— Где?

— Вот, посмотри. Прямо у стены в мусоре.

Николай был прав. Среди припорошенных снегом груд осыпавшейся черепицы и обломков упавшей печной трубы и битого стекла была протянута тонкая проволока, цепляющаяся за трубу молниеотвода здания и другим концом примотанная к чеке осколочной гранаты, прижатой куском стены.

— Людоед это имел в виду, когда сказал остерегаться листопада? — задумчиво произнес Сквернослов, глядя на натянутую проволоку.

— Что случилось? Славик, ты орал? — Из-за одного из гаражей вышел Яхонтов.

— Да. Вырвалось.

— Вот так вот вы на разведку ходите, да? Орете так, что на всю Москву слыхать. Что тут у вас?

— Растяжка.

Варяг склонился над гранатой. Почесал свою соломенную бороду и стал производить какие-то манипуляции руками. Затем поднялся, вертя в ладони гранату.

— Ну, вот и все. Вас на боевой подготовке не учили, что ли, растяжки обезвреживать? Гусляков не объяснял?

— А вдруг это хитрая растяжка? — пожал плечами Вячеслав.

— А глаза и мозги тебе на что даны?

— Да ладно тебе. Вот, взгляни сюда. Видишь, что написано? — Сквернослов показал на стену дома.

— Листопад. И что? — хмыкнул Варяг.

— Как — что? А о чем Людоед говорил?

— Да если бы он еще удосужился объяснить. Погоди… — Яхонтов подошел ближе и присмотрелся. — Кровью написано.

— Ты уверен?

— Похоже на то.

— Тихо! — воскликнул Николай, подняв руку. Он ощутил волнение и чувство, что судьба подарила еще одну попытку…

— Слушайте! — взволнованно прошептал он.

— По-мо-ги-те! — Это был голос молодой женщины.

Коля вспомнил свою попытку спасти девушку, которую волокли морлоки в метро. Он вспомнил попытку спасти девочку со щенком во время бойни у «Субботнего вечера», что ему приснилась. Желание спасти кого-то было настолько навязчивым и непреодолимым, что Николай уже готов был кинуться на этот крик, невзирая на решение Варяга. Однако командир принял именно то решение, которого ждал от него Васнецов.

— За мной, — коротко скомандовал Яхонтов и, вскинув автомат и чуть пригнувшись, быстро двинулся в ту сторону, откуда слышался этот зов о помощи.

Они торопливо двигались между домами. Краем глаза Николай заметил на одном из отдаленных остатков частного дома еще одну странную надпись «Листопад». Он обернулся, услышав торопливые шаги. Это их догоняли космонавты.

— Мы думаем, куда вы пропали… — зашептал Алексеев. — Что случилось?

— На помощь кто-то зовет. Вы зачем машину бросили? — Варяг остановился и посмотрел на них.

— Она закрыта, — махнул рукой Андрей. — А помощь вам, наверное, не повредит.

— Ладно. За мной. Только тихо.

— По-мо-ги-те!!!

— Черт, ее тащат куда-то. Мы все никак не приблизимся, — бормотал Варяг. — Ускориться.

Они двинулись быстрее. Пересекли широкую дорогу и железнодорожную линию. Конечно, шпал и рельсов под снегом видно не было, но зато хорошо были видны несколько обгоревших цистерн и опрокинутый локомотив. Осторожно приблизившись к нему, Яхонтов выглянул.

— Следы, — шепнул он товарищам. — Кажется, четверо что-то или кого-то тащат. Видимо, в тот комплекс. — Он поднес к глазам бинокль. — Что это за строения, интересно. О! Кажется, табличка сохранилась. Полянка? Точно. Санаторно-лесная школа «Полянка». За мной.

Яхонтов сменил бинокль на автомат и осторожно двинулся дальше. Они вошли в торчащие из снега остатки некогда растущего тут палисадника и почти достигли того, что было некогда забором школьной территории, как вдруг со всех сторон послышался шорох и звон передергиваемых затворов оружия.

— Бросить оружие! Живо! — послышался женский крик.

Следом заголосил целый хор.

— Оружие на землю, твари! Мордой вниз, свиньи! Бросить оружие! Руки за голову, быдло! Живо! Быстрей! Откроем огонь! Мордой вниз! — кричали только женщины.

— Помогите! — раздался девичий крик совсем рядом, затем смех и тот же голос добавил: — Купились, придурки!

— Черт, — зло прорычал Варяг и бросил автомат в снег. — Делайте, что они говорят. Их тут человек двадцать или больше.

— И одни бабы, — досадливо вздохнул Сквернослов.

