В состав ОАГ входили три авиадивизии, истребительная (три ИАПа Су-5 по 56 истребителей в каждом) и две бомбардировочных (три БАПа М-2 и два Ар-4 по 36 машин), а также отдельный авиаполк (эскадрилья летающих радаров и две – самолетов радиоэлектронной борьбы на базе М-2). И еще пара Су-5 для командующего ОАГ и его ведомого. Сталин в конце беседы сказал, что запрещать Олегу летать не будет, надеется лишь на его благоразумие и хладнокровие, Северов оценил.

– Действовать предстоит на Дальнем Востоке, поскольку начнут наши противники именно там. Командует маршал Петровский, замом по авиации у него Остряков. Оба тебе, как и Платонов, хорошо известны, по взаимодействию проблем не будет. Подразделения ОАГ уже передислоцированы в Манчжурию, осваиваются на новых местах. Торопиться не надо, спокойно передашь дела своим помощникам и отправишься, раньше середины весны мы активных действий не ожидаем.

Полки ранее дислоцировались в Европе, так что генералу были хорошо известны, все когда-то входили в состав гвардейской армии особого назначения. Истребителями командовал Ларионов, бомберами Шелест и Кривцов. Заместителем командира ОАГ назначен Синицкий, начальником штаба Вологдин, замполитом Беренс, зампотехом Кузнецов. АСС возглавлял недавно произведенный в подполковники Гладышев. Отлично! Идеально было бы иметь замом по тылу Булочкина, но тот оставался с Союзе, на эту должность в группу пошел его ученик подполковник Александр Волжанин, тоже недавно получивший это звание. Олегу также было очень приятно узнать, что Глазычев, Шведов и Новоселов назначены зампотехами в истребительные полки. В общем, прекрасное настроение омрачала только предстоящая разлука с любимой женой.

На сборы и передачу дел Сталин дал месяц, но пришлось ускориться. На Тайване вдруг нарисовалось «корейское правительство в изгнании» под началом Ли Сын Мана, выступившее с громким заявлением об ужасах, творимых нынешним режимом Кореи под крылом СССР, и требующим возврата власти «истинному и единственно законному руководству страны». Разумеется, его тут же признали США, Британское содружество, Франция и еще несколько государств. А в Южной Японии появился Народный фронт объединения Страны восходящего солнца, его главой стал Сюмэй Окава, который благополучно избежал трибунала, сбежав на остров Сикоку, где американцы тут же признали его простым философом и сочинителем, но никак не вдохновителем всяческих безобразий. Этот Фронт тоже принялся вопить о беспределе в советской зоне оккупации, необходимости воссоединения разделенного народа и предания суду «коммунистических прихвостней», опустившихся до сотрудничества с оккупационной администрацией. Одновременно начали формироваться Силы самообороны, а психопат разродился несколькими публицистическими статейками, призванными поднять дух самооборонцев. Рассказывали, что после прочтения некоторых новых опусов Окавы Хирохито был замечен за изучением лезвия своей катаны, представлял, наверное, как рубит негодяю голову. Тут же случилось несколько весьма странных инцидентов. На Кюсю и Сикоку произошла череда убийств местных чиновников и влиятельных бизнесменов, на местах преступлений находили листовки от имени Красной Гвардии Северной Японии. В Корее были вырезаны несколько деревень, якобы бандами местных активистов прокоммунистического толка, занимавшихся продразверсткой (откуда и слова такие выкопали), в отместку за оказанное сопротивление. Весь этот шабаш стал поводом для «решительного осуждения» на Ассамблее Лиги Наций, членство в которой было приостановлено для СССР и других стран СЭВ, признанных агрессорами и душителями «свободы и демократии», а также принятию против них целого комплекса экономических санкций. Имеющие доступ к документам Ассамблеи отметили, что ряд государств Южной Америки воздержались на голосовании по санкциям в отношении СЭВ, что дало нашим дипломатам повод искать более тесные контакты с их руководством.

