Он поднял автомат, который обронил. Стал искать цель, надеясь, что его выстрел станет последним в этой бойне. Палец потянулся к спусковому крючку. Где-то в стороне хлестнула уже знакомая плетка СВД. Николай снова выронил автомат, потому что кто-то его толкнул. Но рядом никого не было. И вдруг Васнецов почувствовал, что в его теле появилось что-то постороннее, острое и горячее, от которого по всем клеткам его организма с безумной скоростью расходится ударная волна боли. Он медленно встал на колени и уставился на снег перед собою, окрашиваемый в красный цвет. Затем взглянул на свой бушлат, в котором зияла кровавая дырка, из которой шел дым и лилась кровь.

— Это что такое, — прохрипел Николай. — Что это… Я не могу… Только не со мной…

Тьма сгустилась над разумом. Все, что он видел перед своими глазами, померкло. Васнецов обмяк и уткнулся лицом в теплый от собственной крови снег.

— Осторожно. Двери закрываются. Следующая станция…

Монотонный, ничего не выражающий женский голос послышался из динамиков, и, хлопнув дверьми, состав тронулся с места, быстро набирая скорость.

— Уважаемые пассажиры. Помните о случаях терроризма на транспорте… — продолжал неживой голос.

Он наконец открыл глаза и осмотрелся. В вагоне горел яркий свет. За стеклами чернота тоннеля. На пассажирских местах сидят по-летнему одетые люди. Кто-то читает газету. Кто-то разгадывает сканворд. У кого-то в руках книга. Впереди на сиденье в обнимку сидит молодая пара. Позади слышно, как плачет младенец и его убаюкивает нежный голос молодой мамы. Рядом сидел человек лет двадцати пяти и дремал. В руках у него была книга с темной обложкой. На обложке название: «Второго шанса…» Окончание надписи было прикрыто рукой.

— Черт, да мне все это приснилось? — озадаченно пробормотал Николай.

Он отчетливо понимал, что находится в вагоне электропоезда, мчащегося по московскому метро. И вокруг сидели беззаботные люди в легкой одежде. Значит, нет никакой ядерной зимы? Значит, не было никакой войны? Нет Надеждинска, Славика, Варяга, космонавтов и их миссии? Не было никакой Раны, которую он убил? А родители? Что с ними? И что было год назад, месяц назад, вчера или… Как он очутился в метро? Он совершенно ничего не помнил, кроме того жуткого сна о постъядерном мире, который ему приснился только что. И как это понимать? Что происходит с ним? Странное чувство охватило его. Или радоваться тому, что не было никакой катастрофы и мир жив, или печалиться тому, что нет ни Славика, ни Варяга, ни их спасительной миссии и его, Николая, особого предназначения, связанного с этой миссией. Но почему он ничего не помнит о своей мирной жизни, если все иное ему лишь приснилось за несколько минут, что он дремал в вагоне метро?

— Простите. Простите, уважаемый. — Васнецов легонько толкнул дремлющего соседа. Однако тот не отреагировал и продолжал спать.

Васнецов поднялся с места и пошел по вагону.

— Простите, извините…

Он обращался то к одному пассажиру, то к другому, но те оставались безучастны и не обращали на него никакого внимания. Каждый был погружен в себя. Николай махнул рукой и, отперев дверь, направился в следующий вагон. Там тоже сидели пассажиры. Живые. По-летнему одетые. С противоположной стороны двигалась группа смуглых мужчин в спортивных костюмах. Они громко разговаривали на непонятном языке. Смеялись, широко раскрывая рты и демонстративно показывая золотые зубы. Подойдя к скамейке, на которой сидели парень и миловидная девушка в короткой юбке, они остановились.

— Уйди, баран. — Один из смуглых схватил парня за воротник его рубашки и буквально вышвырнул его со своего места. Они расселись вокруг напуганной девушки.

— Эй, красавица. Зачем тебе этот ишак, а? Ми настаящие мужчины, слушай.

Один из них запустил усеянную перстнями ладонь ей под юбку. Девушка закричала, сжимая колени и отталкивая смуглого.

— Чито ты орешь, сучка? Тэбе с нами карашо будет!

Молодой парень стоял в стороне и не решался вступиться за свою девушку.

