Бараев полез в карман, вынул толстую пачку пятисотенных купюр, порылся, нашел три десятки и положил на стойку перед женщиной.

— Нас трое, найдите нам все, что надо.

Через несколько минут три человека в замызганных шлепанцах и несвежих марлевых повязках на лицах зашли в кабинет заведующего хирургией.

— Мы ищем родственника, Аслана Дебзиева, — сказал Ильяс.

— Дебзиев? — переспросил Приходько, и его морщинистое лицо с усилием приняло скорбное выражение. Доктор насторожился. С этим пациентом было связано много хлопот. Вначале он никому не был нужен, а потом такая карусель закрутилась! И милиция, и прокуратура, и ФСБ. По десять раз допрашивали, наконец все успокоилось. А теперь опять начинается.

— Помню, огнестрел. Операцию провели блестяще.

— Почему же он умер? — Голос Гепарда звучал глухо. Хирург развел руками.

— Мало хорошо прооперировать. Надо поставить больного на ноги. А лекарства сейчас знаете сколько стоят? А нам копейки выделяют. Мы и лечим на копейки.

— Но его можно было спасти? — бесцеремонно спросил Ильяс.

Приходько повторил жест, традиционно выражающий отношение маленького человека к большой и сложной жизни.

— Все опять-таки упирается в деньги. Сейчас с самого начала надо спрашивать: есть у вас, например, сорок тысяч? Есть. Тогда делаем операцию, закупаем эффективные импортные препараты и вытаскиваем человека. А если нет, какой смысл оперировать? Все равно толку не будет!

Завотделением извлек из ящика стола пухлую историю болезни.

— А как про деньги спрашивать? Дело щекотливое! К нам попал один начальник, немаленький — областного уровня, я спросил его супругу: есть шестьдесят тысяч? А мне через полчаса звонок от министра здравоохранения: вы что там вымогательством занимаетесь?!

Приходько вздохнул и полистал растрепанные листки.

— Я взял под козырек, извинился и дал лечащему врачу команду: лечить точно по инструкции, чтобы комар носа не подточил! Стали лечить тем, что в финансирование входит. И через два дня с ним попрощались!

Он нашел наконец то, что искал, и развернул историю болезни, чтобы визитеры могли прочитать написанное черными размашистыми буквами заключение: «Лечение проведено в соответствии с установленными требованиями».

Но никто из незнакомцев этой записью не заинтересовался.

— Что ты нам туфту всякую гонишь? — раздраженно прошипел Бараев.

— Я просто объясняю ситуацию. Теперь мы не имеем права говорить, что у нас необходимых препаратов нет и их должен покупать сам больной. Делаем вид, что все хорошо. Значит, что? Значит, смертность резко возрастет! И к этому надо быть готовым,

— Что ты туфту гонишь?! — зло повторил Ильяс. Словарный запас Бараева явно не отличался разнообразием. Гепард тронул его за рукав, и тот замолчал.

— Значит, если бы мы пришли сразу и купили все, что нужно, Аслан был бы жив? — спросил Гепард.

Приходько замешкался с ответом. Профессиональный цинизм столкнулся со здравым смыслом. Прямолинейность в данной конкретной ситуации могла оказаться опасной. От нежданных гостей можно было ждать всего, чего угодно.

— Нет. — Старый хирург так сильно закрутил головой, что небритая морщинистая шея готова была перерваться. — Это не тот случай. Три пули в жизненно важные органы — даже волшебник не поможет!

Вдруг Приходько вспомнил, что в его сейфе лежат золотые часы и перстень погибшего. Как честный человек, он должен их отдать. Но врачу с окладом пять тысяч рублей в месяц делать этого не хотелось. Тем более что сам он оперировал все реже, а ведь именно гонорары за операции составляют основной доход хирурга.

— Кто его лечил? — спросил Гепард.

— Забелина Анна Станиславовна. Это она блестяще провела операцию.

— Позовите ее сюда!

Приходько позвонил по внутренней связи. Мысли о золотых изделиях не выходили из головы. В конце концов он решил быть честным в современном понимании этого слова: если родственники спросят про ценности, он их немедленно вернет. Если нет…

Через несколько минут доктор Забелина в очередной раз рассказала заново всю историю. И про Вахита, и про руку Аллаха, и про непонятный блестящий цилиндрик, который прятался в потайном кармане ботинка. Последнее сообщение взволновало посетителей.

