— Они играют тонко, — сказал Минсу, просматривая анализ финансовых потоков. — Это словно продуманный многоходовый план: создать вокруг нас атмосферу подозрений и вынудить японцев отказать нам в сотрудничестве.

Японская корпорация, с которой мы заключали сделку, была известна своей осторожностью и приверженностью принципам прозрачности. Они не терпели даже малейшего намёка на нечестность. Сорвать с ними контракт — это значило потерять колоссальные возможности для роста компании. Но нашим конкурентам этого было достаточно. Они знали, что сомнение японцев в нашей надёжности уже само по себе станет серьёзным ударом, и для этого им хватило запустить всего несколько слухов.

В процессе нашего расследования я всё больше понимал, насколько изощрённо был построен план. Вместо прямых нападок они создали цепочку событий, которые подтачивали нас изнутри, словно медленный яд. Слухи распространялись незаметно, порождая у сотрудников и инвесторов вопросы. Как только они начинали теряться в сомнениях, акционер и его сообщники только подливали масла в огонь, делая вид, что беспокоятся за будущее компании.

— Это уже не просто атака, — сказал я, глядя на Минсу. — Это целенаправленная попытка разрушить нашу репутацию на ключевом рынке.

— И они делают это с завидным хладнокровием, — добавил Минсу. — Они явно понимают, что для японской стороны важнее всего доверие. Им не нужно доказывать, что мы нечестны — достаточно заставить партнёров засомневаться.

С каждым новым фактом наша картина становилась всё более пугающей. Мы установили, что акционер получил немалые средства от наших конкурентов для финансирования своих атак. Всё это шло через сложные цепочки, включающие подставные компании и офшоры, чтобы скрыть истинные источники финансирования. Влияние распространялось на все уровни: от слухов среди сотрудников до публикаций в деловых изданиях, что ударяло по нашему имиджу.

Минсу, как всегда, продемонстрировал свой профессионализм, отыскивая каждый мельчайший след. Он выявил, что акционер не только получал прямую поддержку, но и координировал свои действия с нашими основными конкурентами, передавая им информацию о сделке. Всё это должно было обрушить наш авторитет в глазах японцев, которые уже начали замечать перемены.

И вот, когда мы предоставили собранные данные Хвану, в кабинете повисла тишина. Он обдумывал услышанное, а затем, словно пробудившись от раздумий, холодно и твёрдо произнёс:

— Это не случайность. Они знали, что сделка с японцами — наше ключевое достижение. Поэтому они целенаправленно пытаются её сорвать.

Я кивнул, подтверждая его слова. Мы были уверены, что конкуренты намеренно подталкивают японцев к сомнениям. Наша задача теперь состояла в том, чтобы не допустить этого, чтобы защитить честь компании и сохранить доверие партнёров.

Минсу предложил стратегию антикризисных мер. Это включало тесный контакт с японскими представителями, предоставление прозрачных отчётов и даже независимую проверку, которая бы продемонстрировала нашу полную честность и открытость. Мы понимали, что каждый наш шаг теперь должен быть не просто точным, а безупречным.

Хван, глубоко вздохнув, посмотрел на нас, его взгляд был полон уверенности:

— Мы разберёмся с этой ситуацией, но для этого нужно всё держать под контролем.

Осознав масштабы угрозы, мы начали работу по минимизации возможных последствий. Каждое наше действие требовало предельной осторожности и тщательной подготовки, ведь на кону стояла не просто сделка, но и репутация компании, которую мы строили годами. Все усилия были направлены на укрепление связей с японской корпорацией и предотвращение срыва столь важного для нас контракта.

Первым шагом в нашем антикризисном плане стало выявление и устранение всех источников слухов, которые могли бы породить сомнения у японских партнёров. Минсу с невероятной оперативностью собрал команду аналитиков, которые отслеживали любое упоминание о нашей компании в СМИ, на форумах и в деловых кругах. Мы выявили несколько статей и мнений в прессе, которые, казалось бы, случайно, но очень точно поднимали вопросы о нашей честности и прозрачности. Эти публикации не содержали прямых обвинений, но их тон и подача были достаточно тонкими, чтобы посеять сомнения. Очевидно, что наши конкуренты пытались воздействовать через профессиональное сообщество, подрывая нашу репутацию на более глубоком уровне.

