— Провалы следуют один за другим, и началось это давно, с момента гибели Куракина! Он погиб на посту, его взорвали в микроавтобусе с несколькими сотрудниками, и с тех пор вся работа пошла насмарку!
Петр Георгиевич Горемыкин грохнул по столу своим мясистым, с отечными пальцами кулаком, приведя в мелкие колебательные движения многочисленные предметы, размещенные в его офисном наборе. Скрепки, карандаши, ручки, линейка, миниатюрный степлер — все это зазвенело и задребезжало, и даже этот слабенький звук был слышен в гробовой тишине наступившей паузы.
Глаза каждого из сильных, коротко стриженных и, уверенных в себе мужчин были устремлены в пол, покрытый огромным ковром по давно ушедшей моде шестидесятых-семидесятых годов. Эта деталь безошибочно выдавала в хозяине кабинета человека старой закалки.
— А тот вопиющий случай, когда какой-то идиот прошел все наши посты и публично надавал по физиономиям уважаемым людям!
Горемыкин машинально потрогал на скуле красный рубец в виде буквы Г. Могучие мужчины опустили головы еще ниже.
Перечить Петру Георгиевичу мало кто осмеливался. А точнее, не осмеливался никто, если не считать Куракина, который своим звериным взглядом мог загипнотизировать кого угодно. Сменивший его Атаманов был тоже известен крутым нравом, и то, как поговаривали, входил в кабинет босса едва ли не на полусогнутых. Но и Атаманова уже не было в живых.
Нынешний начальник СБ Владислав Каймаченко скромно притулился у краешка председательского стола и мало чем отличался от своих подчиненных. Профессионалы мельчают во всех сферах, и он явно не дотягивал до уровня Куракина и даже Атаманова. И он не любил возражать хозяину, а ведь сейчас придется отстаивать честь службы.
И хотя в годы армейской молодости Владислав служил в десантно-штурмовом батальоне, а при Атаманове возглавлял группу «острых акций», сейчас он нервничал и незаметно для окружающих теребил пальцами запонку на манжете своей голубоватой рубашки, выбившейся из рукава серо-стального костюма за две тысячи долларов.
— Причем не просто надавал по физиономиям, он хотел убить всех нас, потому что бил отравленным перстнем! — продолжал грохотать Горемыкин. — Хорошо, что в его долбаном перстне закончился яд! Только благодаря этой случайности я сейчас сижу на своем месте, а не благодаря службе безопасности!
Петр Георгиевич повернул массивную лысую голову в сторону Каймаченко, и острый взгляд бесцветных навыкате глаз вонзился в переносицу Владислава.
— А куда смотрят Каймаченко и его люди?!
Время пришло. Когда-то с похожим чувством Владислав выпрыгивал навстречу выстрелам из грохочущего, зависшего над землей вертолета. Сейчас он только оторвался от запонки и машинально пригладил крепкой пятерней короткий ежик волос.
— Петр Георгиевич, эта ситуация произошла давно. — Широкие, лопатообразные ладони Каймаченко легли на столешницу, а пальцы сцепились в замок. Теперь любой из присутствующих мог прекрасно видеть вытатуированную на запястье волчью пасть размером с пятирублевую монету. Такой знак кололи когда-то бойцы ударной бригады ВДВ. Теперь многие охранники «Консорциума» считали хорошим тоном обзавестись такой татуировкой. Может быть, в желании польстить шефу. — В то время службой безопасности «Консорциума» руководил Илья Сергеевич Атаманов. Но и его вины, по большому счету, в произошедшем не было… Фокин был сотрудником ФСБ, у него имелось приглашение, он прошел через рамку, и оружия при нем не оказалось. Кто мог знать, что у него в голове? Или про отравленный перстень!
Приободренные сотрудники распрямились, хотя все понимали, что не события пятилетней давности вызвали такую вспышку гнева у Горемыкина, это только повод. А вот что такого серьезного произошло сегодня, еще предстояло узнать.
— Вы что, адвокат? — нахмурился Горемыкин, высокий лоб избороздили морщины. — Ваша задача не оправдывать чужие ошибки, а не допускать собственных! А ваша вина в тех событиях тоже имеется, поскольку вы были правой рукой Атаманова! Или вы хотите, чтобы я считал вас некомпетентным человеком?
