Николай осторожно приоткрыл глаза. Нет. Это действительно разрыв в облаках. Это действительно синее небо и то самое солнце, с которым человечество в разлуке уже долгие годы. Васнецов бросился бежать к луноходу. Людоед стоял возле машины, задрав голову. Непривычно было видеть его таким. Лицо удивленное и во взгляде что-то благоговейное. Даже рот от удивления приоткрыл. Берет, отягченный спрятанным в нем метательным лезвием, упал; с головы в снег и так и лежал позади Ильи, который на это не обратил никакого внимания. Он продолжал смотреть на это невероятное и красивое зрелище. Гигантская воронка в серых тучах медленно, но верно приближалась.

— Крест! Ты видишь это?! Или я сплю?! — Николай подбежал к Людоеду и схватил его за плечи.

— Небо, — с каким-то трепетом в голосе прошептал Крест. — Надеюсь, что ты не спишь. Тогда и я, значит, не сплю. Господи, а я и забыл, как оно красиво…

— Илья, надо ребят позвать! Они должны это увидеть!

Людоед ничего не отвечал. Только смотрел на разверзшуюся бездну чистоты и света. Словно сам Всевышний разогнал ладонями грязную пену облаков и взирал сверху на то, как там поживают те немногие из его питомцев, что умудрились остаться в живых после своего глобального суицидального шабаша.

— Илья! Ты слышишь меня?!

— Погоди. — Крест наконец пришел в себя и поднял свой берет. — Что-то тут не так. Разрыв почти идеально круглый. Километров пятьсот в диаметре. Или около того.

— И что ты думаешь?

Васнецов с тревогой взглянул на товарища. Неужели это фантастическое, великолепное зрелище, пробуждающее желание жить, таит в себе какой-то подвох?

— Такой ровный круг в облаках можно проделать термоядерным взрывом.

— Что?! — воскликнул Николай.

— Но посмотри. Облачный каскад по краю воронки медленно, по спирали закручивается. Да и вспышки взрыва с эхом мы не наблюдали. Значит, это не взрыв.

Внезапно дверь водительской кабины открылась и оттуда выскочил Юрий. Николай только сейчас заметил, что антенны на луноходе снова выдвинуты.

— Вы какого хрена стоите?! — воскликнул космонавт. — Быстро в машину!

— Юра, ты видишь это?! — крикнул ему в ответ Николай.

— Вижу, черт вас подери! Именно поэтому вам надо срочно в машину!

— А что…

— Быстрее, вашу мать!!!

Николай и Крест залезли через шлюз и уселись на сиденья. Варяг наблюдал за небом в перископ. Сквернослов продолжал спать, но от начавшейся суеты вроде стал просыпаться.

— Ну, теперь растолкуй, — обратился Крест к Алексееву.

— Я связался наконец с нашим космическим кораблем, — ответил Юрий.

— Ну, это я понял по антеннам.

— Короче, этот разрыв — формирующийся циклон. А воронка — область сверхнизкого давления. Там буквально спускается холод из самого космоса, если грубо говорить. В любой момент здесь может случиться резкий температурный перепад. Если находиться на улице, то даже глаза не успеете закрыть, как в лед превратитесь. Температура резко упадет в два-три раза. А сейчас за бортом минус тридцать. Никакая одежда не спасет.

— И такое бывает? — спросил Варяг.

— Бывает. Но не с такими температурными скачками. Это аномальный циклон. Формировались два фронта. Один естественный, а другой, похоже, был вызван ХАРПом. Он оттуда шел. От Аляски. И мощнее. Короче, два фронта столкнулись и начало формироваться вот это.

— Чертов ХАРП, — проворчал Яхонтов.

— Я что-то пропустил? — вздохнул сонный Вячеслав.

— Иди, погляди. — Варяг пригласил его к перископу. — Пока есть возможность увидеть чистое небо, сделай это. Другой возможности, может, и не будет.

— Ты все это от корабля своего узнал? — поинтересовался Крест.

— Разумеется. Он в автоматическом режиме работает как геодезический спутник.

— Господи… Красота какая… Невероятно… — бормотал Сквернослов, глядя в перископ.

— Что еще передал корабль? — задал очередной вопрос Илья.

— Да мало утешительного, — вздохнул Юрий.

