— Думаешь, он?

Вместо ответа я указал на свежий рубец на груди.

— Он меня подлатал, затащил нас глубже в лес… Слишком много усилий чтобы просто нагадить. Кроме того, — я похлопал по сумке, — здесь детоксикационного зелья в три раза больше нормы.

— Словно он знал, с чем нам придется столкнуться, — обвинительно произнесла Эйли.

— Он знал, — подтвердил я. — Иначе, зачем класть шприцы с наркотиком?

— Я бы предпочла как можно скорее оказаться дома, под присмотром целителей! — заявила Эйли.

Тут я был с ней согласен: меня волновало то, каким именно образом бреморец снял мою ломку. Надеюсь, это было лечебное зелье, а не очередная доза. Наверное, я смогу это выяснить, если потрачу некоторое время на медитацию.

— Знаешь, — сказал я, усаживаясь на теплую траву в позу для медитации, — давай не будем спешить с решением и сначала приведем себя в порядок.

Не знаю, что за методику применил мой спаситель, но темной дряни в тонком теле значительно поубавилось: пара маслянистых клякс в третьем глазу, легкий туман вокруг печати на духовном сердце… Кто бы это ни был, он не использовал наркотики, чтобы снять ломку, а основательно почистил организм. Причем использовал для этого что-то неизвестное, потому что обычный клановый антидот должен был вывернуть меня наружу. В таком состоянии я мог бы и копыта откинуть.

Что там у нас дальше? Родник стихий… Абсолютно чистый!

Я резко открыл глаза, выныривая из внутреннего мира. И как обычно бывает при резком всплытии, едва не потерял сознание.

— Эйли! — приказал я. — Иди сюда!

Девушка встревоженно повиновалась, а я, поставил ее прямо перед собой и, превозмогая легкое головокружение, взглянул на родник.

— Поздравляю, — сказал я. — Ни следа от вампиризма.

— Солнце, Дункан, — напомнила Эйли. — Я уже знаю, что не вампир. Целый день на солнце.

— Я не про обращение. Он убрал вирус, мы больше не рискуем превратиться в кровососов после смерти!

— Ты собрался умирать? — спросила девушка. Ей не приходилось собственного деда после превращения упокаивать, поэтому она не понимала, как мучило меня наличие вируса в крови.

— Нет, не собираюсь. Слишком многое надо еще сделать.

— Тогда не понимаю твоего восторга. Здоровому организму нужно всего несколько дней, чтобы побороть эту заразу.

— Мы с тобой не так здоровы, — отметил я. Кроме того, имеем все шансы сыграть в ящик. — И для меня было важно, что в такой ситуации проклятье вампиризма не висело над душой. Даже дышалось легче. А еще, я на все сто процентов уверился, что человек, который мне помог, был из клана. Другие, как и Эйли, могли не обратить внимания на вирус, но не бреморец.

— Поэтому, я считаю нам как можно скорее нужно домой.

— Ты знаешь, — сказал я, подняв глаза к роскошной дубовой кроне. — Я почти дома. Мы остаемся, и будем следовать инструкциям.

— Не думаешь, что это стоит обсудить? — возмутилась девушка.

— Нет! Думаю, стоит помыться. — Я снова достал карту и проверил наличие водоемов в ближайшей местности. — Севернее была отмечена речушка и небольшой пруд. Идем?

Эйли не нашла что возразить. Смыть грязь она хотела еще больше, чем я.

Я перезарядил пистолет: вытянул из барабана три бронебойных патрона и заменил на обычные, поскольку надеялся подстрелить какую-то мелкую дичь по дороге. Черт, я бы сейчас даже от лисы не отказался. Мясо у нее было вонючее, жесткое, и абсолютно непригодное для жарки, но попадись мне хищник на пути, я бы не удержался и подстрелил. Впрочем, Эйли избавила меня от такой возможности, производя по дороге неимоверный для перевертыша шум. Видимо таким образом показывала обиду.

Что я там говорил о приемлемом самочувствии? Полчаса лесного бездорожья весьма неторопливым шагом заставили меня сменить мнение. А настойчивая дрожь в ногах заставила сделать привал среди зарослей ежевики. Жаль, сезон для ягоды еще не начался, могли бы перекусить. Долго отдыхать не стали, и сделали еще один тяжелый получасовой переход. Я даже задумался об использовании зелья, но все же решил приберечь драгоценные жидкости на более экстремальный случай. Пара дней, отведенных неизвестным на маршрут, больше не казалась кучей времени. Успеть бы.