Владислав покачал головой. Сейчас он отдувался за ошибки своего предшественника да еще приходилось его оправдывать, теряя баллы перед лицом высшего начальства. С какой стати?
— Я, конечно, не адвокат, Петр Георгиевич. Просто в то время, как, впрочем, и сейчас, каждый отвечал за свой участок. Я обеспечивал физическую безопасность. И именно мой сотрудник сумел остановить Фокина! А ведь это было очень непросто! Я был там, Петр Георгиевич. Фокин напоминал разбушевавшегося зверя: огромный, сильный, бешеные глаза… Он как с цепи сорвался, с ним не могли справиться и впятером! А кругом люди, полный зал народу, оружие применять нельзя. Алик Малахов догадался упасть на колено и выстрелить снизу — три раза, Петр Георгиевич! Он его довольно серьезно ранил и этим спас положение.
— И где сейчас этот ваш Фокин? — брюзгливо поинтересовался Горемыкин.
— Гм… Его осудили. За хулиганство и покушение на убийство.
Петр Георгиевич сурово свел брови.
— Это общеизвестно. А где он, вы не знаете! Так я вам скажу: бывший подполковник Фокин отбывал семилетний срок в спецколонии № 7 в Нижнем Тагиле, второй отряд! Но полгода назад был освобожден условно-досрочно!
Каймаченко понял, что Горемыкин специально изучал вопрос и осведомлен лучше его. Но зачем шефу это нужно? Уж конечно, не для того, чтобы просто показать свое превосходство, в котором никто из присутствующих и так не сомневается. Начальник СБ не стал отвечать, тем более что не знал, о чем говорить.
— Вышел на волю и живет припеваючи, хотя подлежит безусловной ликвидации!
Руководитель «Консорциума» откинулся на высокую спинку своего глубокого кожаного кресла и свысока рассматривал Каймаченко и всю рать его подчиненных. До тех пор, пока их головы вновь не опустились к богатому ковру.
— Вы смотрите телевизор? — внезапно спросил Горемыкин.
Столь резкое изменение темы окончательно сбило всех с толку.
— Так некогда, Петр Георгиевич, — ответил за всех
Каймаченко, надеясь, что таким образом он косвенно похвалил и себя, и подчиненных.
— А напрасно. Со следующей недели пойдет интересный сериал. Очень интересный!
Горемыкин снова ударил кулаком но столу. — Там все герои знакомые — и Фокин, и Карданов, и мы в роли полных олухов и идиотов!
— Как? Откуда?
— Да так! И я еще не знаю, что они там наснимали! Руководители СБ растерянно переглянулись. С такими случаями они еще не сталкивались.
— Про Фокина я вспомнил не случайно, — снова заговорил Горемыкин. — Он, как и вы, упустил Карданова.
Одна неприятная тема, поднятая председателем, сменялась другой, не более приятной. Но и к делу Макса Карданова Каймаченко тоже имел косвенное отношение: им занимался Куракин, а потом Атаманов. И, возможно, именно поэтому расстались с жизнью. А сейчас Горемыкин неспроста коснулся этой темы и упомянул Карданова. Как бы не пришлось двинуться по следам своих предшественников. Каймаченко почувствовал, как у него вспотели ладони. Да и шея под тугим воротником рубашки тоже.
— Надеюсь, вы знаете, где сейчас Карданов? — Вопрос шефа прозвучал, как упавший на шею Каймаченко остро отточенный нож гильотины.
«Значит, наши старые грехи руководитель „Консорциума“ припоминает в связи с делом Карданова», — понял Владислав. Взгляд его уперся в собственные переплетенные пальцы с коротко стриженными ногтями.
— Он… за границей. Скорее всего в Англии. Оказывается, и эта информация уже была известна Горемыкину. Если Владислав надеялся, что своей осведомленностью смягчит шефа, то он ошибся. Петр Георгиевич просто взорвался, как тротиловая шашка. Его рев наполнил просторный кабинет, ударил по барабанным перепонкам, эхом отразился от обитых шумопоглощающими панелями стен.
— Да, он в Англии, черт вас побери! За последний месяц он сделал в «Хэродсе» покупок на восемьдесят тысяч фунтов! А на недавнем аукционе оружия купил редкий шотландский меч за сто двадцать тысяч! Это наши деньги! И только те траты, которые нам удалось отследить!
