Вернон криво ухмыльнулся. Он старался бодриться, но обстановка допросной уже начала ломать его: доктор был бледен, и Дерек заметил, что на его виске нервно бьется синяя жилка.

Они оба знали, чего друг от друга ждать. Это тоже была встреча старых товарищей, пусть и в достаточно оригинальном месте.

– Значит, это правда – то, что о вас говорят, – процедил доктор. – То, что вы предпочитаете рассматривать мужчин, а не дам.

Дерек мысленно похвалил Вернона за такую лихость. Надо иметь большую силу духа, чтоб хамить палачам, находясь в допросной без порток. Или же это не сила духа, а несусветная глупость?

– Нет, я по женскому полу… в основном, – многозначительно сказал он и, сев за стол, придвинул к себе папку с бумагами по делу Манипулятора. – Итак, Август. Отвечаете честно – идете домой, и мы с вами остаемся хорошими друзьями. Со мной лучше дружить, чем враждовать, вы это прекрасно понимаете. Если вы сохраняете привычную дерзость и не отвечаете – ну что ж, тогда я зову своих коллег, и мы устраиваем вам маленький личный Левенфосс. Или… – Дерек посмотрел на Вернона настолько холодно и плотоядно, что анатом отшатнулся и побледнел: – Или вами займусь я лично. И вы сможете судить о моих интимных пристрастиях уже с позиций личного опыта. Правда, вряд ли кому-то потом об этом расскажете – вам будет стыдно вспоминать.

– Только не это, – прошептал Вернон. С него мигом слетел весь кураж, он будто бы очень четко понял, что сидит в допросной, и что с ним не собираются шутить.

– Вот и ладненько. Тогда у нас просто спокойный разговор старых товарищей, – Дерек ободряюще улыбнулся, поднялся и, подойдя к анатому вплотную, произнес: – Итак. Меня сейчас интересует только одна вещь: кто поджег архив морга?

– Я не знаю, – прошептал Вернон и как-то сжался, словно пытался защититься. Даже член весьма впечатляющих размеров стал меньше. Дерек мысленно ухмыльнулся.

– А почему его подожгли, знаете? – поинтересовался он. – У вас наверняка есть предположения. Ведь есть?

– Из-за бумаг по вскрытию Большого Прокла, – торопливо ответил Вернон. – В его анализах было повышенное содержание экстракта мндигвы. В принципе, я знал, что он поднимется. Это было предсказуемо. А поджигатель хотел все это скрыть.

Дерек печально усмехнулся. Конечно, Манипулятору надо было замести следы.

– Почему же вы об этом не рассказали? Сразу же, когда я спросил о поджоге? – доброжелательно поинтересовался он. Вернон поднял голову и хмуро посмотрел ему в лицо.

– Чтобы меня сразу же записали в убийцы? – в голосе анатома звучала настоящая дрожь. Куда-то делась и дерзость, и отвага: сейчас перед Дереком сидел изможденный и несчастный человек, готовый шарахаться от собственной тени. Дерек подумал, что за время деятельности Манипулятора Вернону многое пришлось пережить и обдумать. – Бывший каторжник – первый подозреваемый, правда? Кто бы стал меня слушать? Сперва сквозь строй – потом разберемся, уж я-то знаю.

Дерек неопределенно пожал плечами. По большому счету, Вернон прав. Он бунтарь, который не оставил прежних вольнодумных затей – а такие затеи требуют денег. Например, квадратных дублонов.

Ему показалось, что он хватается за соломинку, а та выскальзывает у него из рук.

– Зачем вы ездили домой? – продолжал Дерек.

– На похороны товарища, – ответил Вернон. – Там меня видела толпа народу. Мндигву не привозил, если вы об этом.

– Кому вы говорили о том, куда и зачем едете?

Вернон неопределенно пожал плечами.

– Да в принципе, все знали, куда я подался, – ответил он. – Что тут скрывать?

Все правильно: маленький город, в котором ни у кого нет секретов. Вернее, в таких городах все секрет – и ничего не тайна. Дерек покосился на старые часы на стене – половина второго ночи, думал ли он, что будет проводить новый год в допросной? – и вновь одарил Вернона ободряющей улыбкой.

– Вас хотят подставить, Август, это совершенно понятно, – сказал он. Вернон вздрогнул, и в его глазах появился недоверчивый блеск: он заподозрил какой-то мрачный замысел допросчика.– Я вам верю, у вас не было злого умысла. Скажите мне вот еще что… куда делись все артефакты после того, как здешнее отделение инквизиции было закрыто?

Он прекрасно знал ответ: по протоколу закрытия все документы и вещи опечатываются и отправляются в столицу, но хотел услышать, что скажет об этом Вернон.

– Их увезли, – ответил анатом, нервно поежился и тотчас же добавил: – В ваше министерство, по-моему. Мы с полицейскими помогали собирать, Гресян таскал в экипаж. Коробки были большие, но он не жаловался…

– Понятно, – кивнул Дерек. Пройдя туда–сюда по допросной, он подошел к Вернону, дружески похлопал его по влажному плечу. Анатом содрогнулся всем телом, дернулся в сторону, но кандалы не дали ему сбежать. – Ну что ж, Август, ваша честность меня радует. Но отпускать вас я, конечно, не буду. Посидите тут еще какое-то время… знаете, почему?

– Почему? – спросил Вернон. Дерек подумал, что такие перепады настроения на допросе иногда полностью уничтожают человека. Но доктор все-таки был крепким орешком. Он держался, и, в общем-то, хорошо держался.

– Потому что вы побудете приманкой для Манипулятора, – ответил Дерек. – Не бойтесь, больно не будет. Теперь вы работаете со мной.

Одежда Вернона была аккуратно сложена на скамеечке в углу допросной. Дерек освободил доктора и с удивлением заметил, что тот дрожит – даже теперь, когда ему уже не угрожали, и допрос окончился. Вернон доковылял до скамейки и практически рухнул на нее, закрыв лицо ладонями.

Все-таки сломался.

– Ничего, Август, это все ничего, – с усталым сочувствием произнес Дерек. В столе допросчика по протоколу всегда была бутылка крепкого спиртного и стакан – поправлять нервы от особо упрямых пытуемых. Дерек сунулся в стол, вынул бутылку и, плеснув в стакан отвратительного рома, подошел к доктору. – Сейчас оклемаетесь. Ну–ка, выпейте, не стесняйтесь.

Вернон принял стакан и сделал глоток. Его руки мелко тряслись, и на какое-то коротенькое мгновение Дерек ощутил дуновение жалости и сочувствия.

– Вспомнились, знаете ли, прежние времена, – промолвил Вернон. – Не верилось, что уйду от вас дважды.

Дерек вздохнул, взял из стопки одежды рубашку и, расправив, накинул ее на плечи анатома. Тот поежился и снова отпил из стакана.

– Я невинных не мучаю, – хмуро сказал Дерек. Вернон поежился и, отставив стакан, сунул правую руку в рукав. Вряд ли он думал, надевая эту рубашку перед праздником у бургомистра Говарда, что ее снимут с него полицейские в допросной.

– И с вашей женой я не спал, – вдруг признался Вернон. Дерек пристально посмотрел на него: в груди что-то дрогнуло, словно кто-то далекий подцепил пальцем туго натянутую струну.