Третий привал не понадобился. Вернее, я уже хотел его объявить, но Эйли почуяла воду, закусила удила и потащила меня к пруду. По моим расчетам мы должны были выйти у основания пруда, где в него впадала река, но промахнулись и оказались аккурат у центра. Да и черт с ним!

Эйли, не сдержав эмоций, бросила вещи и, не раздеваясь, влетела в воду: подняла кучу брызг и взбаламутила. Я же сунул пистолет в карман, отошел немного в сторону, где не так много ила поднялось от волн, упал на колени, сложил ладони лодочкой, зачерпнул, напился… Вода смочила мою глотку как дождь песок пустыни. Кажется, все рассосалось, так и не добежав до желудка, но ощущение было столь приятным, что я тоже поддался инстинктам, как дикий зверь упал на четвереньки, сунул лицо в воду и стал хлебать прямо оттуда. Только после четвертого или пятого большого глотка я опомнился и оторвался от воды: вспомнил, что было прошлый раз, когда я к газировке приложился.

Эйли выскочила из воды и стала сбрасывать с себя одежду, что мешала ей насладиться водой в полной мере. Уже лишившись рубашки, и расстегнув брюки-юбку, она внезапно обернулась и заявила:

— Не подглядывать!

— Я уже видел тебя голой, — напомнил я.

— Тоже верно, — согласилась девушка и начала медленно спускать штаны, оголяя зад, но снова замерла, не дойдя и до половины. — Нет! Не подглядывать! Посмотришь, когда отмоюсь!

— Но я видел тебя…

— Дункан! Отвернись, я сказала, пока шею в нужную сторону не свернула!

— Ты слишком много с Финеллой общаешься! — возмутился я. — И привычки ее дурацкие перенимаешь.

Потому что именно такую фразу запросто можно было услышать в разговоре парочки двинутых элементалистов. Грубость ведь совсем не в стиле Эйли. А рыжая зараза вроде бы и далеко, но по-прежнему лезет в наши отношения.

— Дункан, милый, отвернись пожалуйста, — попросила Эйли. Без ехидства, нормально попросила, лишив меня любых аргументов, позволивших ее игнорировать.

— Вот сразу бы так, — буркнул я и пошел собирать валежник для костра. После купания надо будет просушиться.

За спиной послышался плеск воды, но я решил не дразнить воображение и отошел подальше от воды, чтобы и девушку не видеть, и дерево подальше от воды собрать. Минут за десять я насобирал целую гору. Места вокруг пруда были дикие и валежника здесь было более чем достаточно, но главное, я нашел огромную ветвь ясеня, сломанную буреломом. Она была заметно тверже и свежее того хлама, что валялся под ногами, а значит могла дать больше жара. Тут бы мне пригодился топорик, чтобы срубить пару веток потолще для углей, но чего не было, того не было. Пришлось довольствоваться хрупкими тонкими ветвями. Они, кстати, давали хорошее пламя. Я наломал целую охапку и тащил к привалу, когда увидел на берегу большого жирного бобра. Друг друга мы заметили одновременно и замерли в нерешительности. Мой рот мгновенно наполнился слюной, я выхватил пистолет и выстрелил.

Выстрел всколыхнул лес, наполнив его хлопаньем крыльев. Птицы спешно покидали ближайшие деревья. Надеюсь, только они его слышали. Надо было использовать амулет, но голод затуманил мне разум. Я снова сглотнул слюну, думая об ароматном бобровом супе. Жаль, казанка нет и приправ… Придется довольствоваться прожаркой. Та еще возня, учитывая, что самая аппетитная часть животного, хвост, состоит из жира примерно наполовину.

Я подошел к воде, поднял тушку и оглянулся на шум. Эйли неслась ко мне по берегу на всех парах. Увидев, что все нормально, она остановилась, скользнула взглядом по тушке в моих руках и перевела дух.

— Фух, напугал! — сказала она.

А я оценил прелестную, хотя и слегка похудевшую фигурку в костюме Евы: с мокрых волос стекала вода, нежная бледная кожа блестела от капель, упругая грудь вздымалась от быстрого дыхания, заставляя капли двигаться, собираться ручейками, стекать на живот и ниже, пробуждая во мне вполне понятный интерес.