Судно заскользило вдоль пирса, ударяясь о него бортом. Докеры в синей форме подтянули паром к причалу.
Пассажиры двинулись вперед, готовясь сойти на берег, как только судно остановится и будут открыты ворота. Джон смешался с ними. Над головой с криками кружили чайки, по толпе пробежала дрожь нетерпения. В конце концов ворота распахнулись. Поток людей вынес Джона на деревянный причал, потом на бетонную платформу. Он оглянулся назад. Преследователи исчезли.
Манила
Министр Котт надел свободную голубую рубашку, холщовую спортивную куртку, бурые слаксы и светло-бежевые туфли. Сидя в расслабленной позе и наслаждаясь потоком прохлады из кондиционера, он изучал рапорт спецпоздразделения об отряде повстанцев, который внезапно атаковал гарнизон филиппинской армии на севере Минданао.
Послышался стук. Котт запомнил номер страницы, положил рапорт на стол и подошел к двери.
В комнате появился сержант спецвойск, сидевший за рулем автомобиля, на котором министр приехал в штаб-квартиру.
— Добрый вечер, сэр.
— Путь свободен, сержант?
— Так точно, сэр. У большинства филиппинцев сиеста. Наши люди заняты антитеррористической подготовкой. Машина ждет вас у боковой двери. Часовой только один, и он — мой человек.
— Я ценю вашу помощь. Вы очень предусмотрительны. Спасибо.
Сержант Рендо улыбнулся:
— Нам всем порой хочется немного развлечься, сэр.
Котт улыбнулся в ответ, как мужчина мужчине:
— Что ж, тогда в путь.
Он торопливо прошел по пустому коридору. Сержант двигался следом, почтительно отстав на три шага. Снаружи министра ожидал тот же автомобиль с камуфляжной окраской, его двигатель уже работал. Котт одобрительно кивнул. Негромко урчащий мотор привлекает гораздо меньше внимания, чем внезапный скрежет стартера.
Котт занял заднее сиденье. На сей раз там никого не было. Сержант захлопнул его дверцу, занял место за рулем и вывел машину за ограду поместья. Картины нищеты за пределами поместья прискучили министру, и он откинулся на спинку кресла, сложил руки на груди и принялся обдумывать, как ему выполнить задачи, намеченные на сегодняшний вечер. Прежде он с успехом подвизался на поприще частного предпринимательства, его последней должностью был пост главного администратора фирмы «Ковальски и Котт» — «К и К, Инкорпорейтед», крупного поставщика артиллерийских лафетов для производителей оружия во всем мире. Да, он добился богатства и влияния, стал намного могущественнее и состоятельнее, чем подозревало большинство его конкурентов. Однако цифры хороши только для сравнения и расчетов; удовлетворения от них не получишь.
Котт был утонченным, привередливым человеком буквально во всем — от одежды до привычек, от связей в обществе до финансовых сделок. Своим педантизмом он пользовался как оружием против соперников. Его манеры не укладывались в нынешний стиль поведения, проникнутый грубоватым и прагматичным корпоративным духом. Кто мог догадаться о том, что в нем бушует яростное честолюбие? Кто мог заподозрить в нем хладнокровного дельца, который безжалостно избавляется от всего мешающего? Окружающие презирали его за щепетильность, усматривая в этом признак слабости, а он тем временем набирал силу. Конкуренты замечали это, лишь оставшись далеко позади, когда они уже не могли остановить его или причинить ему ущерб.
Еще никогда у Котта не было столь многообещающих перспектив, которые могли бы сравниться с теми, что сулило нынешнее предприятие. Он с удовольствием представлял, какой успех его ждет... громадное богатство, власть, о которой не могут и мечтать его коллеги, гарантированное будущее и сделки, каждая из которых крупнее предыдущей.
На тихой безлюдной улице сержант свернул на подъездную дорожку внушительного дома, занимавшего обширную территорию в одном из самых престижных районов Манилы. Участок был огорожен высоким забором. На зеленой лужайке вздымались к небу огромные пальмы, белые стены здания увивали тропические цветы всевозможных оттенков. Это была гасиенда испанской эпохи, величественная и уединенная.
Котт подался вперед:
— Я пробуду здесь несколько часов. Сотовый телефон у вас с собой?
