В сторонке на сырой, раскисшей дорожке стояла никому не нужная Лёлька.

На ней была старая лыжная куртка, ещё Катина. Только Катя из неё уже давно выросла, а Лёлька ещё не доросла. Куртка была слишком длинной. Из-под неё торчали Лёлькины ноги не толще верёвки, с коленками, похожими на узелки, завязанные на этой верёвке.

– Пошли. Только-только успеем, – сказала Катя, и все двинулись к воротам.

Лёлька, шлёпая ботинками, облепленными грязью, и держась на расстоянии, пошла за ними.

Но у ворот Катя обернулась и грозно сказала ей:

– Кому говорят – домой! Не смей за нами!

– Мне кажется, ты её путаешь со своей будущей собачкой, – усмехнулся Борька.

Катя засмеялась:

– Знаю я их, с ними чем строже, тем лучше. А то на шею сядут… Ну, как дядя? – спросила она Сашку и посмотрела на него удивительно светлым глазом из-под чёрной чёлки.

– Нормально, – сказал Сашка, не зная, что ответить.

Оглянувшись, он увидел, что Лёлька всё-таки идёт за ними, робко, но упрямо. Они сели в троллейбус. Троллейбус был совсем пустой.

Лёлька тоже вскарабкалась с передней площадки.

Через весь пустой троллейбус Лёлька с укором посмотрела на Сашку. И по её оскорблённому и печальному лицу Сашка вдруг точно и ясно понял, что Катя отдала ему Лёлькин билет на футбол. Этот билет вовсе не был лишним. Это был Лёлькин билет. Сашкино сердце сжалось, словно ему на сердце надели защипку, какими мама на балконе прицепляла бельё к верёвке, чтобы ветер его не унёс.

«Растяпа! – обругал себя Сашка. – Наврал бы Катьке, что у меня уже есть билет. Вот где надо – не вру. А где не надо, само врётся».

Чем ближе к стадиону, тем теснее набивался троллейбус людьми. Наконец толстая тётя скрыла Лёльку.

У стадиона все пассажиры сразу вышли. Троллейбус, пустой, прозрачный, дребезжа, сделал круг и покатил назад.

Все побежали к стадиону, на ходу доставая из карманов и сумочек билеты. Катя побежала, замелькав голубыми чулками.

Сашка оглянулся. Лёлька стояла у серой стены, маленькая, никому не нужная.

«Я ей марки подарю, гербарий отдам… – страдая, подумал Сашка и тут же вспомнил, что этого уже ничего нет. – Всё равно я ей что-нибудь хорошее…»

Раздумывать было некогда. Сзади наседали и подталкивали. Контролёрша с досадой сама выхватила билет из его нерешительных рук. Всё получилось само собой. Сашка стал пробираться вдоль длинных скамеек вслед за Борькой и Катей.

А над полем уже гремел марш и выбегали футболисты: «Водники» в полосатых майках, а «Электросталь» – в красных.

– Ты за кого болеешь? – спросил Сашка у Кати, когда они уже уселись. Борька-то, конечно, болел за «Электросталь». Его отец работал на этом заводе инженером.

– я болею за победителей, – уверенно сказала Катя. – Противно, когда проигрывают. Но вообще я бокс люблю лучше.

– Смерть побеждённому! – пробормотал Борька.

Сашка сидел рядом с Катей. Он и не надеялся, что когда-нибудь так может случиться в жизни.

Он старался не думать ни о чём плохом. Ни о Лёльке, ни о том, как мама войдёт в квартиру и всплеснёт руками.

«Потом, потом… – думал Сашка. – Это всё после…»

Скосив глаза, он видел круглую Катину голову, облитую голубой шапочкой, и чёрную чёлку. Он хотел сейчас от жизни только одного: чтобы «Водники» выиграли. И «Водники», наверно, это знали и потому играли, как боги, и уже за десять первых минут забили два гола в ворота «Электростали».

Катька ахала, вскрикивала. Щёки её горели, и Сашке казалось, что он чувствует на своём лице их жар. Она даже стучала кулаком по круглой спине какого-то дяди, сидящего впереди. С места вскочил высокий парень. Синяя куртка съехала с его плеч. Сашка увидел полосатую тельняшку.

– Давай, давай, братцы! – заорал он.

Широкие плечи в полоску, затылок и ухо показались Сашке ужасно знакомыми.

