– А еще могли использовать фторотан, я интересовался на всякий случай усыпляющими веществами, – сказал Ромка. – Фторотан почти мгновенно действует.

– Жутко мерзкий у него запах, – сморщила нос Катька, а Ромка вскочил на ноги и, угрожая неизвестно кому, медленно проговорил:

– Ну нет, теперь я это дело так не оставлю.

Катька закашлялась и, понизив голос, пожаловалась Лешке:

– Меня еще больше тошнит.

Лешка метнулась к костру, налила целую кружку крепкого чаю. Катька выпила и попросила еще.

– Олег, когда проснулся, тоже хотел пить, – вспомнил Ромка. – А ты уверена, что это была именно его тачка? Ты что, успела заметить номер?

Катька покачала головой:

– Не номер. Я эмблему сзади увидела, а потом сердечко на крыле, помните, Олег нарисовал его, когда уезжал?

– Да, это несомненная улика, – кивнул Ромка.

– Олег никак не мог здесь оказаться, – возразила Лешка. – Он же на тренировку поехал!

– Разберемся, кто куда поехал. Придется из-за всего этого возвращаться. Опять тайник толком не поискали, – с большим сожалением вздохнул Ромка. – Катька, а ты теперь великом-то управлять сможешь?

Катька попробовала встать и мужественно заявила:

– Чуть-чуть еще полежу, а потом смогу.

Ромка наклонился и поднял оброненный кем-то из друзей листок бумаги с копией его плана.

– У меня такое чувство, что кто-то хочет помешать мне найти клад. Третий раз сюда приезжаем, и все напрасно.

Вдруг откуда-то с озера раздался грубый сиплый голос:

– Привет, друзья!

Все вздрогнули. Катька снова приподнялась и испуганно вскрикнула:

– Ой, кто это?

К берегу пристала лодка, в ней сидел толстый человек с красным лицом, насупленными бровями и седым ежиком волос.

Ромка вгляделся, и лицо его расплылось в улыбке. Обрадовались и Лешка с Артемом.

– Петр Иванович! – звонко крикнул Ромка и пояснил Катьке: – Это наш знакомый, бывший мент, майор, между прочим, только в отставке.

– Слышала о нем. – Катька успокоилась и устроилась поудобнее на своем одеяле.

А Петр Иванович вытянул на песок свою лодку и подошел к ним:

– Отдыхаем? О, у вас, я вижу, и картошечка есть. А что же до сих пор не бросили ее в угли? У вас их уже достаточно.

– Не успели еще, – ответила Лешка.

Бывший мент обратил внимание на Катьку:

– А ты кто такая? И отчего такая бледная?

– Это Катька. Она к нам только вчера из Воронежа прикатила, не загорела еще, – опередив всех, объяснил Ромка и стал швырять картофельные клубни прямо в огонь.

– Картошку надо в золу закапывать, иначе она сгорит, – наставительно произнес Петр Иванович и принялся сгребать веточкой тлеющие угли.

– Рома, давай ему все расскажем. Про то, как на Катьку кто-то напал, – прошептала Лешка в Ромкино ухо.

– Ни в коем случае, – зашептал в ответ брат. – Он нашим родичам скажет, и что тогда? Они нас потом никуда пускать не будут, сама знаешь.

– А вдруг не скажет? Он же свой, хороший.

– Ага, хороший! Сразу начнет выступать, что мы во что-то снова ввязались. А когда узнает, что дело касается Катькиного здоровья, не умолчит, не станет брать на себя такую ответственность.

– Но ведь мы сколько раз, в конце концов, обращались к нему или к его внуку!

– Вот и снова обратимся, когда будет надо. А пока и без них обойдемся, – отрезал Ромка.

– О чем шепчемся? – спросил Петр Иванович, отряхивая руки от золы.

– Так просто, – ответила Лешка. – Чаю хотите?

– Не откажусь.

Лешка подала бывшему майору большую кружку с чаем, положила на одноразовую тарелочку несколько бутербродов. Петр Иванович стал с удовольствием их есть, а Ромка наклонился, чтобы забросить в костер последнюю картошку, и из его кармана выпал старый портсигар.

Бывший мент подхватил на лету военный трофей, с интересом его разглядел, пощелкал крышкой и с удивлением спросил:

– Откуда он у тебя?