— Так точно, сэр. — Сержант похлопал по нагрудному карману форменной рубашки. — Желаю приятного отдыха.
Министр прошагал по терракотовым плиткам к длинному крыльцу. Парадная дверь была изготовлена из массива орехового дерева, а фурнитура, включая дверной молоток в виде свернувшейся кольцом змеи, — из полированной бронзы. Котт постучал и скорее почувствовал, чем увидел, как открылось и закрылось смотровое окошко. Дверь распахнулась. Котта встретила филиппинка, согнувшаяся в поклоне. Ей исполнилось не больше шестнадцати лет, и она была полностью обнажена, если не считать пурпурных туфелек на высоких каблуках и шелковой подвязки такого же цвета, которая почти не скрывала ее бедер. Котт даже глазом не моргнул.
Девушка проводила его в заставленную мебелью комнату, в которой стояли, сидели и лежали около двадцати женщин различных возрастов и степени обнаженности. Вдоль стены тянулся набитый бутылками бар. Девушка, не задерживаясь, миновала помещение, Котт шел следом. Двадцать пар глаз оценивающе смотрели на него. Поднявшись по плавно изогнутой лестнице, которая могла бы украсить аристократический дом в Мадриде, они оказались на втором этаже. Девушка провела Котта по коридору с темно-бордовым ковром к дальней двери, открыла ее и, улыбнувшись, отступила на шаг.
Котт вошел в просторную комнату. Ее стены были покрыты бордовыми обоями с золотой искрой и золочеными деревянными панелями. Здесь было несколько мягких кресел, маленький бар и огромная кровать с четырьмя столбиками. По-прежнему не произнося ни слова, полуголая девица закрыла дверь, и в коридоре зазвучали ее удаляющиеся шаги.
— Тебе понравилась провожатая, Джаспер? — спросил МакДермид, сидевший в уютном кресле. Он улыбался от уха до уха, демонстрируя доброжелательность. Его пухлое тело и круглое лицо казались совершенно расслабленными.
— Господи, Ральф, она ровесница моей дочери, — отозвался Котт. — Нельзя ли нам встречаться в других местах?
— Это великолепное прикрытие, — возразил главный администратор группы «Альтман». Слова Котта нимало его не задели. — Меня здесь знают и оберегают. Вдобавок мне нравится здешняя компания, а также предлагаемые товары и услуги.
— Каждый поступает сообразно своим вкусам, — проворчал Котт.
— Ты всегда отличался демократичностью и широтой взглядов, Джаспер, — насмешливо заметил МакДермид. — Садись. Садись, черт побери, и выпей. Успокойся. Мы оба знаем, что ты отнюдь не такой добрый дедушка, каким тебя считают окружающие. Расскажи мне о Джоне Смите.
— О ком?
— О полковнике Джоне Смите, докторе медицины. — МакДермид нажал кнопку на столе рядом со своим креслом, и за стойкой бара появился филиппинец в белой куртке.
— Армейский офицер? — Котт покачал головой. — Впервые слышу о нем. А что? Какое нам до него дело? — Он окликнул бармена: — Смешайте мне мартини с водкой.
— Смит опасен, а нас он интересует по следующим причинам... — МакДермид перечислил события со времени убийства Мондрагона до эвакуации Смита из Китая.
— Он добыл копию подлинной декларации? Ради всего святого...
— Нет, — перебил МакДермид. — Декларация уже почти была в его руках, но мы забрали ее. Не знаю, видел ли Смит документ, и если видел, то понял ли его смысл. Но Мондрагон явно сознавал его важность, хотя теперь это не имеет значения, поскольку этот ублюдок мертв. Как бы то ни было, наш замысел исполняется безукоризненно. Американцы знают, что везет «Доваджер Эмпресс», но доказать этого не могут.
Бармен подал мартини на серебряном подносе. Котт с удовольствием пригубил напиток.
— Стало быть, затруднение разрешилось. Теперь мы можем действовать?
— Мы и не прекращали. Но я бы не сказал, что затруднение преодолено. — МакДермид показал свой бокал бармену, и тот тут же подошел и наполнил его. — Сомневаюсь, что Смит или те, кто его нанял, опустят руки.