд. Надеюсь… - прошептала она – что ты останешься жив…
На следующее утро я насиловать себя не стал – выспался от души. Затем пришёл черёд работы по хозяйству. К обеду вернулась бабушка: сплавал за ней на лодке; перевёз её как заправский лодочник, но плату за проезд брать не стал и даже не пошутил насчёт этого. Видимо возвращение Дарьи отслеживал не только я: не успела она переодеться и отдохнуть от трудов праведных, как в калитку постучал посыльный. От атамана. С наказом предстать пред его ясны очи, а проще – прийти к нему в хату. Дарья, видимо была до сих пор не в духе и заявила:
