Набор поистине смертоубийственный. Настоящий специалист ТКМ немногословен, осмотрителен и ни при каких обстоятельствах не станет давать абсолютной гарантии исцеления, особенно в случае серьезного заболевания. Посредник ради хвастовства и денег готов дать даже двухсотпроцентную гарантию излечения рака, полиомиелита, плоскостопия и болезни Паркинсона. Увы, я не в состоянии выдать вам здесь универсальный рецепт отличения китайских жуликов от не-жуликов, за исключением затасканной формулировки старика Оямы: «Не будьте дураком!»

Я хочу сказать, что традиционная китайская медицина в ее нынешнем состоянии?—?это развитая наука, имеющая многовековую базу и рациональную, понятную теорию. Она обладает большой мощью и отличными потенциальными возможностями и ничего общего не имеет с «эзотерикой», «даосскими тайнами старой пещеры» и прочей ересью, ерундой и спекуляциями. Основой ТКМ является настоящий Врач?—?человек умный, образованный, храбрый, энергичный, милосердный и постоянно стремящийся к совершенствованию и истине. Как и любой другой медицинский специалист, он осторожен в выдаче гарантий, но при этом на деле прикладывает ради исцеления больного все свои знания и опыт и в большинстве случаев добивается хорошего результата. Таких, к сожалению, немного, и я хочу пожелать уважаемому читателю, чтобы в случае необходимости ему встретился именно такой доктор. А лучше всего?—?чтобы подобная необходимость для вас никогда не наступила. Доброго здоровья!

И пусть никогда никакая хворь не отвлечет вас от изучения такого интереснейшего явления, как китайские ритуалы и предрассудки, о которых мы поговорим в следующей главе…

Как мы с вами знаем, те религии Китая, о которых мы говорили в предыдущих главах, будь то исконно китайский даосизм или «импортированные» некогда буддизм, христианство и ислам, равно как и издревле основополагающая в жизни обитателей Поднебесной идеология конфуцианства, имеют разветвленную систему и четкую структуру, а также огромный свод письменных канонических документов. Путешествуя по Китаю, мы с вами здесь и там можем лицезреть древние, не очень древние и совсем не древние буддийские монастыри (их большинство), даосские святилища и храмы Конфуция (их не так много) и христианские, в том числе и православные, церкви (последних немного, но встречаются они порой в довольно неожиданных местах вроде предгорий Тибета). Разумеется, в местах относительно компактного проживания мусульман имеются мечети…

Однако более внимательный взгляд обнаружит и некоторое количество преимущественно небольших храмов и кумирен, с архитектурной точки зрения почти совершенно не отличающихся от, скажем, классического китайского буддийского монастыря, но при этом с точки зрения религии не имеющих прямого отношения к буддизму или даосизму. Речь идет о синкретических народных верованиях; их огромный удивительный комплекс включает в себя поклонение одному (или нескольким) из многих сотен местных китайских божеств и духов, а также духам предков. Поклонение это выражается обыкновенно в разнообразных жертвоприношениях: сжигании благовоний и жертвенных денег, подношениях в виде фруктов и сластей статуям божеств и табличкам с именами предков…

Я оговорил отсутствие прямой связи между народными верованиями, с одной стороны, и буддизмом либо даосизмом?—?с другой?—?не случайно, ибо непрямые отношения существовали всегда. Практичность китайцев в течение многих веков проявлялась в том, чтобы увязать между собой, уравновесить представления и ценности различных религий и избегать конфликтов и столкновений на почве религиозных теории и практики. Имеются в виду как сугубо земные, человеческие конфликты между представителями конфессий, так и незримое противостояние между персонажами разных религий: буддийские бодхисатвы стали почитаться в народных верованиях, однако же и для буддийского монаха повсеместно практикуемый культ духов предков никогда не был чуждым; даосы с уважением относились к конфуцианским мыслителям прошлого, конфуцианцы не обзывали даосских святых «идолами» и не требовали сжечь на костре каких-нибудь «ведьм» и «еретиков», практикующих алхимию. Культ предков, базовая составляющая народных верований, был сакрализован в конфуцианстве. Не «фигня это все», но «почитаю и сторонюсь»,?—?говорил о различных духах сам Конфуций. Да и сами храмы разных конфессий мирно соседствуют дверь в дверь, и для простого китайца зайти на праздник сперва в один, затем в другой?—?дело обычное.

