Маршам пожал плечами:

— Я не решился бы в этом поклясться…

— Думаю, вам лучше сказать мне, что это было.

— Что я услышал, проходя мимо кабинета?

— Да, черт возьми, что вы услышали, проходя мимо кабинета!

— Это были не слова, сэр, — медленно проговорил Маршам. — Это были… звуки. И они едва ли могли исходить от мистера Хэйли.

— Какие еще звуки? — удивился инспектор.

Маршам, сохраняя полную невозмутимость, надул свои толстые щеки и с силой выпустил воздух. Получилось что-то среднее между «Пффф!» и «Пуфф!».

Несмотря на комичность ситуации, ни у мисс Силвер, ни у Фрэнка Эбботта не возникло ни малейшего желания улыбнуться. Эта маленькая пантомима вполне могла привести человека на виселицу. Мисс Силвер не имела возможности узнать, кто это был. У Фрэнка Эбботта такая возможность была. Не далее как пару часов тому назад он с интересом наблюдал как две красные щеки раздуваются, как воздушные шары, чтобы произвести точно такой звук.

— От кого же они могли исходить? — быстро спросил он.

Лицо Маршама застыло.

— Я не решился бы в этом поклясться, сэр.

— Никто и не просит вас это делать. Я только спрашиваю, на кого это могло быть похоже.

Маршам помолчал.

— Думаю, это было очень похоже на профессора.

Фрэнк удовлетворенно кивнул.

— Вы долго простояли около двери?

— Всего пару секунд, сэр, не больше.

— Слышали что-нибудь еще?

— Я слышал, как сэр Герберт что-то сказал, но не разобрал, что именно.

— А голос? Голос был сердитый?

— Трудно сказать, сэр. Сэр Герберт ни при каких обстоятельствах не повышал голоса.

Инспектор Эбботт вздохнул.

— И больше вы ничего не слышали?

— Нет, сэр. Я прошел дальше и, закончив осмотр, поднялся к себе.

Дверь за Маршамом давно уже закрылась, а инспектор Эбботт все молчал и молчал. Наконец он встал, подошел к двери и снова ее открыл. Длинный коридор был пуст. Инспектор подошел к камину и задумчиво поворошил кочергой угли. Покончив с этим, он вытащил носовой платок, подобранный в тон галстуку и носкам, и тщательно вытер руки.

— Хотел убедиться, что нас никто не подслушивает, — сообщил он.

Мисс Силвер удивленно подняла на него глаза.

— Ты думаешь, он слышал больше, чем говорит?

— Очень может быть. Когда речь идет об убийстве, никто и никогда не говорит всего, что знает. Между прочим, вы сами меня этому научили. Лично я уверен, что он что-то скрывает. А вы?

— Не думаю. Разве что он узнал голос профессора Ричардсона сразу…

— Кто бы сомневался! Похоже, он симпатизирует старикану. Да и вообще, сдается мне, Маршам был не слишком привязан к покойному сэру Уайтолу. Во всяком случае, по нему этого уж точно не скажешь.

Мисс Силвер кашлянула.

— Мне как раз предстоит беседа с единственным человеком, который испытывал к сэру Герберту хоть какие-то теплые чувства.

Фрэнк насмешливо поднял брови.

— Из этого вышла бы отличная эпитафия! «Здесь покоится сэр Герберт Уайтол. Никто и никогда не любил этого человека». Можно еще добавить: «Зато многие ненавидели».

— Думаю, это будет соответствовать истине.

— Ну да. Одни просто не любили, другие еще и ненавидели. А кстати, к какой из этих категорий вы причислили бы мисс Уайтекер?

— Это совсем другой случай, Фрэнк. Она страшно переживает.

— Естественно. Они проработали вместе десяток лет и, возможно, были любовниками. Сильно сомневаюсь, что она может оказаться убийцей. Кстати, Ньюрбери проверил ее алиби. Похоже, с ним полный порядок. В половине одиннадцатого уехала с Консидайнами, в деревне села на автобус до Эмсворта, где и сошла в двенадцатом часу ночи. Сестра, миссис Уэст, проживающая по Стейшен-роуд, тридцать два, показала, что действительно звонила Миллисент тем вечером, поскольку плохо себя чувствовала и не могла приглядеть за ребенком. Милли приехала в начале двенадцатого и сразу же легла спать.

— У нее есть телефон?

— Я справлялся. Телефон есть у соседки, и она всегда разрешает миссис Уэст им пользоваться.

