— Понятно. И куда же он направляется?

— При всем уважении к вам, господин президент... этот вопрос вряд ли уместен. Корабль находится в международных водах, там, где суда любой суверенной страны имеют право идти в любой порт.

— Господин посол, мы с вами знаем, что это всего лишь слова. Любая нация защищает свои интересы — ваша страна, и моя тоже.

— Какие же интересы отстаивают Соединенные Штаты, преследуя безоружное коммерческое судно в международных водах?

— Именно это я пытаюсь вам втолковать, господин By. Мне ничего не сообщали о «Кроуве», и я не знаю никаких подробностей даже того, действительно ли ваш сухогруз находится неподалеку от нашего фрегата. Но я не думаю, что вы ошиблись, и могу только предположить, что данная ситуация возникла в результате какой-нибудь заурядной операции нашего военного флота.

— Слежка за китайским торговым судном стала для Америки заурядным явлением?

— Все это чушь собачья, и вы прекрасно об этом знаете! — вспылил президент. — Каковы бы ни были причины этой предполагаемой слежки, я их выясню. У вас все, господин посол?

By Баньтиаго даже глазом не моргнул. Он встал.

— Да, господин президент. Мне остается добавить только следующее. Мое правительство поручило передать вам, что мы будем отстаивать свое право свободно перемещаться в любой точке международных вод. Включая противодействие попыткам Соединенных Штатов остановить судно либо атаковать его.

Президент поднялся на ноги еще быстрее.

— Передайте своему правительству, что, если ваш сухогруз нарушает какие-либо международные законы, правила либо общепринятые ограничения, мы оставляем за собой право вмешаться, чтобы прекратить подобные нарушения.

— Я ознакомлю свое правительство с вашей точкой зрения. — By кивнул президенту и Оурею, четко развернулся и покинул Овальный кабинет.

Кастилья и Оурей смотрели вслед послу, пока за ним не закрылась дверь.

— Они не знают, какой груз перевозит «Эмпресс», — проронил наконец президент.

— Не знают. Но разве это что-то меняет?

— В обычной обстановке я бы сказал — нет. Но на сей раз я заметил в поведении посла особенную натянутость. Ты согласен?

Оурей сложил ладони между коленями и подался вперед:

— Я не уверен. Его последние фразы прозвучали как стандартное предостережение. Обычный дипломатический прием.

— Формальность, которой следовало ожидать. Однако By — великий мастер нюансов, и у меня возникло впечатление, будто бы он намекал, что его предостережение действительно является формальностью. В сущности, он давал понять, что это пустая угроза.

— Возможно. Но он знает, что мы солгали по поводу «Кроува».

— Разумеется. Но он не стал изобличать меня и заявил формальный протест только после того, как я дал понять, что разговор окончен. Ему не оставалось ничего другого, иначе он ушел бы, как говорится, с пустыми руками.

— Он явно не хотел поднимать шум. Но пришел в костюме времен коммунистической диктатуры.

— Его внешний вид был двусмысленным, — сказал президент. — В этом и заключается намек. Пекин — во всяком случае, большинство членов Постоянного комитета — в растерянности. Они не могут позволить, чтобы Китаем помыкали на глазах у всего мира, каковы бы ни были обстоятельства. С другой стороны, насколько я понял, они не стремятся к конфронтации. Они не хотят, чтобы об этом инциденте стало известно по крайней мере сейчас. Они предоставляют нам определенную свободу действий и немного времени.

— Вопрос лишь, сколько именно?

— По крайней мере до тех пор, пока «Эмпресс» не окажется так близко к Басре, что мы будем вынуждены приступить к активным действиям. — Президент печально покачал головой. — Либо до тех пор, пока об этом предприятии не пойдут слухи и оно попросту не лопнет, вызвав при этом скандал.

— В таком случае сведения о нем нужно хранить в тайне.

— И добыть доказательства.

Оурей все еще сидел, подавшись вперед, как будто его внутренности терзала острая боль. Его старческое лицо осунулось.

