Потом я вернулся к мужику, с которым разговаривал в самом начале. Он записал меня в толстую амбарную книгу.

— Завтра в четыре утра чтоб был здесь. Выезжаем мы всегда рано, потому что надо успеть вернуться засветло, ночью в зоне погибель. Не явишься — больше сюда не приходи. Ясно?

Конечно, сказал я, попрощался и отправился бродить по городу — времени-то еще полдня до заката. Зайдя в магазин, купил себе походную одежду — показывать свои сверхдорогие защитные шмотки я пока не хотел.

Подумав, приобрел еще парочку ножей — один большой, тяжелый, с лезвием под тридцать сантиметров, и второй поменьше. Без ножей сталкеры точно никуда не ходят. Пригодятся наверняка. Ну и, войдя во вкус, сумку-вещмешок, спички и что там еще полагается иметь в наборе для выживания.

…Проснулся я в три часа ночи, благо в квартире были часы-будильник. Солнце показываться еще не думало, а я уже спускался по лестнице с вещмешком за спиной.

На месте оказалось, что я, хоть и рано вышел, пришел последним.

У ангара стоял грузовик, а около него в ночной темноте виднелось больше десятка фигур разного роста. Самым крупным был наш главный — главарь «лучников» Прохор. Дядька под два метра длинной и в плечах почти столько же. Здоровый тип, короче.

Его заместитель Антип, тоже не мелкий, едва доставал ему до плеча. Еще с нами должен поехать пожилой Игнат, человек редкой профессии (таксидермист), и девять других — пять таких же, как я, новичков и четыре опытных сталкера. Еще один новичок, как выяснилось, не явился, предположительно запил. Может, это спасло ему жизнь, подумал я.

Главный построил нас в шеренгу.

— Сейчас едем к «зоне», — прорычал он. — Делать что-то только по команде — моей или Антипа, а если нас нет — кого-то из этих четверых!

Оказалось, что вся речь обращена только к новичкам.

— Кто ослушается — пусть пеняет на себя! Зона — место не опасное, а смертельно опасное! Никаких рассуждений, что сказали, то и делаем! Поступил приказ снять штаны и бегать по кругу — снимать штаны и вперед! Думать, зачем это, будете завтра! Если выживите, конечно.

Выпятив подбородок, Прохор оглядел нас испепеляющим взглядом.

— Помимо адских существ в зоне полно других неприятностей. Земля может стать болотом, в которое провалишься с головой, камни могут ожить и откусить ногу, а легкий ветерок превратится в черный вихрь, который поднимет тебя в воздух, а потом бросит вниз с высосанными внутренностями. Поэтому от группы не отходить!

Затем нам раздали оружие — мне досталась вчерашняя двустволка и к ней сорок патронов. Примерно такие же ружья получили и остальные. Старые члены банды были вооружены и получше нас — помимо винтовок в кобурах у них лежали крупнокалиберные револьверы.

Мы залезли в грузовик. Начальник и заместитель — в кабину, остальные — в открытый кузов, и мы поехали по ночным колдобинам города Мурманска, сопровождаемые взглядами редких прохожих и совсем редких полицейских. Под ногами в кузове лежали мешки с длинными веревками и крючьями. Интересно, зачем они.

Через полчаса автомобиль миновал окраины. Дальше началась дорога совсем разбитая, на которой машина подскакивала в воздух каждые сто метров. Вдоль дороги шла степь, потом ее сменил лес, затем началась снова степь и меловые холмы.

Машина проехала мимо двух заброшенных деревушек, один в один с теми, что стояли у железной дороги. Ни человека, ни огонька. Половина домой в одной была когда-то сожжена. В кузове все сидели молча, не проронив ни слова.

Затем солнце поднялось над горизонтом, мир посветлел и настроение немного улучшилось.

Ближе к шести утра машина остановилась и Прохор скомандовал вылезать.

Остановились мы очень интересно — около жестяного знака с надписью «Стой! Дальше начинается ЗОНА!» И клыкастый череп ниже черной краской.

Дорога тут действительно заканчивалась. Автомобили — я так понимаю сталкеровские — доезжали именно до этого места, потому что дальше дорога заросла травой и стала почти не видна. Нам, судя по всему туда и надо. Впереди холмы — где пологие, где с обвалившимися склонами.