– На речке нашел, за собачьим пляжем, – сказал Ромка и протянул руку, чтобы поскорее упрятать свою вещь обратно. Но Петр Иванович портсигар из рук не выпустил.

– Где-то я такой уже видел, – проговорил он и задумался, а потом воскликнул: – Постой, а не у Еремеича ли? Ну да, точно, у него. Он его раньше с собой на рыбалку брал, «Приму» в него вкладывал, чтобы не замочить. «Прима» сюда аккурат встает. Я хоть и не курю, а помню.

С приятелем Петра Ивановича Еремеичем ребята тоже были знакомы. Старичок жил на Еловой улице и летом, как правило, сдавал половину своего дома заезжим москвичам.

Ромка с ураганной быстротой подался вперед:

– А когда вы у него в последний раз видели этот портсигар? Давно?

Петр Иванович задумался снова:

– Давно. Наверное, с год тому назад. Вот эти буковки я хорошо запомнил, – указал он на овал с нерусскими инициалами на обратной стороне портсигара.

– А откуда он у него, не знаете? Ваш Еремеич на войне был?

– На войне он не был и где его взял, не знаю, помню только, что он называл его фамильным и очень им дорожил. Так и говорил, что эта вещь для него дороже любых сокровищ.

Ромка протянул руку, выхватил наконец из рук Петра Ивановича свой портсигар, быстро спрятал его в карман и, успокоившись, спросил:

– А где сейчас ваш Еремеич, дома?

– Кто его знает? Мы с ним позавчера договорились вон у тех камышей рыбу удить. – Бывший мент указал куда-то вдаль. – Я на зорьке прибыл, а его до сих пор нет. Забыл, должно быть, о нашем договоре или приболел.

– А раньше он вас никогда не подводил?

– Не помню такого. – Петр Иванович поставил кружку на клеенку. – Спасибо за бутерброды. Мне на работу пора.

– А как же картошка? – остановила старика Лешка.

– Обойдусь, ее долго ждать.

Петр Иванович тяжело поднялся, влез в свою лодку и, пожелав друзьям хорошего отдыха, отплыл в полной уверенности, что у них все в порядке. А Ромка после его слов пришел в крайнее возбуждение.

– Вы поняли, что сокровища где-то есть и что они до сих пор не найдены?

– Почему это? – поднял брови Артем. Все это время он собирал вещи и не особенно прислушивался к их разговору.

– Потому что Еремеич говорил, что это очень дорогой портсигар. А так как сама по себе эта вещь никакой ценности не представляет, то, получается, все дело в плане. Значит, Еремеич знает, где лежат эти сокровища, только по какой-то причине еще их не откопал.

– И по какой же? Глупей тебя, что ли? – усмехнулась Катька.

– Не знаю по какой. Еремеич мужик неплохой, надо у него самого об этом спросить.

– И портсигар ему отдать, – сказала Лешка.

– Отдать? – опешил Ромка.

– Конечно. Петр Иванович ему все равно скажет, что он у тебя.

– Успеется, – заартачился Ромка. – Он что, прямо сейчас к нему докладываться побежит? Но если, конечно, проговорится, тогда придется.

Юный сыщик еще раз сбегал туда, где нашлась Катька, но не обнаружил никаких следов напавшего на нее злоумышленника. Заодно поискал тайник: пока Катька не поднялась, делать все равно было нечего. Но никаких кладов так и не нашел, как ни пыхтел над своим металлоискателем.

А потом испеклась картошка, и жалко было оставлять ее несъеденной. Как Катька ни отнекивалась, они напихали в нее всякой еды, чтобы у нее прибавилось сил, и наконец отправились домой.

Обратный путь занял вдвое больше времени, так как у Катьки то и дело кружилась голова и поэтому приходилось останавливаться, чтобы дать ей передохнуть. Но если Лешку с Артемом больше всего заботило Катькино самочувствие, то Ромка, забывая о собственной безопасности, то и дело отрывал от руля руки и разводил их в стороны.

– Неужели на Катьку напал Олег? А зачем ему это надо? – вопрошал он и снова хватался за руль. Но никто не знал, что ему ответить.

Что касается Катьки, то ей следовало отдать должное. Держалась она мужественно и, лишь подъехав к калитке, слезла с велосипеда и уцепилась за забор – не только ехать, но и идти дальше она уже не могла. Тем не менее кое-как добрела до комнаты, с помощью Лешки переоделась и свалилась на кровать.