— Выслушав вас и посла By, я еще больше убедился в необходимости соблюдать строгую секретность. Тем не менее настала пора посвятить в это дело военного министра Стэнтона, госсекретаря Пэджетта и вице-президента Эрикссона, поскольку китайское правительство заявило официальный протест. Стэнтону и Пэджетту нужно подготовиться. А если с вами — не дай бог — что-нибудь случится, ситуацию придется улаживать вице-президенту. Его необходимо немедленно поставить в известность о случившемся. Потом на это может не хватить времени.

Кастилья задумался:

— Как насчет начальников объединенных штабов?

— В настоящий момент достаточно того, что Броуз в курсе событий. Остальные могут взвиться на дыбы и осложнить ситуацию.

— Хорошо, Чарли. Я согласен. Собери совещание. С участием Броуза.

— Слушаюсь, сэр. Спасибо, сэр.

Оставшись один, президент повернулся к высоким окнам позади своего стола. На несколько секунд перед его мысленным взором появился маленький мальчик, и он улыбнулся. Мальчик был похож на него — слишком крупный для своего возраста, с копной соломенных волос. Он нетерпеливо протягивал руки мужчине. Мужчина низко наклонился, чтобы поднять мальчика, но его лицо было расплывчатым, словно не в фокусе. Мальчик не мог рассмотреть лицо мужчины, не мог рассмотреть своего отца.

Гонконг

Выйдя из здания компании «Донк и Ла Пьер», Джон протиснулся сквозь толпу и поток машин и пересек улицу Стэнли, направляясь к кафе-мороженому «Оленья ферма». Воздух сотрясали рев клаксонов и китайские ругательства. Смит заказан чашку кофе и принялся наблюдать за зданием, которое только что покинул. Он ждал, что оттуда появятся люди — в форме либо в гражданском — и начнут его искать. Убедившись в том, что из здания никто не вышел, он остановил такси и поехал в отель.

Всю дорогу Смит сохранял бдительность и внимательно оглядывался вокруг. Автомобиль, лавируя, выбрался из затора, промчался по туннелю под проливом в район Коулюнь и остановился у «Шангри-Ла». Войдя в номер, Смит лег на кровать и позвонил Клейну по мобильному телефону с кодированием. Как всегда, Клейн находился в своем кабинете в яхт-клубе.

— Вы когда-нибудь бываете дома, Фред? — Смит представил себе сумрачную комнату, закрытые жалюзи и шторы, превращавшие день в бесконечную ночь.

Клейн пропустил его слова мимо ушей:

— Насколько я понимаю, тебе удалось благополучно добраться до места.

— Да. До сих пор все было в порядке. — Смит помолчат, чувствуя, как во рту возникает кислый привкус. — Но я сделал ошибку.

— Серьезную?

— Точно не знаю. — Смит рассказал о телефонном звонке в «Донк и Ла Пьер». — Либо никакого Яна Донка не существует, либо номер был секретный, либо и то и другое. Вероятно, это был особый номер для Ю Юнфу, который знал только он, а меня никак нельзя было счесть китайским предпринимателем.

— Возможно, это номер только для переговоров по поводу «Эмпресс».

— Как бы то ни было, теперь в «Донк и Ла Пьер» знают, что этот номер известен постороннему лицу, которое сейчас находится в Гонконге и, вероятно, интересуется грузом «Эмпресс». Это до такой степени встревожило их, что они послали к телефонной будке вооруженных громил. И это поставило меня перед очередным затруднением.

— Только этого не хватало, — усталым и раздраженным тоном отозвался Клейн. — Ты уверен, что это задание тебе по силам?

— Как только вы захотите вернуть меня домой, я к вашим услугам, — проворчал Смит.

В трубке возникло растерянное молчание.

— Извини, Джон. Я просто пытаюсь уяснить ситуацию. У нас здесь дела обстоят довольно мрачно.

— У вас тоже неприятности?

— Китайцы засекли наше наблюдательное судно. Выражаясь морским языком, китайский посол гонит волну.

— Затевает скандал?

— Пока китайцы ограничились намеками. Но мы с тобой знаем, что это ненадолго. Я хотел бы услышать от тебя что-нибудь хорошее, прежде чем ты окончательно ввергнешь меня в тоску своим рассказом об очередном затруднении. Что дал твой визит в «Донк и Ла Пьер»?