— Мира!..

— Что — Мира?! Я уже, Создатель ведает, сколько времени Мира, а ты по-прежнему…

Очнулась в темноте, в тесном ящике, который куда-то везли. Я стала осторожно ощупывать его стенки, чтобы понять, как из него выбраться. Кругом была гладкая деревянная поверхность, под головой подушка — и больше ничего. В мозгу сверкнула страшная мысль, и паника накатила волной. Пришлось собрать все силы в кулак, чтобы ее подавить. Говорят, в такой ситуации нервы — лишний расход воздуха, а у меня, может быть, его очень мало. Я постаралась не двигаться совсем.

Через какое-то время я поняла, что удушье мне не грозит: воздух по-прежнему был довольно свеж и пах… Лавандой и пудрой?! Что за бред?! Где я нахожусь?

Осторожно постучала костяшками пальцев по деревяшке перед собой. Рядом тут же завозились, что-то щелкнуло, и надо мной склонилась женское лицо. Когда глаза привыкли к неяркому свету, я узнала Эльму. Менестрель тут же зажала мне рот ладошкой и поднесла палец к губам.

— Тс-с! Тихо. Сейчас проедем пост, и я тебя выпущу. Будет обыск, лежи смирно, и тогда тебя не найдут. Это ящик мистрэ[52] Миликара с двойным дном, он с мадам Матильдой фокусы с ее исчезновением показывает.

Я убрала ее ладошку с лица и спросила шепотом:

— Где я?

— В цирке, — ответила девушка. — А теперь тихо! Наша очередь! — и быстро захлопнула крышку.

Было хорошо слышно, как менестрель что-то стала накладывать сверху. Потом она затихла, а некоторое время спустя раздался грубый мужской голос:

— А тут у вас что?

— Вещи, достопочтимый страж. Вот посмотрите, здесь у нас свернутый шатер, тут реквизит для фокусов, — с готовностью принялась объяснять Эльма. — Это дорожный сундук мадам Матильды. Это мой. А вот вещи Эрика, он у нас силач, такой же, как и вы.

— Что ты хочешь этим сказать?! — грозно поинтересовался мужчина.

Послышались звуки сдвигаемых предметов.

— Ой, ничего такого, — глупо захихикала менестрель. — Я подумала, чтобы быть стражем, надо быть гораздо сильнее Эрика. Ведь в стражу берут только лучших из лучших.

— Ты мне зубы не заговаривай!

— Что вы! И в мыслях не было! — Эльма кокетничала напропалую. — А здесь у нас костюмы для выступлений шутов и буффонов! Ангус и Трик — они такие забавные. Такие милашки! Вы уже видели их во-он там! Да, да, в той повозке… А это сундук мистрэ Кальриена. Ах… Он такой… Красивый!..

— Показывай, что там?!

— Что вы?! Я не смею даже прикоснуться к его вещам! Мистрэ Кальриен будет гневаться!

— А ну живо!

— Хорошо, хорошо… — затараторила менестрель. — Вот смотрите: это платки, а это флакон с радугой… Только не открывайте! Мистрэ Кальриен — ши[53] из рода Морнианов. Если без спроса трогать его флаконы, а уж тем более открывать, может разразиться буря. Пипа как-то раз разбила темно-синенький. Да, да. Точно такой же, как этот. Потом нас в пути настигла гроза! Ветер был такой сильный, что едва не перевернул повозки. Мистрэ потом так ругался!

— А это что за ящик?

— Так я уже сказала! Это дорожный сундук мадам Матильды. Ой, не открывайте!

Надо мной что-то щелкнуло, послышался звук рвущейся ткани, а стражник вполголоса ругнулся.

— Ну что вы наделали?! Вы порвали лучшее платье мадам. Как она теперь будет выступать? — запричитала девушка.

— Есть мне дело до ее платьев…

— Достопочтимый страж, а вы все правильно сделали! — тут же нашлась Эльма. — Госпожа Матильда — настоящая фурия! И ни за что не будет носить рваное. А я буду. Она отдаст это платье мне, а я аккуратно зашью его и буду в нем петь. Вы знаете, какие у меня замечательные песни?! А с этим платьем они будут еще лучше! А это… Ой! Ну это же панталоны мадам и ее нижняя сорочка! Это чулки… У нее такие прекрасные шелковые чулки! Она их покупает, отдавая по половине золотого за пару! Я как-то пошла с ней на базар и видела, как мадам покупает их в лучших модных лавках… Когда-нибудь и я стану покупать себе такие…

— Эфор?! Ну что ты там копаешься? — послышался другой мужской голос. — О! Что я вижу! Наш старина Эфор решил примерить дамские панталоны?!

