- Дело говорит, - откликнулся Голос. - Прислушался бы.

Фома кивнул, чтобы отвязаться от обоих.

Коннован

Болото началось с низких корявых сосен, плотного дерна осоки и черных окон открытой воды. Длинные гряды мочажин лохматыми гривами выступали над полями мха. В воздухе висел тягучий аромат цветущего багульника, от которого моментально закружилась голова.

- Ненавижу болота. Никогда не знаешь, чего ждать.

А мне здесь нравилось, было в этом болоте что-то сказочное, хотя в моем возрасте верить стыдно верить в сказки. Да и поздно уже.

Но вот идти по мягкому ковру из мха, который при каждом шаге покачивался под ногами, было страшновато. Я все ждала, что слой дерна под ногами окажется слишком тонким и тогда… яма, метров двадцать холодной воды и почти никаких шансов вырваться из ловушки. Или вязкая трясина, которая заглатывает жертву медленно, неторопливо и иногда даже позволяет спастись, но… но все равно жутковато.

Проваливаться начал Серб. Он хотел обойти змееподобную, заросшую зеленым мхом корягу, из-под которой виднелось темное блюдце сырой болотной воды, сделал шаг влево и ушел почти по пояс.

-Твою мать! Стой! - это уже предназначалось мне. - Нет, ну что за хрень, а? Ну ведь проверил же, а оно…

Оно выглядело безопасно - то же пушистое одеяло мха с редкими ягодами прошлогодней клюквы, что и вокруг, те же серо-зеленые веточки багульника и желто-бурые стебли осоки.

- Твою ж мать… - Серб осторожно, стараясь не совершать резких движений, чтобы не провалиться глубже во влажную пасть болота, стянул с плеча рюкзак и, не размахиваясь, кинул мне:

- Лови.

Поймала.

- Веревку найди, сверху лежит. Давай же, быстрее… Конни, детка, не стой столбом, а?

Завязки рюкзака не поддавались, а в голове вертелась мелкая и подлая мысль - а надо ли? Нужно ли мне вытаскивать его? Не то, чтобы Серб был врагом, но… интуиция подсказывала, от него будут еще неприятности, так может, стоит воспользоваться случаем? В конце концов, можно просто не успеть…

- Коннован, милая, ты же не собираешься… это глупо. Мы ведь союзники и вообще вдвоем веселее… - Серб лег на зеленый ковер мха грудью, вытянув вперед руки, еще немного и пальцы дотянуться до той гнилой коряги, которая лежала на самом краю трясины.

Какого черта он так туго завязал свой рюкзак. И где нож? Почему я раньше не сообразила про нож? Вспороть плотную ткань. Веревка… черт, где эта треклятая веревка, вот она, смотана в тугой клубок. Успею размотать…

- Детка… ты бы поторопилась… - Вода доходила ему до подбородка, но Серб улыбаться. - Давай милая, аккуратненько, осторожненько… сама не подходи, не надо. Бросай.

С первого раза вялый веревочный хвост шлепнулся слишком далеко от Серба. Надо бы груз привязать, к примеру нож.

- Только в меня не попади, - попросил Серб, который, похоже, не слишком-то верил в мои таланты спасателя.

Получилось раза с третьего, нож с привязанной к нему веревкой упал прямо возле левой руки Серба и тот не замедлил воспользоваться случаем.

- Давай, тяни, только осторожно.

Я тянула. Он был дьявольски тяжелым, а еще болото, возмущенное подобной бесцеремонностью, не желало отдавать добычу. Ноги вязли в мокром мху, сначала по щиколотку, потом… потом я вдруг поняла, что сама проваливаюсь в трясину. Тихо, незаметно, будто болото опасалось испугать жертву и действовало осторожно. Я заметила, что тону, только когда ноги по колено увязли в топи.

А Серб выбрался, сел на корягу и, шумно отфыркиваясь - нахлебался-таки болотной воды - принялся выливать воду из сапог.

- Серб… я кажется, тону…

- На живот ложись и выбирайся, - посоветовал он.

Вообще-то я ожидала более реальной помощи. Мох был не только мокрым, но и грязным, а еще за него невозможно было ухватиться - стоило чуть потянуть и зеленые пласты сползали, как шкура линяющей змеи, обнажая грязную вонючую землю. Впрочем, я не уверена, что это именно земля, потому что пахло от нее гнилью и смертью, а еще, в отличие от земли, это было зыбким и ненадежным. Чуть нажми - и провалишься. Я проваливалась и выбиралась, и снова проваливалась - ладонями, пальцами и даже коленом, на которое я неосторожно оперлась, вытаскивая вторую ногу. Бурая не-земля была омерзительно живой… и передвигаться по ней можно было только ползком.

