Не дожидаясь, пока ее заметят, он опрометью бросился прочь, низко пригнувшись, торопясь встретить Ренн в условленном месте. Если бы его уловка удалась, обе стороны направились бы к загадочным красным стрелам, и тогда…

Позади раздались крики и стук копий. Он почувствовал, как волна безудержной радости накрыла его. Люди Зубра сражались с людьми Лесной Лошади, а они с Ренн тем временем могли спокойно пересечь реку и выследить Тиацци.

Неясная фигура Ренн манила его из густых зарослей ели, и он схватил ее за руку. Ее ладонь была горячей, словно неостывшая зола, она вела его через лесной сумрак в укрытие, которое нашла: это оказался полый ствол огромного дуба.

Тяжело дыша, он без сил облокотился на дерево и, когда ее пальцы выскользнули из его ладони, прерывисто засмеялся:

— Едва ноги унес!

Ответа не последовало. Он стоял у дерева один.

В двадцати шагах от него из зарослей ивы показался Волк, за ним шла Ренн, с нее ручьями стекала вода, и она была в ярости.

— Где, — прошептала она, — клянусь Духом, где ты пропадал?

— Кто это был? — прошипел Торак.

— Что значит, кто это был? — спросила Ренн. После его исчезновения она с ума сходила от беспокойства, но старалась не показывать этого.

— Кто-то взял меня за руку. Я думал, это была ты.

— Что ж, это была не я.

Он взял в руки ее ладонь.

— Твоя рука холодная, а та была горячая.

— Разумеется, холодная, я же насквозь промокла. Куда ты ушел?

Из стоянки племени Зубра раздались возгласы, кто-то вскрикнул от боли.

— Позже расскажу, — сказал Торак. — Давай перебираться, пока можно.

Ренн так продрогла, что Черная Вода показалась ей почти теплой. Промокший скарб у нее за плечами тянул ее вниз, а течение было сильное. На середине реки оно стало тянуть ее под воду. Ренн оттолкнулась и всплыла на поверхность, захлебываясь и выплевывая листья. Торак и Волк уплыли вперед, ничего не заметив.

Южный берег представлял собой неприступное переплетение ивовых ветвей, и по мере приближения к нему Ренн падала духом. Она представила, как прицеливаются охотники с татуированными лицами. «Из огня да в полымя», — с тревогой подумала она.

Если остальные и были напуганы, они этого не показывали. Волк выкарабкался на берег, энергично встряхнулся и побежал искать след Тиацци. Торак бесшумно шагал к ивам.

Наблюдая, как он рыщет между деревьев, Ренн поежилась. В этом обличье он выглядел, как существо из Сердца Леса: незнакомец с темным лицом и холодным взглядом серебристо-серых глаз.

Он бросил на нее взгляд и кивнул — никого, затем растворился в ивах. Пока она пыталась высвободить ногу из спутанных речных водорослей, Торак подошел и вытянул ее из воды.

— Здесь никого нет, — сказал он. — Думаю, они все перешли на ту сторону, чтобы напасть на стоянку.

Они поспешно просушились пучками травы, набили ее в башмаки и под одежду, чтобы согреться. Торак срезал несколько хвощей и стер зеленую краску с их повязок, пока Ренн чистила свой жалкий, промокший лук.

Волк нашел след и двинулся на юг, удаляясь от реки в болотистую лесную чащу, где в коричневых озерцах росли ольховые деревья. Ренн подумала о ловушках, проклятых жезлах и невидимых охотниках и произнесла молитву своему хранителю.

Это был неприветливый край. Им приходилось перепрыгивать от одной ольховой рощицы к другой и медленно продвигаться по стволам упавших деревьев, хлюпающих от мха. В воде повсюду плавала лягушачья икра. Ренн оступилась и упала прямо в муть.

Она попыталась убедить себя, что этот лес совсем как тот, где она выросла. Она заметила ель, чей неровный ствол был утыкан шишками, которые дятлы вдолбили в трещины в коре, чтобы выковырять семена. Дятлы в Открытом Лесу тоже так делали. Она заметила горстку листьев у барсучьей норы: барсуки вычищали свои жилища после зимы и выволакивали наружу свою прошлогоднюю подстилку. Все знакомо, убеждала она себя.

Но ничего не выходило. Деревья шептали, что здесь ей не место. Дятлы были черные.

Торак что-то нашел.