Северов управился с делами за две недели, попрощался с расстроенным Булочкиным и плачущей Настей и улетел на воздушном командном пункте в сопровождении звена тяжелых ночных истребителей. С собой он прихватил Рекса, а гвардии кота оставил «на хозяйстве».

Путь до Токио, где располагался штаб Леонида Григорьевича Петровского, занял меньше двух суток, туда командующий ОАГ добрался ранним утром 1 февраля 1947 года с двумя промежуточными посадками в Красноярске и Хабаровске. Собственно в воздухе находились немногим более двадцати часов, но пилотам нужен был отдых, да и самолет осмотреть было необходимо. Во время полета Северов размышлял над создавшейся ситуацией и развитием событий. Он понимал, что в недалеком будущем есть возможность получить временное, но преимущество, раньше создать термоядерное оружие и средства его доставки. И что, долбить ядрен батоном по Америке? Убить сотню миллионов человек? В чем они виноваты? В том, что их воспитали думать о собственном праве решать за всех? Северов не сомневался, что если бы ситуация оказалась обратной, противная сторона не стала колебаться. Но этим мы от них и отличаемся. А если Сталин или его преемник все-таки примут решение уничтожить противника? И получается, что он, Олег Андреевич Северов, сделал все возможное для этого! Тут почему-то вспомнилась песенка «Медаль за город Вашингтон». Летчик усмехнулся, в будущем, похоже, представится возможность ее получить. Моральные терзания по этому поводу надо отложить на потом, пока есть более актуальные задачи. И, кстати, чем убедительнее мы будем сейчас, тем меньше вероятность того, что они снова захотят попробовать.

Встреча с главноначальствующим советской военной администрации и по совместительству командующим Дальневосточным военным округом маршалом Петровским, его заместителями и командующим Тихоокеанским флотом началась с дружеских объятий. Олег был очень рад снова всех увидеть и, что еще важнее, служить вместе. Прежде, чем приступать к работе, сели позавтракать, день предстоял долгий, но разговор за столом быстро перешел в деловое русло. Леонид Григорьевич был полон острожного оптимизма.

– Силы наши невелики, но для обороны подконтрольной территории вполне достаточны. Перебрасывать подкрепления из Союза я не планирую, но, если возникнет необходимость, много времени для этого не понадобится.

– Мне вот одна мысль покоя не дает, – задумчиво сказал Северов. – Неужели не понимают, что как только они начнут, Жуков их всех в Европе на гусеницы танков намотает и от Англии одну большую воронку оставит. Не думают же, что мы будем сидеть под бомбами и нерушимость границ сохранять. Объектовая ПВО у нас как минимум очень хорошая, а войсковая так вообще лучшая в мире, без вариантов. Неужели будут химией заливать? Подготовку разовой акции разведка еще может прошляпить, но о полномасштабном применении наверняка узнаем заранее и меры примем. После такого пощады не будет, присыплем дустом как тараканов!

– Может они там со страху совсем сбрендили? – хмыкнул Снегов.

– Да мы им сейчас непосредственно не угрожаем, разве что в перспективе, – покачал головой Леонид Григорьевич. – Олег, а не могут они свой атомный проект завершить?

Секретность вокруг своей бомбы была высочайшей, но о самой возможности создания подобного оружия такие военачальники, как собравшиеся в этой комнате, знали, хотя никто из них, кроме Северова, до конца не представлял, что это такое. Летчик пожал плечами:

– Даже если предположить невероятное – они завершили, а мы ни сном, ни духом, то сколько бомб они смогут произвести? И что это изменит? Ну снесут какой-нибудь город недалеко от границы, ну убьют сотню тысяч гражданских, на итогах боевых действий это как скажется? В плен никого брать не будут, вот и все.

– «Пятая колонна»?

– Даже поляки с прибалтами притихли, особенно после того, как Якутия и Магадан новыми поселенцами обогатились. Ну, шарятся по лесам бандерлоги недобитые, так скоро их под корень изведут. Да и что они такого сделать могут? Гадят понемногу, неприятно, но далеко не смертельно.