— А конкретнее?

— На Урале вулканическая активность. Две горы превратились в действующие вулканы. Но это полбеды. Три вулкана активны на севере Аляски. Это тоже терпимо. Нам надо южнее той зоны. Самое хреновое — это вулканическая активность в национальном парке Йелоустоун, на территории бывших Соединенных Штатов.

— Что это еще за такое? — нахмурился Варяг.

— Это, по сути, гигантский вулкан. Самый крупный, известный науке. Уже давно ученые выяснили, что его активность циклична с периодом примерно в шестьсот тысяч лет. И после последнего извержения прошло примерно шестьсот двадцать тысяч лет. То есть очередной цикл ожидался в нашу эпоху. Может, в нашем веке, а может, и в течение ближайших двух тысяч лет. Или завтра… Но хомосапиенсы не стали дожидаться природного апокалипсиса, а устроили свой. Рукотворный. Этот вулкан начал просыпаться. Быть может, катализатором послужили ядерные удары. Быть может, воздействия ХАРПа на планету. Это уже не важно. Важно то, что сначала было одно извержение. Теперь их там пять. Они идут по кромке древнего жерла. Если эта пунктирная линия вулканов опишет круг по периметру древнего вулкана, то мы получим кальдеру диаметром около ста километров.

— Господи, Юра, ты по-русски можешь говорить? — нахмурился Людоед.

— Ну… Под землей, под этим национальным парком, гигантский магматический мешок. Представь, что ты на льду по кругу сверлишь лунки, а потом прыгаешь в центр круга. Лед проваливается, и большая масса воды выплескивается из бреши. Если вулканы очертят законченный круг по периметру древнего жерла, то есть магматической камеры, то огромное плато провалится в магму и может произойти гигантское извержение единого супервулкана.

— И чем это грозит?

— Выбросом большого количества пепла в атмосферу. Один такой вулкан может погрузить землю в ядерную зиму на несколько лет.

— Так уже почти два десятилетия ядерная зима. И что?

— Илья, ты совсем не понимаешь? Сейчас ядерная зима и поверхность земли скрыта от солнца. Если к этому прибавится еще и колоссальный выброс пепла, то пропускная способность облаков снизится, быть может, вдвое. Наступит ночь. И температуры упадут до шестидесяти или восьмидесяти градусов. Если конденсацию облаков ХАРПом остановить, то, быть может, тучи рассеются и пагубный эффект от извержения, возможно, минимизируется. Хотя было мнение, что подобное извержение способно сместить земную ось. Короче, хорошего мало.

— Твою мать. Ну, час от часу не легче, — потер ладонью свой подбородок Илья.

— Но может, извержения и не произойдет. Если напряжение в магматической камере выйдет через мелкие вулканы по периметру, то беда, может, и минует.

— Может? Это окрыляет, знаешь ли, — покачал головой Варяг.

— А я при чем? — Юрий пожал плечами. — В конце концов, есть и хорошие новости.

— И какие?

— Мы еще живы. — Алексеев невесело усмехнулся.

— После всего того, что ты наговорил сейчас, уже и не знаю, радоваться или плакать по этому поводу… — пробормотал Сквернослов, отойдя от перископа.

Его место занял Яхонтов.

— Есть резкое снижение температуры, — произнес Юрий, глядя на приборы. — Мы в воронке.

— Сколько? — спросил Людоед.

— Минус пятьдесят четыре, — ответил космонавт. Затем покачал головой и добавил: — Минус шестьдесят семь.

— Так быстро? — изумился Яхонтов.

— Именно. И это еще не предел. — Алексеев вздохнул.

— А наша машина выдержит? — с тревогой в голосе спросил Вячеслав.

— Должна. Но лучше пока постоим. Двигаться не будем.

— Чего? — Крест уставился на космонавта. — Что за ахинею ты сейчас сказал, Юра? На Луне перепады между днем и ночью и между светом и тенью в сто — двести градусов. Что может сейчас повредить эту машину, кроме гранатомета, который на таком морозе даже не выстрелит. А?

Космонавт устало посмотрел на Людоеда.

— Ты опять со своими подозрениями? Ты хоть представляешь, сколько этой машине лет и какой путь она уже прошла? Это чудо, что она еще движется.