— Сегодня тебе эти опасения не помешали.

— Ты все равно мне обещала Первую Печать. Днем раньше, днем позже — неужели есть разница?

Для меня была. Я тихо надеялась, что «днем позже» растянется в «неделей позже», а там и до года дойдем. Нет-с. Вывернуться не удалось. Но хоть…

— То есть первая Печать поставлена?

— Разве ты не почувствовала?

Я помотала головой.

— Это — другое. Совсем другое. Я помню, как в тот раз все было. Намного спокойнее.

Мечислав расплылся в широкой улыбке.

— В тот раз у нас был просто поцелуй. Мы не пошли дальше.

— А в этот раз мы могли хоть неделю сексом заниматься! — разозлилась я. Вот самомнение. Он что, полагает, я из-за его сексуальных способностей окончательно голову потеряла? Ну, ладно. Немного — потеряла. Но найти ее всегда можно… наверное. — Дело не в сексе. А в том, как все происходило между нами. Это не совсем отметка хозяина, это что-то новое… ты сказал, что чувствуешь себя — живым?

Мечислав ненадолго задумался.

— Да. Думаю, я даже смогу не спать днем. — и для этого меня не понадобилось выпить насухо — процедила я. Вышло особенно ед-ко, потому что я как раз начала распутывать волосы. И когда они завились в такой кол-тун? Расческа врезалась в него и кажется застряла. Может, мне налысо побриться? А что, оставлю на макушке гребень, и буду говорить всем, что я — ирокез на тропе войны. А перья позаимствую на родной кафедре. А то лежат в шкафу, пыль собирают…

— Дай сюда расческу, пушистик, — Мечислав отобрал у меня орудие пытки и принялся сам расчесывать мои лохмы, начиная с кончиков. — Так ты лысой останешься.

— Еще ты меня ухаживать за волосами не учил, — окрысилась я.

— Чтобы волосы так не путались, их надо после мытья ополаскивать лимонным соком. Чуть кислым раствором, примерно пол-лимона на ведро воды, — наставительно поведал вампир. — Что у тебя с шеей?

С шеей было — все. Два аккуратные дырочки на сонной артерии. Кровь уже не текла, но в остальном — печально. — и как я это замаскирую? Скажу, что меня вилкой ткнули? Антиквартной?

— Антикварной.

— Сама знаю. Неважно.

— Я распоряжусь. У Тани в магазине есть платья подходящего фасона, с высоким воротом.

— Это — летом?

— В нем и летом будет не жарко. Доверься моему вкусу.

— Шнурки поглажу…

— Юля, когда ты только повзрослеешь?

— Лет через семьсот.

Вампир вздохнул и вручил мне расческу и заколки.

— Ты не хочешь остаться здесь?

— Нет. Мне еще надо будет пообщаться с Рокиным. А ИПФ лучше на это место не наводить. Вообще у меня на завтра насыщенная программа. — к вечеру обязательно будь свободна. Иван Тульский прилетает следующей ночью.

— Тьфу.

И тут я вспомнила еще одно.

— Рамрес! Он же хочет со мной пообщаться! И обещал ждать внизу!

— Черт! — не сдержался вампир. — Проигнорировать приглашение нельзя. А ты сможешь сейчас с ним поговорить?

— А что — есть выбор?

— Есть. Либо поговорить здесь, либо — в клубе.

— Лучше в клубе. Там он мне точно голову не оторвет.

— Что ж… я буду рядом. Если что-то пойдет не так, тебе стоит только поднять руку.

— Очень успокаивает. А выпить нету?

— Пьяную я тебя разговаривать с Рамиресом не пущу.

— А трезвая я сама не пойду. У меня сейчас голова дурная. Кстати — благодаря тебе.

Вампир расплылся в очень мужской улыбке. Самодовольный свин.

— Ладно. Бокал красного вина. Договорились?

Я выпила — и пошла на дело.

Мечислав проводил меня до зала-ресторана. Рамирес сидел за угловым столиком в полном одиночестве и разглядывал единственную розу, стоящую перед ним в высокой вазе матового стекла. Как только бедняжка не облетела…

Надо сказать, вкус у оформителя был. В «Трех шестерках» было несколько залов, не сообщающихся между собой. Дискотека, бар, игровые залы — две штуки, вот этот ресторан было и что-то еще, наверное…

Но если дискотека и бар были рассчитаны на молодежь, то ресторан — на категорию людей постарше, которым хочется просто прийти поужинать с кем-то в интимной обстановке. И такая обстановка здесь была создана. Стены — обклеенные чем-то под мала-хит, наверное, пленкой типа «самоклейка», высокий потолок с лепниной, темно-зеленые портьеры до пола с золотыми кистями. Матовая бронза светильников, бело-зеленые скатерти, вазы из матового хрусталя с цветами — розы, лилии и орхидеи, белого или зеленого цвета…

Пока я шла — у меня были тридцать секунд на решение. Что делать?