— Отвалите от нее, уроды! — крикнул Николай, но те не обратили никакого внимания. Тогда он посмотрел на пассажиров. Те сидели, уткнувшись в свои книги, газеты, или просто смотрели в окна, за которыми была тьма. — Люди! Какого хрена вы сидите?! Вы что, не видите?! Вас же больше, чем их! Почему вы сидите молча?! Да кто-нибудь, отзовитесь! — Васнецов подбежал к этой группе, напавшей на девушку. — Отстаньте от нее!

Однако те продолжали к ней приставать и не обращали на него никакого внимания. Тогда Васнецов бросился в следующий вагон в надежде найти поддержку там, так как понимал, что с пятью крепкими бандитами не справиться в одиночку.

В следующем вагоне снова сидели погруженные каждый в себя люди. По проходу шли пять молодых и крепких парней в черных штанах, заправленных в высокие ботинки. На них были белые или камуфлированные майки и черные подтяжки. Головы бритые наголо. Они остановились возле одного человека. Тот дремал на скамейке. Усталый, в рабочей одежде. Тоже смуглый и черноволосый, но с натруженными руками и без всяких дорогих перстней.

— Опа, чурбан! — хмыкнул один из бритоголовых крепышей и с размаху ударил спящего ногой по голове. Тот свалился со скамейки и закричал. Молодые люди принялись методично его избивать.

— Вы что делаете?! — закричал Николай. Однако на него снова не обратили никакого внимания. — Оставьте его! В том вагоне бандиты на девушку напали! Идите их бейте!

Никакой реакции. Пассажиры и здесь отвернулись от происходящего и делали вид, что ничего не происходит.

— Люди! Да что ж вы сидите?! Они его убьют сейчас!

Никакой реакции…

Николай метался по вагону и кричал на каждого пассажира персонально. Но они прятали глаза, отворачивались и молчали.

В следующем вагоне шел совершенно пьяный человек в военной форме и бормотал что-то нелицеприятное в адрес сидящих людей. Те лишь отворачивались и бросали на него презрительные взгляды, когда он отдалялся от них. В другом вагоне катил в инвалидной коляске молодой мужчина. Обе ноги у него отсутствовали. Часть лица со следами ожогов. На старой камуфлированной куртке орден Мужества. В правой руке без указательного пальца он сжимал обрезанную пластиковую бутылку, на дне которой было немного монет.

— Я воевал, я был в плену, от меня отвернулось государство, меня бросила невеста, — бормотал он.

Люди морщились, глядя на него. Кто-то, однако, кидал ему в бутылку пригоршню монет, но только для того, чтобы он быстрее удалился от них. И вдруг его обступили с двух сторон. С одной стороны смуглые со странной речью, с другой стороны светлые с бритыми головами.

— Ти ваевал наша земльиа! Ти жег наши села, свинья! — рычали на него смуглые.

— Ты хреново воевал, чинарик каличный. Ты так хреново воевал, что эти черти еще больше расплодились! За что тебе милостыню подавать, чмо? — наседали на него с другой стороны бритоголовые.

И те и другие даже не смотрели друг на друга. Но с дикой злобой шипели на беззащитного инвалида, который смотрел в пустоту перед собой, стиснув зубы, и молчал. Только монеты слегка звенели в его бутылке, от дрожания руки и вздрагивания мчащегося состава.

— Идите между собой отношения выясняйте! — крикнул на них Васнецов. — Чего вы к нему пристали?!

Этот крик тоже ушел в никуда, не вызвав никакой реакции. Из соседнего вагона показался милиционер. Он взглянул на эти две группы воинственных людей и быстро ретировался, пока на него не обратили внимания.

Николая охватило отчаяние, и он бросился прочь. Васнецов наконец достиг головного вагона. Он стоял в проходе, совершенно растерянный, не зная, что делать, и не понимая, что вокруг происходит. Состав стал быстро замедлять темп и вынырнул в яркий свет. Это была станция. Васнецов смотрел в окно на перрон и ощущал это жутковатое чувство дежавю. Человек с книгой в мягкой темно-синей обложке. Женщина с коляской. Странно одетый парень в наушниках, дергающий головой. Два милиционера, медленно прохаживающиеся по перрону. Старушка с корзиной, в которой была кипа свежих газет. Он это уже видел. Он хорошо вспомнил. И что было сном? То видение или сейчас он спит? Поезд тронулся с места, в очередной раз хлопнув дверьми, о чем предупредил неживой женский голос в динамиках. Васнецов почувствовал тошноту и страх. Сейчас это случится!