— Куда его дели? — нетерпеливо воскликнул один из них, и голубые глаза над маской живо блеснули.

— А его милиционер забрал. Лейтенант. Рыжий такой.

— А фамилия как? Не запомнили?

— Почему не запомнили, у нас даже акт остался! — Порывшись в столе, Приходько вынул помятый листок бумаги. — Вот, лейтенант милиции Петров, оперуполномоченный уголовного розыска Центрального райотдела внутренних дел! — Заведующий показал акт родственникам покойного Дебзиева. Ему казалось, что официальный документ должен их успокоить.

— А кто еще видел этот цилиндрик? — спросил голубоглазый. И его молчаливые спутники замерли в ожидании ответа.

— Больше никто, — сказал Приходько. — Только я и доктор Забелина.

Похоже, что про золото родственники спрашивать не собирались. Он перевел дух.

— Ну и хорошо, — сказал голубоглазый. — Нам меньше работы. Ильяс!

Врачи ничего не поняли. Они были уверены, что посетители сейчас уйдут. Но нет. Двое отошли к двери и остановились, будто ожидая чего-то. В руках у третьего появился пистолет с глушителем на стволе. Как в кино.

— Что вы делаете?! — Приходько привстал. На миг мелькнула мысль, что это месть за присвоенное золото. — Что вы делаете?!

Приглушенно хлопнул выстрел, щуплое тело вновь отбросило в кресло, на белом халате расплылось красное пятно.

Забелина в ужасе прижала руки к лицу, машинально бросилась к выходу, но путь к спасению преграждали две зловеще застывшие фигуры в плохо сидящих халатах. Сильные руки оттолкнули ее назад.

Хлопок, и красное пятно вспыхнуло на рукаве. Она закрутилась на месте и метнулась к окну. Ужас парализовал голосовые связки, и она не издавала ни звука. Сейчас лейтенант Петров не узнал бы миловидного лица. Вытаращенные глаза, прокушенная губа, текущая на подбородок струйка крови. Она металась между столом и окном, как загнанный в овраг заяц. Бараев выругался и ухватил пистолет двумя руками. Раздался еще один хлопок, потом еще и еще. Наконец женщина упала.

— Ты что, стрелять не умеешь? — спросил Заурбек Рохланов.

— Она крутится, сам попробуй! — зло огрызнулся Ильяс. Приходько застонал и открыл глаза.

— Заканчивай, быстро! — раздраженно приказал Гепард.

Хлопнули два контрольных выстрела. На этот раз Бараев подошел вплотную и попал куда надо.

— Теперь поехали к этому лейтенанту, — сказал голубоглазый.

Через десять минут черный «Мерседес» уже подкатил к зданию Центрального РОВД и остановился в двадцати метрах от входа.

— Рыжих среди ментов, я думаю, немного, — сказал Алик. — Узнаем. Только смотрите внимательно, не пропустите!

В это время сзади подъехала неприметная «девятка» с тонированными стеклами и стала прямо за «Мерседесом».

— Это что еще за фрукты нарисовались? — процедил Алик. — А ну-ка, Ильяс, пробей их!

За рулем «девятки» сидел проклинающий судьбу многострадальный дядя Коля, рядом с ним — Шашков, на заднем сиденье морщился при резких движениях Чибисов. Левая рука у него висела на перевязи.

— Чего ты так стал, дядя Коля? — сказал Шашков. — Мы же ничего не увидим! Надо вперед выдвинуться.

— Там места не хватит. А станешь наперекосяк, так неизвестно, кто в этом «мерсе» сидит. Вполне могут и по голове настучать!

Шашков обернулся, и они с Чибисовым обменялись многозначительными взглядами. Такого напарника у них еще не было.

— Не боись, дядя Коля! Мы не в таких переделках бывали!

Но успокоить старого охранника не удалось.

— Знаю, слыхал, — пробурчал он. — Этот ваш объект сегодня нас голыми руками как щенков искалечил. А потом вы в перестрелку влезли. Ничего хорошего не выходит!

В это время открылась дверца «Мерседеса», оттуда вышел человек — узколицый, но с тренированной фигурой борца. Он подошел к «девятке» и рывком распахнул переднюю дверь. Шашков расценил это единственно возможным образом — как нападение.