Когда Картье после двухчасовой беседы вышел от Кимваны, он сказал себе, что недаром жил, боролся, страдал. Конечно, ему дано было внести лишь малую долю в борьбу и победу этого прекрасного народа. Все решила непреклонная воля самих богандинцев, умноженная высоким политическим разумом и неподкупным бескорыстием их вождей. Но теперь, когда свобода достигнута и страна не сегодня-завтра станет независимым, суверенным государством — беседа с Кимваной Байя не оставила в этом сомнений, — он, Картье, поможет народу Боганды добыть из недр родной земли несметные запасы таящейся в ней энергии. Эта  м и р н а я  энергия навсегда положит конец нищете, невежеству, болезням, вековым бедствиям, которые принесли сюда всесветные грабители-колонизаторы.

— Подбери себе нужных людей, возвращайся в долину Панга и приступай к работе, — сказал в заключение Кимвана. — Война скоро закончится, и тогда мы сразу примемся за прокладку шоссе от Панги до железной дороги Мбани — Макан. Я знаю, ты найдешь у нас лишь немногое из того, что тебе нужно, но сейчас важно положить начало. Такого великого дела нам одним не поднять, надо привлечь к нему и другие свободные африканские государства, они все заинтересованы в этом неистощимом источнике мирной энергии. А потом наступит другой, куда более трудный и сложный этап — создание атомных электростанций. Но к тому времени и наша Боганда и другие африканские страны будут иметь собственные кадры опытных инженеров-атомщиков: студенты африканцы обучаются сейчас во многих странах и прежде всего в университетах и институтах социалистического мира…

Нгама дождался, пока Картье вышел от Кимваны, и они вместе поехали домой. Там они застали всех своих друзей. Мадлен оживленно беседовала с женой Нгамы — за неделю совместной жизни, несмотря на разницу в возрасте, они успели крепко подружиться; Барзак со все возрастающим интересом и волнением слушал рассказ Уоткинса о том, что привело его в Боганду; Робер сошелся со старшим сыном Нгамы, своим сверстником, — тот тоже стремился в армию.

За обедом Картье объявил, что в скором времени выезжает с Мадлен в горную долину Панга, где для них уже строится небольшой деревянный дом. Робера решено принять в краткосрочную военную школу, выпускающую младших командиров для повстанческой армии.

— А как же я? — с обидой сказал Джинга, сын Нгамы, вопросительно глядя на отца.

— Что же, — отозвался Нгама, — справедливость требует, чтобы и мы с матерью отпустили тебя в ту же школу…

И Мадлен и мать Джинги хотели что-то сказать, вмешаться, остановить ход судьбы, но, казалось, поняли вдруг, что для их мальчиков пришла пора испытать себя в самом высоком деле, какое есть на земле, — в борьбе за свободу и счастье людей — и, замкнувшись в своей грусти, смолчали.

— А я завтра же улетаю в Париж, — сказал Барзак, — а оттуда в Алжир. Как ни жаль мне расставаться с вами, друзья, но меня ждут в алжирском военном суде два дела, грозящие обвиняемым смертью.

— Обвиняемые — алжирцы? — спросил Нгама.

— Нет, на этот раз французские солдаты, молодые призывники, отказавшиеся воевать с алжирским народом.

— Таких становится все больше, — заметил Картье. — Мне не раз приходилось бывать в частях повстанческой армии, и я видел там немало французских солдат, сражающихся на стороне алжирцев… Кстати, Нгама, получены какие-нибудь подробности о новом генеральском мятеже?

— Этот мятеж — ответ на подписание метрополией Эвианских соглашений. Между прочим, Анри, — Нгама улыбнулся, — один из главных вожаков мятежа — т в о й  генерал Жаккар, он порвал с метрополией и ушел в подполье. На этот раз тактика мятежников — безудержный террор против алжирского населения и даже против правительственных войск…

— Ну, это начало их конца, — убежденно сказал Барзак. — Жаль только, что эти мерзавцы, прежде чем их уничтожат, успеют причинить немало бед многострадальному Алжиру!

