Вот уже три месяца я продолжала играть свою роль: делать вид, будто меня совершенно не смущает то, что я хоть и излюбленная из его фавориток, но не единственная, далеко не единственная. Капризы и истерики не помогли бы, я сразу это поняла: проклятие держало Константина давно и слишком крепко. А значит максимум, которого мне бы удалось добиться, начни я просто пилить его, так это того, что ректор бы ко мне охладел. И вполне вероятно — передумал жениться, а после и вовсе забрал алую ленточку. Я же не могла этого допустить: только не теперь, когда сама так сильно зависела от своих чувств к нему. Для меня уже давно не было дороги назад, когда еще оставалось возможным поплакать, а после постараться забыть, перебинтовать рану в сердце и жить дальше. Теперь я просто погибну без его любви.

Поэтому все, что мне оставалось, это бороться! А главное — действовать с умом, тонко и расчетливо. Разузнать все, что возможно, выступить против клуба фавориток ректора, и придумать, как разбить заклятие, стоящее на пути к моему и его счастью.

Но пока что — когда необходимая информация не раздобыта, а плана нет — нужно просто целовать его и не замечать всех остальных фавориток. Каждая из которых наверняка спит и видит, как бы оказаться на моем месте, а главное — сделает для этого все.

— Портнихи еще не ушли, — простонала я, ощущая ладони ректора, чувственно пробравшиеся под мою юбку.

— Ничего, найдут дорогу к выходу, — прохрипел мужчина, а в следующий миг обхватил кольцом губ мой язычок, чувственно его посасывая!

Вздрогнув, я ухватилась пальцами за мантию ректора и подалась вперед. Эта страсть, эти чувства были безумными…

Вот только никакое безумие не спасло меня от резкой боли, которая пронзила мое сердечко, стоило в голове промелькнуть единственной ненавистной мысли: а что, если Константин ТАКОЙ, все же, не из-за проклятия? Что, если его желание спать с множеством женщин — его собственное? И тогда, даже если я каким-то чудом разрушу заклятие, он все равно продолжит эту мерзкую игру с клубом фавориток?

От одной этой мысли я оцепенела и с трудом сдержала слезы, которые уже собрались было потечь из глаз.

— Эвелина, что случилось? — обескуражено спросил мужчина, заглянув в мои глаза, которые я тут же прикрыла.

— Ничего. Наверное просто перед свадьбой волнуюсь… или из-за сессии. Вон уже скоро первый экзамен… — соврала я.

И всеми силами старалась не показывать, что каждое прикосновение ректора причиняет мне боль.

Нужно взять себя в руки, срочно.

Но я не могла. Не могла так. Сейчас, когда все мысли были лишь о том, чем мой жених занимается с другими женщинами. Хотелось прошептать ему на ухо: «Ты нужен мне.

Полностью». Вот только не получалось, ком в горле застрял.

— Думаю, тебе лучше сходить отдохнуть, — покачал головой Константин, гладя мои волосы. — Не хочу, чтоб ты потеряла сознание. Не волнуйся, я скучать не буду, — подмигнув, добавил он. И от его слов я едва не расплакалась!

Сжав дрожащие губы в тонкую линию, я приняла последний поцелуй и на негнущихся ногах покинула покои лорда ректора. Четко осознавая одно: у меня нет иного выбора, кроме как снять проклятие до нашей свадьбы. Прежде чем я свяжу себя с этим мужчиной еще крепче. Потому что если окажется, что дело не в проклятии… то я пропала и останется только покончить с собой. Ведь еще более сильные цепи станут смертельными для моего сердца!

Медлить было нельзя, особенно с поправкой на грядущую сессию. Так что сейчас же вернуться в свою комнату и за дело! В этой академии происходит слишком много всего странного.

То, что ректор не собирался переносить свадьбу, несмотря на все эти убийства, немного пугало. Тем не менее я не спорила с ним, потому что у самой голова была занята кое-чем другим. А именно — дневником Жана де Шатопера, перевод которого я уже почти закончила.

Это был настоящий ад: разбирая почерк, вручную набирать текст в программу-переводчик, страница за страницей. После — править и вычитывать, стараясь максимально сохранить смысл. Но результат того стоил! Еще немного, и я смогу спокойно, вдумчиво прочитать записи, веками хранившиеся в секретной комнате. И возможно тогда пойму хоть что-нибудь во всем этом безумии.