А еще я понял, как узнать, где начинается зона, безо всяких предупреждающих знаков.

Небо над в ней в черных тучах. Дождя нет, но небеса темные, будто в ожидании тропического ливня. Тучи кружатся в жутком хороводе, кое-где высоко поблескивают молнии, но грома почти не слышно.

Прохор опять нас построил, но после этого сказал лишь «сейчас пойдем». На груди у него теперь висел здоровенный бинокль.

Дальше говорил Антип.

— Ружья у всех заряжены? — спросил он, и, когда мы утвердительно закивали, продолжил:

— Сегодня идем недалеко. Через два холма — местность, называемая сгоревшей пустошью. Вчера там объявились гиены, или не знаю, как их называть, здоровенные зубастые твари размером с лошадь. Наша задача — настрелять их десяток, снять шкуры и быстренько свалить. Крючьями будем вытаскивать туши с этой самой сгоревшей пустоши, потому что на ней лучше надолго не оставаться. Всем все понятно?

Вопросов не было, и мы пошли.

Впереди главный с биноклем, Антип — замыкающий, перед ним — дедушка таксидермист с кожаным позвякивающим баулом, в котором лежали инструменты для снятия шкур, а между ними — все остальные с ружьями, веревками и напряженными взглядами.

До холмов мы добрались без приключений. Идти пришлось мимо здоровенной кучи земли, наподобие тех, которые оставляют кроты, но эта выросла на поверхности метра на три с половиной. Я тихонько спросил, что это, и один из опытных сталкеров ответил, что такие здесь кроты, но тут они, к счастью, давно не появляются.

Вид с вершины был жуткий. Впереди, почти сразу за склоном, на несколько километров вперед располагалась черная выжженная земля.

Ни травинки, ни деревца. Только длинные трещины, из которых иногда на метр-другой вырывались языки пламени. Погорят с полминуты — и пропадают, затем появляясь в другом месте.

А на земле лежали создания, за шкурами которых мы и пришли.

Они и впрямь напоминали гиен, только огромных. Пасти чуть ли не как у крокодилов. Твари не спеша бродили по черной пустыне, совершенно не опасаясь огненных струй. Поначалу было непонятно, что этим «гиенам» тут надо, пока из расщелины не выскочил серый кабанчик.

Убежать ему удалось недалеко, гиены мигом сбросили с себя сонливость и догнали его за секунды. Наелись они им явно не очень, мелковат он для их туш, но таких обитателей здесь явно в избытке.

Гиен около нашего холма я насчитал тридцать пять штук.

— Стреляем по команде, — сказал Прохор.

И мы начали палить по гиенам. От одной пули они не падали, только от нескольких. Я думал, что они бросятся на нас, но твари, потеряв половину стаи, побежали в противоположную от холма сторону.

Стрельба прекратилась. Мы перезарядили ружья и стали ждать, что будет дальше.

Прохор молча осмотрел пространство в бинокль, потом сказал:

— Не шевелятся. Достаем веревки.

Они были тонкими, но, наверное, очень прочными, потому нам придется тащить звериные туши весом в тонну. Заканчивались веревки изуверского вида стальными крючьями.

— На поле возиться с ними нельзя. Поэтому надо зацепить гиен крюками, приволочь поближе и тут уже снимать с них шкуры.

Убитых тварей валялось девять штук. Планировалось настрелять десять, но одной меньше, одной больше — не так важно.

А дальше случилось то, что меня поразило.

На поле, как выяснилось должны были идти только шестеро таких же как я новичков. Остальные, как распорядился Прохор, остаются на холме и прикрывают их сверху.

Теперь понятно, зачем «лучники» набирали людей со стороны. Для самой опасной работы. Использовать в качестве расходного материала. Выжившие гиены далеко не ушли. Сгрудились в километре от нас за пределами точной стрельбы из ружей и чего-то ждали.

Когда мы по ним стреляли, валились на землю они не быстро. То ли калибр мелковат, то ли твари очень живучие. Если они решат напасть, успеем ли мы их прикончить до того, как они до нас доберутся? Может начаться что-то вроде африканской охоты, когда на людей несется буйвол, те палят в него, попадают, а он все равно бежит и рогами врезается в толпу.