А чертов Серб наблюдал за мной, сидя на коряге, и приговаривал:

- Теперь давай правую ногу… левую руку ставь на кочку, вон ту, ну прямо перед носом. Аккуратнее, не так резко. Конни, детка, представь, что ты змея, не пытайся найти точку опоры, нельзя… да, вот так, а теперь поверни голову налево. Видишь холмик с осокой? Вот, опирайся на него. Давай, давай, не разлеживайся.

Зыбь закончилась внезапно, просто я вдруг уткнулась носом в нормальную зеленую траву и поняла, что все, дошла… доползла точнее. Такое ощущение, что километры ползком преодолела, а всего-то несколько шагов.

Серб, спрыгнув с коряги, первым делом забрал рюкзак, потом подал руку мне, ехидно поинтересовавшись:

- Будешь и дальше ползти или ножками пойдешь?

Убила бы!

- Ладно, кисуля, не сердись, - он рывком поднял меня на ноги. - Дойдем до края, видишь, берег подымается, значит, недолго уже, а там и разберемся, кто кому и чем обязан.

Разберемся, пообещала я себе, обязательно разберемся.

С каждым шагом вокруг оставалось все меньше болота. Мох сменялся травой, высокой и жесткой, точно лошадиная грива, перевитой тонкими стебельками клюквы и украшенной коричнево-розоватыми ветками багульника, но главное, что под ногами твердая земля.

- Спасибо, подруга, - Серб растянулся на мокрой траве и блаженно зажмурился. - А я, признаться, решил, что все, конец… у тебя такое задумчивое лицо было. Сомневалась?

Сомневалась. И продолжаю сомневаться, поэтому молча сажусь рядом. В сапогах холодная пованивающая тиной вода, и одежда в грязи.

- Вот я бы тебя не вытащил. - Бормочет он. - Ну, если бы всерьез тонула… правда… утопить единственную женщину на сотни километров вокруг весьма неосмотрительно.

- Заткнись, а? - горстью травы пытаюсь стереть грязь, но по-моему только больше размазываю. Стирать надо, а где? Негде. И переодеться не во что. Домой хочу, в горячую ванну, к нормальной кровати и чистой одежде, и желательно без этого придурка.

- Да ладно, кисуля, я ж любя. А вообще спасибо.

- Пожалуйста.

Грязная одежда с каждой минутой раздражала все больше, а в сапоге, кажется, дыра, прямо над подошвой, да и сама подошва, судя по виду, долго не протянет. Ну почему все так погано, а?

Серб прыжком вскочил на ноги и, потянувшись, сказал:

- Подъем, милая, двигаться надо, а то замерзнешь…

Он, конечно, прав, но до чего же лень шевелиться, вставала я с неохотой, собственное тело казалось неподъемным, одежда тяжелой, а сабля вообще мешала.

- Давай, давай, веселее. Вон, лес видишь? Там и отдохнем, не люблю я, знаешь ли, под открытым небом валяться.

Я, кстати, тоже. Но с другой стороны вышеупомянутый лес представлял собой едва различимую темную полосу, еще не понятно лес ли это. Серб бодро шагал вперед, и мне ничего не оставалось, кроме как пойти следом. И попытаться не отстать, этот паразит шел настолько быстро, что мне порой приходилось бежать, хотя определенный плюс в этом имелся - согрелась.

Лес встретил нас дружеским сумраком и резким запахом хвои. Старые сосны дивными колоннами стремились к низкому темному небу, корявые ветви переплетались рваным кружевом, сквозь которое местами проглядывало черное небо, под ногами шелестела опавшая хвоя и похрустывали тонкие сухие ветви.

- Знаешь, кисуля, а здесь я еще не был, - Серб замер, задрав голову вверх. - Господи, воздух-то какой… определенно, ты удачу приносишь, сам я вряд ли бы добрался. А вообще возле замка похожий лес был, ты представить себе не можешь, каково это выйти утром, чтобы солнце только-только высветило небо желтым, все спят, стражник на воротах тоже дремлет, конюхи… сам заседлаешь и вперед, в лес. Воздух аж звенит от чистоты, трава мокрая, скользкая, пахнет так, что словами не описать.