— Соседка тоже была дома?

— Нет, уезжала куда-то на выходные. Да какая, в конце концов, разница? Все сходится. А десятичасовым автобусом мисс Уайтекер уже вернулась обратно.

Мисс Силвер задумчиво вязала. Вид у нее при этом был крайне неодобрительный. Инспектор Эбботт вздохнул, облокотился о каминную полку и стал терпеливо ждать, когда ему объяснят, что именно он упустил из вида и где ошибся на этот раз. Мисс Силвер искоса на него взглянула, который раз удивляясь, зачем этого беспечного и элегантного блондина в прекрасно сшитом костюме понесло в полицию. Пожав плечами, она небрежно спросила:

— И как давно, ты говоришь, миссис Уэст живет в Эмсворте?

Фрэнк немного замялся.

— Миссис Уэст? Э… Честно говоря, не знаю. Хотя нет, погодите, Ньюрбери что-то такое говорил… Ах да, вспомнил! Она здесь недавно и ровным счетом никого не знает. Целыми днями сидит одна со своим ребенком.

Мисс Силвер ожесточенно дернула за нитку.

— Так я и думала. И, очевидно, появилась она здесь вскоре после того, как сэр Герберт приобрел Винъярдс.

— Что вы хотите этим сказать?

— Вот мне интересно, Фрэнк… Как ты думаешь, о ком больше беспокоится мисс Уайтекер: о своей сестре или о ребенке, который может остаться без присмотра? Инспектор Ньюрбери часом не упоминал, сколько ребенку лет?

— Кажется, упоминал… Ну да, точно. Мальчик. Восьми лет. А что?

Мисс Силвер набросила очередную петлю.

— Тогда это многое объясняет. — Она подняла голову и ласково улыбнулась инспектору Эбботту. — Не правда ли?

Не успела она это произнести, как дверь распахнулась, и на пороге появился Фредерик, на шаг опередивший профессора.

— Профессор Ричардсон, — успел-таки объявить он, и в следующую же секунду упомянутый джентльмен пулей влетел в комнату. Его лысина гневно сверкала, а венчик рыжих волос топорщился от возбуждения.

— Ну, инспектор? — прогудел он. — И что вам от меня нужно на этот раз? Мне казалось, Ньюрбери вчера уже задал все вопросы, какие только можно придумать. Но вы, очевидно, не спали всю ночь и изобрели новые. Так?

Он перевел дух и уставился на мисс Силвер.

— Друг леди Драйден? И как она? Расстроена? Что-то не могу себе такого представить. Кстати, по дороге сюда я встретил миссис Консидайн, и знаете, что она мне сказала? Что никогда еще не видела леди Драйден такой расстроенной! А уж ей ли не знать! В одной школе, что ни говори, учились. Сказала, что бедняжка Сибил никогда не позволяла себе так расклеиваться. Бедняжка Сибил! Лично у меня язык не повернулся бы так ее обозвать. Впрочем, сдается мне, ее вообще мало кто любит.

Он подкатился к камину и принялся энергично тереть над огнем руки. Через секунду он снова развернулся к мисс Силвер.

— А как, скажите на милость, можно любить человека, у которого все и всегда в порядке? Это, знаете ли, раздражает. Ни тебе соболезнование выразить, ни у постели больного посидеть. В общем, ни малейшей возможности почувствовать свое превосходство.

Профессор, румяный и жизнерадостный, выглядел настолько безобидным, что было решительно невозможно представить его в роли убийцы. Да и зачем ему это? Из-за глупого спора о подлинности кинжала? Ну да, каждый знает, что коллекционеры готовы перегрызть друг другу глотку из-за своих сокровищ, но до смертоубийства при этом почему-то никогда не доходит. Впрочем, на этот раз дошло И, раз уж профессор побывал в кабинете в ночь убийства, он должен был это объяснить.

Когда раскаты профессорского баса умолкли, Фрэнк негромко проговорил:

— А скажите, пожалуйста, как вы все-таки проникли сюда прошлой ночью?

Очки профессора злобно блеснули.

— Что значит «прошлой ночью»? — сварливо осведомился он.

— Это значит прошлой. Вчера. Тогда еще был убит сэр Герберт.

— Да? А как тогда прикажете понимать словечко «проник»? Я, чтобы вы знали, пришел. Позвонил в дверь, как все нормальные люди, и мне открыл этот долговязый тип, которого, между нами говоря, не мешало бы подкормить. Фредерик его, кажется, зовут. У него и спросите.