Разумеется, отказаться от такого предложения думцы просто не могли, хотя и понимали, что мера эта со стороны гордых черемисов вынужденная. Имей они силу и возможность, вряд ли пошли бы на поклон к великому князю, но ведь и не отказывать же им из-за этого! Слишком уж много потерь несли войска, продирающиеся через черемисские земли к Казани. А тут, можно сказать, им заранее был гарантирован свободный проход, что станет весьма неприятным сюрпризом для казанского хана. Ну и русской казне почти "добровольно" добавит немало данников! Даже несмотря на то, что первые три года государь объявил безоброчными. Хотя полного доверия к населению Горной стороны у русских, помнящих тяжкие годины казанщин, ещё долго не будет. Впрочем, это и в реальности Андрея так же было, просто на каких-то три десятка лет позже. Но это для истории тридцать лет краткий миг, а для человеческой жизни – огромный строк!
И всё же не черемисским посольством запомнилось Андрею данное собрание. Отнюдь не им. Он даже в ходе дискуссии практически не выступал, ну кроме одного раза, когда напомнил про оставшийся без помощи Свияжск, который татары просто обязаны попытаться срыть в ходе зимней паузы. И предложил, коль уж черемисы не будут препятствовать, отправить на помощь крепости через их земли сильный отряд с припасами. На этом его участие в черемисском вопросе и закончилось. Потому что следующим вопросом, поднятым перед Думой, оказался тот, о котором он давно уже мечтал!
Всё же более массовый выход русских купцов в циркумбалтийскую торговлю и далее, до самого Антверпена, потребовал от великого князя и думцев принятия целого ряда принципиально новых решений. Ведь помимо экономических задач, важным вопросом оказалась и оборона торговых судов от нападений морских разбойников, жалобами купцов на которые были завалены буквально все правительственные учреждения. В той его реальности, это вылилось в то, что правительство Ивана IV Васильевича, начав перед Ливонской войной строительство города и гавани при устье реки Наровы, ниже Ивангорода, "для корабленого пристанища", царским же указом запретило русским купцам отправлять свои товары за границу, разрешив торговать с иностранцами только на русской земле. Так Москва показала, что будет бороться лишь за исчезновение посредников, жирующих на её торговле, мол, иноземцы сами приплывут и сами всё купят. С той поры и начался период пассивной морской торговли, продлившийся вплоть до 20 века! А Андрей, кроме зарождения военного флота, хотел побороть и эту проблему тоже. Победа над гданьскими каперами, на корню загубившим первую серьёзную попытку русских купцов вернуться в морскую торговлю позволила сделать значительный шаг к этому, но работы впереди всё одно было ещё много.
Как и у правительства! Да, решить проблему с польскими каперами удалось без вмешательства казны, но дальше так продолжаться больше не могло. Война окончилась, а торговые плавания нет. Наоборот, их объём возрастал год от года. К тому же и в окружении самого государя сложилась пусть небольшая, но спаянная когорта сановников, для которых безопасность морских перевозок стала весьма насущным фактором их личного процветания. И уже они постоянно напоминали Василию Ивановичу, что ещё батюшка его буквально мечтал завести свой флот, да только иные дела отвлекли его внимание. Но он, как великий продолжатель отцовых дел мог бы и закрыть этот вопрос, благо, что и иноземцы для этого нынче не требовались.
В конце концов, Василий Иванович не выдержал планомерной осады. Да, он прекрасно понимал, что бюджет его страны является величиной конечной, и развитие флота для него было делом даже не второстепенным, но уж больно завлекательно звучали речи царедворцев, рассказывающих о престиже государей, бившихся за установление своего контроля на торговых путях, связывающих балтийские порты с остальным миром. Мол, соседи наши: Дания, Швеция, Польша и Ганза – уже "распробовали море на вкус". А чем он, потомок ромейских императоров и владелец десятков островов на Варяжском море, хуже прочих коронованных собратьев? Не говоря уж про безродных купчишек ганзейских. Ну а вишенкой на торте словоизлияний стала извечная головная боль московских государей: приезд столь нужных для страны специалистов. Хоть до дела Шлитте ещё был не один десяток лет, но проблема пропуска спецов на Русь существовала и до него. С этим столкнулся ещё Иван III Васильевич. Да, как-то обходились и без флота: либо использованием кружных путей по землям союзников, либо использованием кораблей союзников (в основном тех же датчан). Но всё равно многих мастеров бдительные соседи успевали перехватить и задержать. А вот будь у него или Василия Ивановича собственный флот, не пришлось бы тогда думцам голову ломать. И пример под рукой имеется: сколько нужных мастеров по наказау государя князь Барбашин привёз, и никто его остановить не посмел. А кто посмел, тот сам кровью умылся.
Ну а когда к этому сонму голосов добавились Головин и вернувшийся из плена Булгаков-Голица, Василий Иванович, наконец, не выдержал и сдался. И вот теперь на собрании Боярской Думы "государь повелел, а бояре постановили", что Корабельному приказу быть. И ведать тому приказу наказали службой лесничих в тех лесах, что для корабельного строения пригодны будут признаны, плотбищами казёнными, строительством кораблей да набором и обучением морских служителей и людей начальных. Ну и ведением боевых действий на море, разумеется. А тех новиков, что служить пожелают во флоте ведать в Разрядной избе отдельным повытьем. А поскольку выступать им с людьми конно и оружно не надо, то положить всем поместья в сто четей. А в конце добавлено было, что подчиняться приказу будут не только морские, но и речные суда, что для охраны путей и границ созданы будут.
И вот тут-то Андрей и скис, поняв, что попал точно в ту же ловушку, что и Северин Норби в его реальности. Море морем, но Василия Ивановича больше всего интересовали южные украйны и защита от татарских набегов. А значит, большая часть деятельности новоиспечённого приказа будет направлена на создание речных флотилий и организацию речной пограничной службы. Отказ от такого предложения стоил Норби полтора года тюрьмы. Ему же он может стоить обрушением почти всех достижений, что произошли за прошедшие годы во внутриполитической жизни Руси. А оно ему надо? Тем более сейчас, когда дело сдвинулось с мёртвой точки! Разумеется, нет! Так что придётся вносить в годами продуманные планы необходимые изменения. И срочно начинать формировать штат нового приказа, особое внимание уделив своему заму, который и будет тянуть основную тяжесть начальственных обязанностей. Ведь на деле главными дельцами всех изб и приказов были именно дьяки, которые в противоположность своим начальникам, управлявшим приказом между военной и дворцовой службами, были именно специалистами своего дела и хозяевами приказов. И вот с этим могут возникнуть главные проблемы. Потому что московская зарождающаяся бюрократия очень не любила, когда её ряды разбавляли варягами. А ставить кого-то из москвичей – это заранее развалить всё дело. И не потому, что те работать не умеют (не умели бы, не взросла бы Россия от Балтики до Тихого океана), а потому что морское дело весьма специфично и тут проще подготовить новичка, чем переучить сформировавшегося чиновника. Ведь флот это не столько корабли, сколько концепция. И если у чиновников нет чёткого понимания, для чего он нужен, флот, то и нормального флота у страны не будет. А будут героические пики побед и долгие годы унылого забвения.
Вообще то, Андрей бы с удовольствием поставил своим замом Малого, но тот и так был по самую макушку завален работой. Другой студент – Данило – был очень нужен на севере. Ведь Сильвестр сдержал слово и привёз троих специалистов морского промысла, так что была надежда, что в скором времени выйдут в ледовитые моря и поморские флотилии китобоев. А потому вырывать главного приказчика из Холмогор тоже было бы весьма некстати.
