Они начали возмущаться, но сдержанно, как принято в корейской культуре.

— Но мы уверены, что эти методы доказали свою эффективность в других кампаниях, — начал второй начальник, Пак бучжан-ним. — Мы изучали аналоги и…

— Изучали аналоги? — перебил я с лёгкой усмешкой. — Ваша аналитика показывает, что эти «аналогичные» кампании провалились. Вы действительно считаете, что стоит повторять чужие ошибки?

Он замолчал, не найдя, что ответить. Я знал, что он не может возразить, потому что его аргументы были слабыми. Это был момент, когда я решил воспользоваться их уязвимостью.

— Давайте так, — сказал я, смягчая тон. — Мы здесь для того, чтобы найти лучшее решение. Я предлагаю мозговой штурм. Давайте рассмотрим другие идеи, новые подходы. Вы сами говорите, что имеете опыт. Так давайте его использовать.

Они пытались сопротивляться, но я знал, как правильно надавить на их самолюбие. Я начал выдвигать разные идеи и гипотезы, проверяя, как они реагируют.

— Как насчёт того, чтобы пересмотреть подход к рекламе в интернете? Например, сделать акцент на видео-контенте и прямых трансляциях? Или может быть, использовать коллаборации с популярными блогерами? Если я ошибаюсь, поправьте меня, — сказал я, слегка поддразнивая их.

Они пытались возразить, но их аргументы были слабыми и необоснованными. Постепенно они начали уступать, понимая, что их методы действительно устарели и что мои предложения имели смысл. Это была долгая битва, но я видел, как их сопротивление тает, шаг за шагом.

В какой-то момент дверь кабинета приоткрылась, и я увидел Хвана саджан-нима. Он тихо заглянул в комнату, окинул нас всех взглядом, кивнул мне и исчез, как если бы он «ошибся дверью». Этот краткий момент дал мощный заряд энергии обеим командам. Я заметил, как начальники и их заместители стали активнее включаться в процесс. Видимо, они поняли, что если Хван лично следит за этим, то нужно действовать, и быстро.

К вечеру мы добились серьёзного прогресса. Мы совместно выработали основные векторы для будущей презентации, и мне удалось объединить идеи обоих отделов в одну мощную стратегию. Теперь это выглядело как полноценный план, который действительно мог сработать. И хотя многие из этих идей исходили от меня, я не стал присваивать себе все заслуги. Это был командный результат, и я знал, что это важно для их чувства собственного достоинства.

Когда всё было закончено, начальники покинули аудиторию с удовлетворёнными лицами, хотя я чувствовал, что внутри они всё ещё переваривают произошедшее. Это был успех, но я знал, что впереди ещё много работы.

Когда я поднимался по лестнице в приемную, где, как я предполагал, был Минсу, мои мысли были сосредоточены на прошедшем брифинге. Всё прошло хорошо, даже лучше, чем я ожидал. Мы с отделами выстроили структуру будущей презентации, и это было немалой победой, но меня не покидало ощущение, что этот успех был только началом чего-то большего. Я мысленно прокручивал детали, когда заметил, что кто-то спускается вниз по лестнице с папками в руках. Я был слишком погружён в свои размышления и почти не обратил внимания на фигуру, приближающуюся ко мне.

Но на площадке между этажами, словно по какому-то незримому сценарию, наши пути пересеклись. Я столкнулся с девушкой, и тут же, как по волшебству, папки выскользнули у неё из рук и полетели на пол, разбрасываясь по всей лестничной площадке.

— Простите! — вырвалось у меня автоматически, одновременно с её извинениями.

— Ой, извините, — сказала она одновременно, и мы оба наклонились, чтобы собрать разбросанные файлы.

Когда я поднял глаза, чтобы взглянуть на неё, моё сердце на мгновение замерло. Это была Сухён. Внезапно я ощутил, как весь мир остановился вокруг нас, словно оставив только нас двоих на этой небольшой площадке между этажами.

— Ты в порядке? — спросил я, слегка смущённый тем, что не заметил её раньше.

— Да, я… я просто была немного задумчивой, — ответила она, чуть улыбнувшись. Её улыбка была лёгкой, почти застенчивой, и в этот момент что-то тёплое разлилось по моим жилам.