Религиозных конфликтов Китай почти не знал: читатель, вспомнивший «тайпинское» или «ихэтуаньское» восстания, признает, что в этих историях религия была в общем-то на тридесятом месте, что бы там формально ни провозглашали зачинщики или участники данных движений…

В маоистскую эпоху народные верования официально не приветствовались, но… в те времена, когда три четверти населения страны проживали в деревне (а это, понятно, оплот традиций и обычаев), взяться за искоренение «предрассудков прошлого» на фоне обилия гораздо более важных проблем у властей как-то не получалось. Пресловутая «культурная революция» не могла не задеть идеологию деревни, но, как мы помним, основные печальные события разворачивались во второй половине 1960-х?—?начале 1970-х годов преимущественно в городах, так что с началом нормализации китайской жизни после смерти Мао стало понятно, что традиционные верования, представления, ритуалы и предрассудки никуда не делись, а вскоре благополучно перекочевали уже в XXI век.

Основные ритуалы в народных верованиях несложны и, как было замечено выше, сводятся в основном к жертвоприношениям. Жертвенные объекты (фрукты, цветы, конфеты и т. п.) могут помещаться на специальный алтарь (храмовый или домашний) или непосредственно на могилу усопшего (если речь идет о жертвоприношении духам предков). Второй распространенный метод?—?сжигание, ибо земные объекты, дематериализовавшись таким образом, материализуются уже в ином мире?—?мире духов, попадая там к адресату…

Между прочим, создание (или, точнее сказать, производство) жертвенных объектов?—?это целая отрасль ремесел. И если в обычной лавке ритуальных принадлежностей вместе с цветами, венками и погребальными одеяниями продаются в основном жертвенные деньги (с разной степенью качества напечатанные на обычной бумаге юани, доллары или даже евро с большим количеством нулей?—?бывают и по десять миллионов бумажки), то в некоторых, более специализированных магазинах выбор значительно шире. Можно обзавестись (и вскоре спалить на могиле дорогого родственника) бумажный мобильный телефон, бумажные часы «ролекс»… люди рассказывали даже о бумажных «мерседесах» в натуральную величину. Признаюсь честно, жертвенного бумажного автомобиля мне лично видеть не приходилось, а вот лошадь из папье-маше (в натуральный размер) как-то в специальной деревенской лавке лицезреть удалось?—?зрелище очень впечатляющее…

Но в основном, конечно, сжигаются «денежные знаки». И, кстати, это можно делать не только на могилах: если вы вдруг увидите китайца, запалившего костерок из «денежных купюр» на перекрестке дорог, знайте?—?он не греется и не хулиганит, а занят важным делом; в соответствии с понятиями фэншуй?—?китайской геомантии?—?некоторые перекрестки могут представлять собой своеобразный портал в иной мир.

По традиционным представлениям китайцев, обязанность по совершению жертвоприношений предкам, ушедшим в иной мир, лежит на старшем сыне в семье. Понятно, что в связи с определенными успехами политики контроля над рождаемостью в Китае определение «старший» нередко утрачивает свою актуальность, так что отсутствие хотя бы одного отпрыска мужского пола у родителей ставит под угрозу весь ритуал принесения жертв и, соответственно, благополучие всех почивших в бозе предков в загробном мире: возможно, они на целую вечность будут обречены на голодное и несчастное существование там. Разумеется, это касается не только отдаленных пращуров, но и самих неудачливых родителей, не сумевших произвести на свет сына: после смерти они тоже вынуждены будут вечно скитаться в образе «голодных духов». Итак, рождение сына исключительно важно не только для обретения поддержки и опоры престарелыми родителями, но и для обеспечения приличного загробного существования. Разумеется, речь в данном случае идет о людях, относящихся к традиционным представлениям и ритуалам серьезно. Много ли таких китайцев, спросит читатель?