Я даже не сомневалась в том, что заговорщицы из клуба фавориток ректора знали о моей Изначальной магии. В конце концов, ведь именно при Кристине моя сила тогда вышла из-под контроля впервые! И будь я проклята, если эта девица никому не рассказала о случившемся. Даже если поехавшими социопатами были не все адептки из клуба, а только их часть, и даже если Кристина к этой части не принадлежала, она наверняка ляпнула лишнего кому-нибудь из тех, кто принадлежал, либо же их приближенным. Следовательно, этот мой маленький козырь уже давно не был секретом, как на то надеялся Константин.

Тем не менее, я все равно не пренебрегала теми тренировками, которые он устраивал для меня, чтобы я научилась пользоваться этой силой. К счастью, Изначальный дар не был привязан к личному резерву магии, он действовал самостоятельно, отдельно от него. Если для обычных заклинаний волшебник черпал свои особые внутренние энергетические ресурсы, то для Изначальной источником силы было нечто, находящееся в основе мироздания. И те маги, что были допущены к одному из источников этих основ, черпали силу напрямую оттуда, непосредственно во время сотворения Изначальных заклинаний.

Потому единственным ограничением для них был, выражаясь абстрактно, размер того зазора в магической материи, через который основы мироздания подавали ему силу. Что самое интересное… судя по словам ректора, он похоже и сам был удивлен масштабами моих способностей, наблюдая за тем, как раскрывается мой дар.

«Твоя Изначальная магия поражает, — восхищенно прошептал он, касаясь моих волос, когда я устало села на пол после продолжительной тренировки. — Никогда еще не видел такой силы, даже представить ее себе не мог. Эвелина, это невероятно! Можешь не верить мне, но при желании, полностью контролируя свой дар, ты сможешь заморозить что угодно.

Сохранив при этом жизнь, или отобрав ее. На любое время. Даже навечно. И готов поспорить… если когда-нибудь ты вдруг встретишь бога, то сможешь заморозить навечно даже его!».

Понимая, что эти слова вряд ли были обыкновенной лестью, я старательно работала и за минувшее время немало достигла в освоении своего дара. Потому сейчас наверняка могла уже не беспокоиться касательно снежных зверей — теперь они не представляли для меня опасность. Появись эти существа передо мной, и мне не составит труда заморозить их в мгновение ока! А значит по крайней мере их в окрестностях замка мне опасаться не стоит…

Но вот есть ли там другие угрозы, и сработает ли с ними заморозка — вопрос оставался открыт.

Тем не менее, я решила рискнуть и темной ночью тайком выбраться наружу через секретный ход. Просто ради того, чтобы все проверить. В действительности сейчас я бы, наверное, даже обрадовалась, окажись внезапно, что найденный мною дневник — если не подделка или сказки, то хотя бы старческий маразм человека на пороге смерти. Потому что изложенное там в самом деле сильно пугало. Такие жуткие вещи нельзя принимать на веру.

Но единственным способом узнать, насколько я вообще могу доверять дневнику, это пройти и посмотреть на все собственными глазами, используя знания и заклинания, полученные из записей архитектора. А еще надеясь, что нигде ничего не напутала при переводе, и мне это не аукнется так, что потом даже труп не найдут!

Покинув темную глотку туннеля, я снова оказалась в заснеженной пустыне, окруженная пиками белых скалистых гор. И теперь мне предстоял немалый путь к тому, где, согласно дневнику, должна быть расположена Граница.

Боюсь вздумай я идти все это расстояние пешком, сквозь снег и горы, для меня это вряд ли бы закончилось чем-нибудь хорошим. Как минимум, я бы не вернулась из этого похода до утра. Но к счастью, на моей стороне теперь была Изначальная магия, с которой я управлялась пусть не идеально, но вполне неплохо! И рассчитав маршрут с помощью навигационных заклинаний, я выставила руки вперед, выпуская из ладоней потоки, обращающиеся поверх холодного камня надежной и прочной ледяной тропой! По бокам которой я предусмотрительно создала высокие бортики, дабы часом не скатиться с нее и не полететь вниз головой прямо на заснеженные скалы.