Мы оба начали собирать файлы, которые были разбросаны повсюду. Я старался как можно быстрее собрать их, чтобы не доставлять ей неудобств, но в этот момент произошёл забавный случай: каждый раз, когда мы тянулись за очередным файлом, наши руки соприкасались. Сначала это было случайно, и мы оба моментально отдёргивали руки, смущённые, словно ученики, застигнутые на чём-то неприличном.

— Прости, — снова сказал я, не находя других слов.

— Нет-нет, это я виновата, — сказала Сухён, но её тон был таким мягким и дружелюбным, что я невольно улыбнулся.

Собирая очередной файл, наши руки снова коснулись друг друга. На этот раз прикосновение было дольше, чем раньше, и я ощутил, как будто что-то тёплое пробежало от моей руки к её. Мы оба замерли, взглянув друг на друга. В её глазах я заметил лёгкое смущение, но в то же время — что-то большее. Она не отдёрнула руку так быстро, как в первый раз, и, если честно, я тоже не спешил убирать свою.

Мы оба смотрели друг на друга, и в этот момент между нами будто бы что-то щёлкнуло. Было ощущение, что вокруг нас вдруг стало тише, как если бы весь мир исчез, оставив только нас двоих на этой лестничной площадке. Я уловил её лёгкий запах — смесь духов и свежего воздуха — и это усилило моё волнение.

— Ты часто здесь бываешь? — наконец спросил я, пытаясь развеять эту странную, но приятную неловкость.

— Иногда, — ответила она, её голос был немного тише, чем обычно. — Отец иногда просит меня помогать с документами…

Мы снова оба улыбнулись, но на этот раз в наших улыбках было что-то большее, чем просто вежливость. Было что-то неуловимое, какое-то мягкое, едва заметное притяжение, которое невозможно было объяснить словами.

— Ты сегодня очень много работы сделала, — сказал я, глядя на её папки.

— Да, но ты не отстаёшь, — улыбнулась она, немного расслабившись.

Я почувствовал, что она в курсе поручения Хвона. Было удивительно, как обычная встреча на лестнице могла вдруг превратиться в нечто большее, нечто особенное. Мы продолжили собирать файлы, стараясь сосредоточиться именно на этом, но каждый раз, когда наши руки снова случайно касались друг друга, в воздухе повисало что-то электрическое. И на этот раз я не спешил отдёргивать руку.

Когда мы наконец собрали все папки, мы оба встали и посмотрели друг на друга. На её лице была лёгкая улыбка, и я не мог не ответить тем же. В этот момент я понял, что думаю о ней больше, чем просто как о дочери Хвана. Она была чем-то большим. Я видел в ней не только мягкость, но и силу, не только хрупкость, но и удивительную жизненную стойкость.

— Спасибо за помощь, — тихо произнесла она, глядя мне в глаза. Её голос был мягким, но в нём было что-то большее, чем просто благодарность.

— Всегда пожалуйста, — ответил я, ощущая, как сердце снова ускоряет свой ритм.

Мы оба ещё раз улыбнулись друг другу. Я чувствовал лёгкую неловкость, но в то же время — странную радость от того, что эта встреча произошла. Мы обменялись короткими прощальными фразами, и Сухён пошла вниз, а я продолжил подниматься вверх. Но на этот раз мои мысли были уже не о работе, не о проекте и не о моих планах на день. Все мои мысли вертелись вокруг неё.

Её образ, её глаза, её прикосновение — всё это не покидало меня. Я невольно улыбался, вспоминая тот момент, когда наши руки соприкоснулись на лестнице. Вроде бы случайное прикосновение, но оно заставило меня почувствовать что-то глубокое, что-то, что мне было сложно объяснить даже самому себе.

Прощаясь с ней, я понял, что думаю о ней иначе. В моём сердце появилось что-то новое — лёгкое, почти незаметное чувство, но оно уже начало разгораться.

Дорога домой в тот вечер прошла, словно в тумане. Я шёл, механически переставляя ноги, но мои мысли были далеко. Все происходящее вокруг меня будто бы перестало существовать. Люди, шум города, вечерний ветер — всё это стало просто фоном для одной, самой главной мысли: Сухён. Как бы я ни старался переключить своё внимание на работу, на предстоящую презентацию, всё снова и снова возвращалось к тому, что произошло на лестнице.