Он снова повернулся в седле, посмотрел на Пен. Ему стало немного жаль ее. Может, хватит с бедняжки этого небольшого наказания за своеволие? Она ведь, помимо всего, даже не завтракала с ним в таверне.

Он окликнул ее — негромко, чтобы не испугать этого чертова Вильяма:

— Мы остановимся в Нортхолте. Хотите есть?

Она натянула покрепче повод коня и честно призналась:

— Ужасно!

Прошла вечность с той поры, как на рассвете они с Пиппой поделили между собой хлеб и бекон.

Прозвучавший недалеко церковный звон ознаменовал их приближение к селению. На ближайшем перекрестке стояла виселица. С ее перекладины свисало в цепях почти бесплотное тело, раскачиваясь под порывами ветра. Над местом казни кружили вороны, поднявшие страшный гомон, когда приблизились всадники.

Видимо, это напугало Вильяма. Он замер, потом отпрянул вбок и осел на задние ноги, а птицы загомонили еще пуще, однако далеко не улетали, охраняя жалкие остатки своего пиршества.

Пен мужественно держалась в седле, пока лошадь не опустилась на все четыре ноги, и Оуэн, перехватив повод, пробормотал:

— Удивительно невоспитанная тварь! Не для женской езды.

— Он вполне терпимо ведет себя в знакомых местах, — выступила Пен на его защиту. — Отпустите повод, шевалье.

Она легонько стукнула рукояткой хлыста по его перчатке. Видимо, он воспринял инцидент всерьез и, выхватив из ее рук хлыст, жестко проговорил:

— Есть вещи, мадам, которые я не могу спокойно воспринимать! — И чуть более мягким тоном добавил:

— Когда остановимся, вам нужно будет пересесть на другую лошадь. Иначе вы дальше не поедете.

Вернул ей хлыст и отъехал.

Пен предпочла ничего не отвечать, видя его состояние и поняв, что своим мимолетным движением оскорбила его.

Сельская гостиница «Восход солнца» возвышалась посреди луга. Она была большая, достаточно удобная, с хорошей кухней и многочисленными стойлами, ибо находилась на оживленной дороге, ведущей в Оксфорд.

Оуэн спешился у главного входа и передал коня подбежавшему конюху.

— Я присоединюсь к вам в гостинице, — сдержанно сказала ему Пен и, не дожидаясь ответа, направила Вильяма вокруг дома, к задней его стороне, где располагались конюшни.

Торговая сделка и разъяснение, как следует ухаживать за Вильямом, отняли немало времени и еще больше денег, и, когда она вошла в пивной зал гостиницы, Оуэн и Седрик уже сидели за общим столом, уплетая мясное фрикасе с зеленью и жареными каштанами.

От взгляда на это изобилие ее рот наполнился слюной. Она в нерешительности остановилась у дверей, но Оуэн жестом пригласил ее присоединиться и подвинулся на скамье, из чего она сделала вывод, что он остыл и, возможно, даже простил ее.

Повесив плащ на колышек у двери, подобрав свою оранжевую юбку, под взглядами присутствующих едоков она протиснулась к столу.

— У вас весьма элегантный наряд, — сказал Оуэн. — Он куда больше подходит для дворцовых залов, чем для таверны.

Кончиком кинжала он подцепил кусок хлеба с подноса и передал ей.

— У меня вообще нет нарядов для таверны, — с вызовом сказала Пен. — Я их не шила.

Но вообще-то, подумала она, не нужно было идти на поводу у Пиппы и надевать именно эту юбку. Уж очень она выделяется тут своим цветом.

— Вполне логичный ответ, — усмехнулся Оуэн и как бы невзначай спросил:

— Уже подобрали себе более подходящую лошадь?..

Здесь не было никакой столовой посуды, кроме подносов с хлебом, и Пен, прежде чем ответить, по примеру других разломила свой кусок, превратив его в лопатку, которую опустила в общее блюдо с мясом, чтобы пропитать подливкой. А мясо взяла в руку.

— Да, — прожевав и проглотив первую порцию, сказала она, — я купила животное со спокойной, туповатой мордой, которое, судя по всему, не доставит беспокойства ни мне, ни вам… Не будете ли вы любезны передать мне кувшин с пивом?