Из-за покосившегося древесного ствола вышла одна из женщин. Она была облачена в теплые спортивные штаны и дамскую шубу. На голове большая белая меховая шапка. В руках самозарядный карабин.

— Все-таки все мужики — это тупой скот, — засмеялась она. — Для вас, дебилов, везде написано, что тут территория Листопада. Ох, красавчики. — Она причмокнула. — Пчелка, где ты, сучка маленькая! Иди погляди, сколько хмырей тебя спасать кинулось на твой голосок! А ведь они еще твоей попки румяной не видели!

Со стороны школы послышался смех.

— Сейчас иду! Оставь мне кого-нибудь!

— Сестрички! Идите сюда! Поглядите на это жалкое зрелище! — Она подошла к Варягу. — А ты вроде ничего мужчинка.

— Вы кто такие? — прорычал Яхонтов.

— Мы? Листопад! А ты, ублюдок, теперь мой! — Она с размаху ударила его прикладом по лицу.

— Хорошо, что мама меня в детстве творогом кормила. — Он растирал ладонью болящую скулу.

— А что с того? — Сквернослов взглянул на Варяга.

— Кости у меня крепкие. Правда, если бы по носу заехала… снесла бы к ядрене фене.

Они сидели на холодном полу подвала школы, достаточно хорошо освещаемого факелами на стенах. Еще бил утренний свет из небольших подвальных окон под потолком помещения. Видимо, вокруг здания снег расчищен, и окна оставались свободны. Внутри было просторно. Наверное, тут находился тренажерный зал в былые времена. В дальнем углу лежали какие-то изъеденные коррозией металлические части и блины от штанги. Как и во время визита в конфедерацию, им завязали глаза и повязки сняли уже тут. И в этом случае они оказались в клетке. Правда, шезлонгов не было, и прием оказался очень враждебным. Весь путь до подвала они слушали насмешки и издевки со стороны этих воинственных женщин и девушек, и то и дело кто-то тыкал в спину и ниже стволами оружия. Толстые прутья клетки были хоть и покрыты ржавчиной, но оставались очень прочными. Во всяком случае, попытку пленников разом навалиться на нее и сломать она выдержала с непоколебимым спокойствием.

— Как глупо попались, — продолжал ворчать Яхонтов. — Вот правду говорят, что благими намерениями устлана дорога в ад.

— Кто это такие? — Николай взглянул на Варяга.

— Я так думаю, что это амазонки. Андрей, Юра, ну вы то какого лешего поперлись с нами? Остались бы в луноходе, дождались бы Людоеда. Глядишь, отбили бы нас. Там и пулемет этот остался.

— Да ладно. Чего уж теперь, — вздохнул Макаров.

— Людоед, скотина, кинул нас, — пробормотал Сквернослов.

— Амазонки. А чем это нам грозит? — продолжал спрашивать Васнецов.

— Да ничем хорошим. Это, я так понимаю, одна из самых нехороших банд. Я расспрашивал у конфедератов. Они рассказывали. Амазонки всякие бывают. Эти, скорее всего, из тех, кто ловит мужиков, использует их по прямому назначению, а потом убивает. А тех, кто слабый и в ком они могут быть уверены, что ни одна из амазонок в него ненароком не влюбится, превращают в рабов.

— И зачем они их используют по прямому назначению?

— Для осеменения, неужели не понятно? — Варяг усмехнулся, потирая болящую скулу.

— Да это я понял. А смысл?

— Удовольствие и потомство. Вот и весь смысл.

— А что, если у них мальчик родится? — Теперь усмехнулся Сквернослов.

— Ну, воспитают по своему разумению. Сделают из него послушную овцу. Исполнителя желаний и добытчика пищи. Ну и работника для тяжелого труда. Наверное, так. — Яхонтов пожал плечами.

Николай поежился. У них не только отобрали оружие, но еще и бушлаты и шапки. В подвале было довольно холодно. И ему было обидно, что естественный и благородный порыв помочь зовущей на помощь девушке обернулся такой бедой для них.

Дверь у дальней стены открылась, и в помещение вошли шесть амазонок, вооруженных огнестрельным оружием и висящими на поясах битами. Среди них и та, что ударила Яхонтова прикладом. Она по-прежнему была в роскошной белой меховой шапке. Выглядела она старше других. На вид ей примерно лет сорок или чуть больше. Вся левая щека ее была стянута, как от ожога. Возможно, это и был ожог. На улице этого шрама не было видно из-за шарфа, которым она укутала свое лицо от холода. Все были облачены в спортивные костюмы, у всех короткие стрижки, кроме одной. Самой молодой. Круглолицая блондинка с голубыми глазами навыкате и тонкими бесцветными бровями. Примерно ровесница Николая.