Чтобы сдержать эту волну, мы инициировали несколько информационных кампаний, которые должны были продемонстрировать нашу открытость и готовность к честному сотрудничеству. Мы привлекли известных деловых журналистов, которым предоставили доступ к внутренним документам и позволили провести независимую проверку некоторых аспектов нашей работы. Это не только помогло развеять слухи, но и продемонстрировало нашим японским партнёрам, что нам нечего скрывать и мы готовы действовать прозрачно.

Тем временем Хван и я сосредоточились на укреплении личных контактов с японской стороной. Мы регулярно созванивались с представителями корпорации, обсуждая детали сделки и поднимая вопросы, которые могли бы снять возможные сомнения. Хван подчёркивал, что для нас эта сделка столь же важна, как и для них, и что наша репутация — это то, чем мы гордимся больше всего. В каждое слово, в каждое письмо и звонок мы вкладывали всю нашу уверенность и готовность идти до конца ради сохранения партнёрства.

Однако, несмотря на эти меры, мы понимали, что этого может быть недостаточно. Введение антикризисного плана позволило на время стабилизировать ситуацию, но как только мы почувствовали лёгкое облегчение, вскрылась ещё одна проблема. Конкуренты были настойчивы и, видимо, не собирались сдаваться так легко. Мы получали всё больше сигналов о том, что кто-то продолжает работать против нас, причём делает это методично и со знанием дела.

Каждая новая утечка информации или завуалированный намёк на нашу «ненадёжность» в прессе напоминали, что против нас ведётся серьёзная кампания. Хван принял решение усилить меры безопасности: были пересмотрены внутренние протоколы, проведены дополнительные инструктажи для сотрудников, которые должны были повысить бдительность и не допустить повторения подобных инцидентов. Мы также усилили мониторинг всех сообщений и публикаций, которые могли каким-либо образом повлиять на наше положение.

Но этого было мало. Мы начали понимать, что нам требуются более решительные действия.

После того как я сообщил Сухён, что проблема с Джихуном решена, и её больше не потревожат ни звонки, ни навязчивые ухаживания, она с облегчением улыбнулась и предложила отпраздновать эту новость. Мы договорились встретиться в нашем любимом кафе, чтобы спокойно пообедать и обсудить всё, что произошло.

Кафе было уютным и тихим, и нам обоим нравилось здесь проводить время — оно стало чем-то вроде нашего укромного места, куда мы приходили, когда нужно было поговорить или просто отдохнуть от работы. В тот день солнечные лучи мягко ложились на столики у окна, и Сухён выбрала столик в углу, где свет касался её лица, заставляя её улыбку сиять ещё ярче. Мы устроились за столом, и я заказал нам по чашке зелёного чая — традиция, которая сложилась у нас за время встреч.

Когда официант принёс чай, я заметил, что Сухён всё ещё не может скрыть радость. Она смотрела на меня так, словно я только что совершил подвиг, и её глаза сверкали благодарностью.

— Я не думала, что ты так быстро решишь этот вопрос, — призналась она, сделав глоток чая и осторожно поставив чашку на блюдце. — Когда всё это началось, мне казалось, что от него невозможно избавиться.

— Он и правда был настойчивым, — кивнул я, вспоминая его попытки вмешиваться в её жизнь. — Но ты знаешь, я рад, что смог помочь тебе в этом. Такие ситуации нельзя оставлять без внимания.

Сухён улыбнулась, немного смущённо опустив глаза, как будто всё ещё не веря, что эта история действительно закончена.

— Джинсу, ты даже не представляешь, насколько легче мне стало, — сказала она, наклоняясь чуть ближе и смотря прямо в глаза. — Спасибо тебе за это. Ты не только избавил меня от этой тягостной ситуации, но и сделал так, что я почувствовала себя защищённой.