То есть — как разговаривать с Рамиресом. А, как ни разговаривай. Ему сколько лет? Тысяча? Больше? Меньше? А мне? Он все это время живет в вампирском гадюшнике. А я даже в институт не так давно поступила. Нет, я допускаю, что в институтах — гадюшник не хуже вампирского, но меня это пока не затрагивает. И навыков серпентолога у меня нет.

Ну и стоит ли выяснять, кто из нас умнее? Ответ и так ясен. Рамирес меня просто под орех разделает. А значит, мне остается только принять это.

Нет, это не моя натура… А вот это… идея пришла мгновенно. Натура? А натуру и по-менять можно! И списать все на буйство гормонов!

Спасибо Шурочке — Ларисе Голубкиной. Я всегда обожала «Гусарскую балладу».

Я плюхнулась рядом с Рамиресом и восторженно вылупила глаза.

— Ой! Извините, что я опоздала! Я знаю, вы не любите опозданцев! Или опоздунов!? Как правильно, вы не знаете?! Ой! Да что это я! Русский язык ведь для вас не родной!

Рамирес прищурился.

— Во что вы играете, Юля?

— Больше всего я люблю играть в морской бой! — поделилась я. — А вам — нравится!? Но я никогда не угадываю ни Е2 ни Е4! Зато мне должно повезти в любви!

— И повезло?

Вампир явно не мог определиться, как со мной разговаривать. То я была умной, а теперь на глазах превращалась в абсолютную идиотку.

— Ой конечно да!!! — взвизгнула я так, что парочка через два столика от нас подпрыгнула от неожиданности. — Мечислав, он же такой, такой….

На лице Рамиреса появилось выражение, которое я расшифровала короткой фразой «диагноз ясен». Не я первая, не я последняя… И все же вампир решил уколоть. — а Даниэль? Вы его уже забыли?

И тут мне в глаз попала ресница.

Я взвыла. Мерзкий волосок как-то еще и кольнул в самое глазное яблоко. И у меня моментально потекли слезы. Рамирес — растерялся. Как и большинство мужчин, когда женщина рядом начинает равняться на Амазонку. Не на воительницу, а на речку. Сопли тут же объявились в комплекте. Если кому-то хоть раз в глаз попадала ресница — вы меня поймете. Проклятая шерстинка! Вылавливать я ее не решалась, это поломало бы всю иг-ру, но кололась она все острее и больнее — и я разревелась уже в голос. Женщина я — или уже где!? И потом, ошеломленное лицо Рамиреса стоило того!

А нечего, нечего девушке напоминать про ее первую любовь! Тем более — трагическую!

Ох, Даниэ-е-е-е-ель, ну почему ты умер… На кого ты меня поки-и-и-и-инул…

Завывания получались наполненными трагизмом.

— Юля, Юлечка, пушистик, с тобой все в порядке?!

Мечислав материализовался рядом и гневно смотрел на Рамиреса. В отдалении маячили возмущенные Борис и Вадим, вовсе уж на заднем плане отирались мои телохранители. И все глядели на зубастика без особой приязни. Довел девчонку до слез, гад! — что вы такого ей сказали!?

— Честью клянусь! Ничего! Только упомянул про Даниэля!

Мечислав вздохнул — и подхватил меня на руки. Ресница, видимо от движения, впилась еще глубже — и я тут же закапала вампиру его рубашку. Всю.

— Извините. Юля его действительно любила. Предлагаю вам поговорить, когда она успокоится. Например, завтра. А сейчас я ее отправлю домой.

Я горестно возрыдала. Ну, когда ж меня уберут из зрительного зала — и я вытащу эту колючку!?

Мечислав развернулся и вынес меня обратно в свой кабинет. Там усадил на диван и по-пытался усесться рядом. За что тут же и получил.

— Пусти, герой-любовник! Мне в ванну надо!

Кажется, все вампиры — братья по разуму. Лицо у Мечислава было не менее ошалелым, чем у Рамиреса.