«Неужели Серёжа-машинист с папиного «Степана Разина»? Папа ждёт в порту. А он, что же, футбол смотрит? Нет, быть того не может».

Парня потянули за рукав, и он сел.

«Ошибся», – успокоился Сашка.

В перерыве Сашка кинулся купить себе и Кате мороженое. Тут он опять вспомнил про Лёльку и подумал, что не плохо бы и ей снести туда хотя бы эскимо. Он словно увидел её у стены – куртку на тонких ножках.

«Да нет, она домой ушла, – подумал Сашка. – Не будет она столько дожидаться».

Дальше стало ещё лучше. Катя даже локтем его пихнула два раза.

Матч шёл к концу, и счёт стал уже 4:0. Борька скис, сидел как убитый и уже ничего не говорил умного.

И тут случилось что-то странное.

Сашка увидел, что какой-то человек упрямо пробирается между рядами.

Он нагнулся к кому-то, и тут снова вскочил всё тот же длинный в тельняшке. Тогда уж Сашка точно разглядел, что это Серёжа-машинист со «Степана».

Серёжа, подхватывая падающую с плеч куртку, стал стремительно пробираться к выходу. Он перелезал прямо через лавки, раздвигая людей. А какого-то короткого человечка Серёжа пригнул книзу и перешагнул через него.

Почему-то началась суматоха. Какие-то люди вставали и уходили. Они пробирались между рядами, застилая свет, мешая глядеть. Тут Сашка увидел среди них ещё и Семёныча с папкиного катера.

«И Семёныч тут! – удивился Сашка. – Интересно, а катер куда же они подевали?»

– Наша взяла, – сказала Катя Борьке. Она так и сказала: «Наша».

– О, безусловно, – ответил Борька. – Кто спорит? Но учтите, герцогиня, футбол – игра для тех, кому ноги важнее головы.

– Ну и глупо, – обиделась Катя.

В толпе их стиснули, сжали. Сашка сразу почувствовал себя маленьким. Сидел, как человек, смотрел с Катей футбол. А тут он кому-то еле доставал до плеча. Носом его ткнули в чей-то рукав. Вон и Катин помпон торчит у локтя здоровенного дяди.

Вместе с толпой их вынесло на площадь. Сашка незаметно скосил глаза вправо, где они оставили Лёльку.

Лёльки не было. У стены стояла толстая девчонка в красном пальто и лизала мороженое острым, треугольным языком.

«Не дождалась…» – сжалось что-то в Сашке.

На остановке один за другим стояли сразу три пустых троллейбуса.

Обычно у троллейбусов тут же начиналась толкотня, вырастала очередь.

Водители надрывались, прося «остаться на следующий».

И на этот раз кто-то бегом бросился к остановке. Но таких было только несколько. И они тоже постепенно замедлили бег и растерянно остановились. И все они тоже почему-то смотрели в сторону реки.

– Там! – возбуждённо сказал высокий дядя, протянув руку с портфелем.

– Интересно, – сказала Катька. – Может, задавило кого? Только если кровь, я смотреть не могу, – добавила она и зажмурилась.

– Хлеба и зрелищ, – пробормотал Борька.

Народ валил вниз с холма. Те, кто постарше, чинно шли по узким тропинкам. Но большинство спускались прямиком, как-нибудь, прямо по бесцветной прошлогодней траве. Мальчишки перепрыгивали ямы, где ещё лежал грязный снег с чёрными корочками.

Сверху была видна голубая крыша и столики кафе.

Кафе стояло на обрыве, над самой рекой. Оно так и называлось красиво: «Волна». Круглые жёлтые столики сверху были похожи на блюдечки.

Но никто ничего не пил и не ел. Все толпились на краю обрыва. И те, кто сбегали с холма, старались тоже пробраться к самому краю, и толпа на обрыве всё росла.

– Ну скорей, скорей, – торопила Катя. – Опоздаем к самому интересному. Мальчики, давайте за руки – и бегом. Только держите меня, а то я упаду.

Сашка сжал Катину мягкую руку. И они побежали вниз с холма.

Катя визжала. Холодный ветер пел в ушах. Сашка споткнулся, и они чуть не полетели кувырком все трое. Солнце нестерпимо блестело посреди реки. Кружилась голова от неба и облаков, которые бежали кверху…

Это было замечательно, только быстро кончилось. Сашка бы согласился бежать с этой горы целый год. Но Катя уже зашевелила пальцами, высвобождая свою руку из Сашкиной руки.