Оуэн с учтивой улыбкой выполнил просьбу.

— Теперь, надеюсь, наше путешествие станет еще более приятным, — сказал он.

Пен со смешанным чувством восприняла пожелание. Конечно, лучше, если попутчики — а кто же они еще? — будут общаться друг с другом без ненужного раздражения и обид.

Она выпила пива, потом, вытащив из рукава свой кинжал, нанизала на него неплохой кусочек баранины, подумав при этом, что куда лучше использовать оружие таким образом и не зря она его взяла в дорогу.

Еда была вкусной. Пен показалось так и после того, как был утолен первый голод. Аппетитно выглядел и горячий пудинг из винных ягод в огромной кастрюле, которую внесла толстая служанка. Кастрюлю продвигали по длинному столу, и каждый желающий зачерпывал пудинг единственной торчащей из него ложкой.

Когда очередь дошла до Пен, она долго колебалась, прежде чем отказаться. Оуэн решился на это быстрее, зато Седрик погрузился в черпак чуть ли не носом и испытал полное удовольствие от запаха и вкуса.

Пен невольно засмотрелась на то, с каким добрым, почти отцовским чувством взирал Оуэн на своего пажа, и в эти минуты совершенно забыла о клятве, которую недавно дала самой себе: держаться подальше от этого человека и не поддаваться на его обаяние. Хотя один Бог знал, как это было нелегко — особенно когда этот человек сидит так близко от нее и ведет себя так отменно.

Он вдруг поднял руку и слегка коснулся ее шеи возле уха. Она не отстранилась: зачем устраивать сцену на людях? Через кожу пальца она ощущала биение его сердца. Но вот она повернула голову, и его рука опустилась.

— Нужно отправляться в путь, — услышала она. — Поднимайся, Седрик, думаю, ты уже наелся на два дня вперед. Приведи лошадей, да не перепутай: леди Пен сменила своего мерина на другого коня.

Седрик помчался исполнять приказание, Пен тоже поднялась с места.

— Присоединюсь к вам во дворе, — сказала она. — Я ненадолго.

— Это заведение рядом с курятником, миледи, — подсказал он. — Я захвачу ваш плащ.

— Благодарю вас, шевалье, — ответила она, делая шутливый книксен, и поспешила в указанном направлении.

Когда она подошла к своим спутникам, Оуэн был занят рассматриванием невысокой коренастой лошаденки, которую Пен взяла внаем. Закончив проверку подков, он разогнулся и сказал:

— Думаю, она довезет вас. Подкована отлично.

— Я тоже кое-что смыслю в лошадях, смею заверить вас, шевалье.

Он наклонил голову в знак полного согласия и спросил:

— Могу я помочь вам сесть на нее или вы предпочитаете сделать это с помощью колоды?

— Именно с ее помощью, шевалье, — поспешно сказала она, вспомнив, как утром он уже подсаживал ее и что она при этом испытывала.

— Как вам угодно.

Он велел конюху подвести лошадь к специальному бревну, а сам вскочил на коня, сделал знак Седрику последовать его примеру и направился к воротам.

Пен ехала за ними. Седло под ней было ее собственное, знакомое, снятое с Вильяма, но к лошадиной поступи она привыкла не сразу и, когда Оуэн поехал быстрее, начала отставать. Заметив это, он придержал коня, подозвал Седрика и велел ему отправиться вперед, в селение Джерардс-Кросс, прямо в гостиницу «Бык» и подготовить там все, что нужно для ночлега.

— Мы с миледи не будем очень спешить, — сказал он.

Пен нарадоваться не могла на его мягкий тон и предупредительность. Сейчас он вел себя так, будто сам уговорил ее отправиться в это путешествие вместе с ним.

Еще недавно, невзирая на свою тягу к нему, она видела в нем лишь охотника, хищника, выслеживающего и настигающего дичь и получающего от этого наслаждение. А еще — человека в маске, который не хочет и не считает нужным раскрыться.

Сейчас перед ней был другой человек, с которым легко, просто и приятно — прямо как с дорогим ее сердцу Робином. Почти как с Робином.

Рукой в перчатке она прикоснулась к шее возле уха.

Нет… не как с Робином. Совсем не как с Робином…

В селение Джерардс-Кросс они въехали, когда на облачном небе появилась луна.