У корней ясеня земля была разрыта так, что образовалась грязная рытвина. Она была пять шагов в ширину, даже зубр едва ли мог вырыть такую широкую яму. Волк нетерпеливо обнюхал ее. Торак отодвинул его морду в сторону, чтобы осмотреть огромный, округлый след копыта.

— Это что, какой-то огромный зубр? — спросил он.

Ренн кивнула:

— Фин-Кединн рассказывал, что здесь водятся животные, которые пережили Великий Холод. Кажется, они зовутся бизонами.

Он нахмурился:

— Значит, они добыча?

— Думаю, да. Но порой они сами нападают.

Где-то далеко заухал филин: «У-ху, у-ху».

Ренн затаила дыхание. В памяти ее всплыло ужасное деревянное лицо Повелительницы Филинов.

Торак думал о том же.

— Как думаешь, могут они действовать заодно? — спросил он тихо. — Тиацци и Эостра.

Ренн колебалась:

— Я не уверена. Тиацци слишком самолюбивый. Он хочет заполучить огненный опал себе. Кроме того, Саеунн говорила мне. Она не была уверена, но она считает, что Эостра в Горах.

— И все же ее филин в Сердце Леса, — заметил Торак.

Ренн молчала. Она смотрела, как он поднялся на ноги и огляделся. По выражению его лица она поняла, что, есть там Эостра или нет, это его не остановит. Он найдет Тиацци.

— Торак, — позвала она. — Что случилось в стоянке племени Зубра? Что ты сделал?

Он вкратце рассказал ей, как столкнул два племени друг с другом. Это был ловкий ход, но его беспощадность потрясла ее.

— Но… там могли погибнуть люди, — с ужасом произнесла Ренн.

— Это так или иначе случилось бы.

— Возможно. А может быть, люди Лесной Лошади всего лишь разведывали, откуда тебе знать.

— Я предупредил тебя. Я говорил, что пойду на все, чтобы достать Тиацци.

— Даже провоцировать стычки? Чтобы погибали люди?

Волк недоуменно посмотрел на них. Торак не обратил на него внимания.

— Прошлой весной, — сказал он, — все охотились на меня. На этот раз настал мойчеред охотиться. Я поклялся, Ренн. Так что да. Я беспощаден. И если ты не можешь смириться с этим, не ходи со мной!

Дальше они шли в тишине. Ренн решила, что не станет заговаривать первой.

Постепенно земля стала более крутой, черные ели уступили место букам. Они шли через крапиву высотой по пояс и карабкались по гниющим стволам упавших деревьев, покрытым ядовитыми грибами, словно язвами. Ренн заметила, что деревья здесь выше, чем в Открытом Лесу, а значит, по ним будет тяжелее взбираться, и что древесные муравьи строят свои гнезда не только с южной стороны стволов, но со всех сторон, отчего будет еще проще заблудиться.

Ни следа человека.

И все же…

Позади Ренн колыхнулась ветка, словно кто-то ускользнул подальше от глаз.

Она положила руку на рукоятку своего ножа.

Ветка замерла.

«Если бы это были охотники племени Лесной Лошади, — подумала Ренн, — мы бы это уже поняли».

Торак ушел вперед и присел, что-то говоря Волку. Ренн поторопилась нагнать их.

— Я что-то видела! — выпалила она.

— А Волк что-то учуял, — сказал Торак. — Он говорит, оно пахнет, как Яркий Зверь.

— Это означает огонь.

— А также золу. Тот, кто взял меня за руку… его рука была обжигающей.

Их глаза встретились.

— Кто бы ни схватил мою руку, — сказал Торак, — он пересек реку вслед за нами.

Когда свет стал меркнуть, они решили разбить стоянку под сенью тиса.

Они добрались до долины, где из запруженного бобрами ручейка образовалось узкое озеро. Ренн заметила посередине хатку бобра: крепкую горку веток с проблесками желтизны в тех местах, где они ободрали кору. Судя по всему, в норе еще кто-то обитал, так как несколько ив еще стояли на берегу. Фин-Кединн рассказывал, что бобры любят обгрызать все ивы прежде, чем сниматься с мест.

Ей было больно вспоминать о Фин-Кединне. Она попыталась представить, как он вернулся в племя Ворона невредимый и поглощен сейчас заботами о нересте лосося, но воображение рисовало ей, как он сидит в лодке, сгорбленный, с землистым лицом. Возможно, черви нездоровья уже проникли в его кости и едят его. А Ренн нет рядом, чтобы прогнать их.