Жизнь продолжается, она не ведает остановок, и подводить итог всегда преждевременно. Даже смысл и значение отдельной человеческой жизни, пришедшей к своему естественному концу, могут быть поняты лишь с ходом времени. Наше повествование — хроника сегодняшних дней, поэтому нам трудно подвести итоговую черту под жизненной судьбой ее участников.

К примеру, мы не беремся утверждать, что бывший генерал СС Вальтер фон Хагенау, он же Альбер Стамп, убийца и палач, приговоренный к повешению судами трех государств, позднее пригретый американской разведкой и прозябающий ныне в глубине Экваториальной Африки, не окажется в самом недальнем времени у себя на родине в должности, соответствующей его прежнему чину и положению. Во всяком случае, благожелательное письмо, полученное им недавно от его бывшего шефа, ныне федерального министра, позволяет ему рассчитывать на счастливую перемену в своей судьбе.

Когда это повествование было завершено, описанные в нем события отставали от жизни не на годы, а на месяцы, недели, дни. Но одно дело — сдать в издательство готовую рукопись, иное — увидеть ее оформленной в книгу. Это требует времени, пусть и не такого длительного. Пока оно шло, жизнь участников данной хроники также не стояла на месте. Вот почему читателям, возможно, будет небезынтересно узнать, что именно произошло за последние месяцы с теми или иными участниками описанных здесь событий.

Борьба молодой африканской республики Боганды за свою независимость завершилась полным успехом, притом еще быстрее, чем можно было предвидеть: Робер и его сверстник Джинга даже не успели поступить в школу младших командиров. Колонизаторам пришлось навсегда убраться из Боганды, без всяких условий и оговорок. Они отомстили по-своему: отозвали из республики всех белых инженеров, техников, железнодорожников, врачей, учителей, радистов, наборщиков. Немногочисленная богандинская интеллигенция и те белые, которые вопреки воле своего правительства решили служить молодой республике, в ответ на это, удесятерили свои усилия. На помощь Боганде пришли другие африканские государства и социалистический мир. Анри Картье и Мадлен живут сейчас на юге страны, в небольшом деревянном доме, стоящем на краю обширной горной долины Панга, таящей в своих недрах чудовищные запасы энергии, способной преобразить жизнь всего Африканского материка. Картье постепенно подбирается к этим запасам. У него уже есть дельные помощники богандинцы.

Кимван Байя сдержал свое обещание: начата прокладка шоссе к железнодорожной линии Мбани — Макан, а по бездорожью уже доставляются в долину Панга самые необходимые для стройки материалы. В ответ на призыв Кимваны Байя из Катанги со знаменитого уранового рудника Шинколобве, принадлежащего англо-американо-бельгийскому горнорудному тресту «Юнион Миньер», начинают прибывать в Боганду молодые конголезские инженеры, техники и шахтеры, не пожелавшие добывать для империалистов уран.

Робер продолжает свое прерванное образование в Макане, в смешанном богандинско-французском коллеже, там же обучается его сверстник и друг Джинга. Живет Робер в семье Нгамы, где к нему относятся как к родному.

Луи Барзак перед отъездом в Париж помог своему другу Картье сблизиться с Чарльзом Уоткинсом, в котором разгадал душу благородную и мужественную. Именно от Уоткинса узнал впервые Картье о кровавом эпизоде из предыстории акционерной компании «Ураниум-Буала»: об убийстве супругов Крайтон. Так подобралось еще одно звено в той цепи преступлений, которые привели атомный концерн Дина Джадсона — к счастью, по ложному следу — в английскую колонию Буала, во владения злополучного Дэвида Крайтона. Конечно, при этой вести Картье не пришел на память мрачный, безъязыкий шпик Питер, схороненный на опушке тропического леса.

Уоткинс, в свою очередь, узнал от Картье многое, до этого ему неизвестное, и собрался было писать серию разоблачительных статей. Но мощное движение в помощь Алжиру, поднявшееся в Боганде, увлекло и его: он отправился добровольцем в армию Национального освобождения. Впрочем, он прибыл туда, когда французское правительство уже вынуждено было предоставить Алжиру полную независимость.