Раздался дружный гогот. Но его перебил сиплый командирский рык.

— Ма-алчать! — Наступила тишина. — Все обыскали?!

— Полностью. Ничего не нашли, командор…

— Тогда чего стоите, увальни?! Вперед! И так ни въехать, ни выехать!.. А вы что уставились?! Не задерживайте! Проезжай, кому говорят!..

Натужно заскрипели колеса, и мы вновь двинулись дальше.

Рядышком облегченно вздохнули, завозились, а потом по глазам резанул свет. Эльма откинула потайную крышку. Я села и утерла выступившие слезы. Девушка плюхнулась рядышком с ящиком.

— Думала, он никогда не отцепится! — устало протянула она. — Сам урод, каких свет не видывал, а все туда же! Грязными ручищами хвать!.. Мадам взбеленится, когда узнает, что этот грязнуля брался за ее панталоны… А все так забавно получилось! — Менестрель звонко рассмеялась. — Заливалась соловьем, а сама дура дурой! Чего я только не несла! Теперь ты сочтешь меня полоумной?

Я же осматривалась. Мы ехали в большой повозке, закрытой тентом из плотной ткани. Местами на потертой ткани виднелись заплатки. Вдоль высоких бортов стояли какие-то ящики, лежали огромные тюки. Эльма примостилась на одном из них. Свободного места почти не было.

— Так сочтешь или нет? — переспросила девушка.

— С какой стати? — удивилась я. — Я бы и не такое несла, если бы мне надо было что-то утаить. Спасибо, что не выдала меня.

— Положим, не только тебя, но и кое-какой товар, — прыснула та в ладошку. — Но об этом тс-с… Я тебе ничего не говорила.

— А что, цирк еще и контрабанду возит? — я удивленно округлила глаза.

— Длинный язык когда-нибудь меня погубит, — проворчала себе под нос Эльма и тут же принялась оправдываться: — Почему сразу контрабанду? Никакую не контрабанду. Скажем так: циркачи выступают по разным странам, при этом прихватывают кое-что с собой то здесь, то там… Разве это контрабанда? Что поделать, если в Ольтании власти не жалуют чудесные боевые амулеты мастеров-погодников из Эльвиона? Видите ли, оружейная гильдия воспротивилась! Это вовсе не означает, что другим они не нужны. Или, к примеру, в Адероне не купишь шелка эльфов Таурелина. Из этого не следует, что местные модницы их не станут носить… Где же здесь контрабанда? Разве они собрали целый караван и везут? Нет. А пара тюков не в счет. Вот у степняков — это да. А у нас тут совсем наоборот…

Когда цирк отъехал подальше от города, я выбралась из повозки и села на облучок рядом с возницей — светловолосым улыбчивым гигантом. Он был раздет по пояс, и всем был открыт его могучий торс с рельефной мускулатурой, покрытый бронзовым загаром.

— Эрик, — представился он и подмигнул. Его глаза лучились юношеским задором.

— Ольна, — ответила я.

— Ольна, что же ты такого натворила, что город закрыли на два дня и перерыли весь сверху донизу? И после на выезде всех трясли, как яблони по осени?

— Это не из-за меня, — попыталась откреститься.

— Ага, — добродушно хмыкнул гигант. — Это кому-нибудь другому расскажи. Сразу видно — птица высокого полета. Тебя же храмовники по всему городу искали, и сама ты из храмовых. Это невооруженным глазом видно: оружие, доспехи, плащ с нашивкой. Если бы Эльма не уговорила нашего толстяка Лероя, тебя бы сдали. Давай сознавайся!.. — Он, добродушно поглядывая на меня, подстегнул тяжеловозов, что неспешно тянули повозку.

Я не торопилась отвечать, задумчиво глядя вдаль. Впереди вереницей ехали разномастные фургоны и телеги бродячих артистов, раскрашенные яркими красками. Их один за другим тянули мышастые лошади. Многие циркачи шли рядом. Одни просто болтали, смеялись. Другие соскакивали со своих повозок, чтобы тут же пересесть в соседний фургон. Третьи вовсе репетировали. Я видела, как парнишка лет десяти, встав на спину впряженной в повозку лошади, учился балансировать. Жилистый парень, особо не глядя под ноги, шел и жонглировал кольцами. Две молодые девушки, иногда принимаясь яростно ругаться меж собой, придумывали новую репризу[54].