– Когда же он понял, что это реальность, то сработала защитная реакция, – улыбнувшись проговорила Лена.

– Все, девочки. Спекся, – сияя как новенький пятак, вынесла свое заключение Анна. Словно и не она только что негодовала праведным гневом.

Светлана, не скрывая счастливых слез, лишь утвердительно кивнула. Было видно, что девушка была сильно взволнована и не в состоянии говорить. Звонарева предложила присесть и перевести дух, но Света решительно отвергла это предложение, не отводя взгляда от двери, за которой находился Антон. Гаврилова поспешила поддержать ее:

– Правильно. Сейчас главное не выпускать инициативу. Мужчины когда больны, особенно беззащитны. Вперед, Светик. Припечатай его так, чтобы дыхание сперло.

– Леночка, но ему нельзя волноваться, – вдруг всполошилась Звонарева.

– Это волнение ему только на пользу, – хитро взглянув на подругу, словно заговорщица, возразила та. – А потом, ты только что сама готова была его припечатать чем-нибудь потяжелее. А вот мужчин к нему нельзя подпускать и на пушечный выстрел: как только они узнают, что ему лучше, то сразу же ринутся туда. – Судя по всему, пошатнувшееся было положение любимца публики быстро восстанавливало свои прежние позиции.

Антон лежал на спине закрыв глаза, тихо переживая все произошедшее. Он жаждал общения со Светланой и всякий раз, когда слышал ее голос, по его телу пробегал озноб и какое-то сладкое томление. Но он не позволял себе ни на минуту забыть о том, что не имеет права связывать себя ни с кем, а особенно с ней. Мысленно он уже давно свыкся с мыслью, что с большой вероятностью он может погибнуть в надвигающейся войне, а еще он не хотел оглядываться назад, боясь того, что в тот момент, когда нужно будет сделать решительный шаг вперед, у него недостанет для этого духу.

Дверь легонько скрипнула, и он услышал легкие женские шаги. Судя по тому, что двоих он успел за сегодня сильно обидеть, а служанка уже ушла с пустым стаканом, это могла быть только Гаврилова. Так вот и получилось, что он заговорил, не открывая глаз, будучи совершенно уверен, что говорит с женой друга:

– Я знаю, что поступил по-свински. Обидел Свету. Но как бы я к ней ни относился, я для нее слишком стар…

– А как вы ко мне относитесь, Антон Сергеевич?

Едва услышав этот голос, Антон как ошпаренный распахнул глаза и, увидев девушку, резким рывком сел на кровати. Это было ошибкой. Перед глазами поплыли разноцветные круги, и он стал заваливаться набок, имея все шансы оказаться на полу. Девушка стрелой метнулась к нему, обхватив за плечи и прижав к себе, предотвратила падение. Она так и стояла на коленях, обняв его ослабевшее тело, когда он наконец прохрипел:

– Это вы? Вы вернулись?

– Хотите – верьте, хотите – нет, но это не галлюцинация.

Так они впервые прикоснулись друг к другу. Антон ненавидел себя за то, что он в этот момент был так слаб и беспомощен, и в то же время он был счастлив как никогда. И все же он попытался хоть как-то воспрепятствовать этому:

– Светлана Петровна, воспитанные девушки не позволяют себе бросаться в объятия первого встречного мужчины.

– Можете говорить все что угодно. Если вы хотите меня обидеть, то вам это не удастся. А потом, что-то мне говорит о том, что вы никак не можете угрожать репутации какой-либо женщины, зато сами совершенно беззащитны.

Осмелев, Света повернула к себе его лицо и нежно поцеловала в губы. Песчанин был не в силах помешать ей. Черт побери, он и не хотел этого делать. В этот момент он жалел только об одном. Его руки никак не хотели его слушаться, а ему так хотелось наконец обнять эту чудесную девушку.

Тем временем из-за двери была слышна приглушенная возня, которой влюбленные, впрочем, не замечали. Звонарева и Гаврилова оспаривали друг у друга право на замочную скважину. Наконец примирившись и в последний раз по очереди взглянув на происходящее по другую сторону двери, они, удовлетворенные, отошли в сторону.

– Ну все, подруга, теперь точно спекся.

– Не-эт, Лена. Это только полдела. Теперь нужно держать подальше от него наших мужиков, иначе Антон спрячется за работой как черепаха в панцире. А вот тогда уже Светлане ни за что не достучаться до него.

– Трудно тебе возразить. С Семеном проблем не будет, он обещал вернуться только после Нового года. Знаешь, мне кажется, либо у них не все ладится, либо они чего-то очень сильно ждут и опасаются этого.

– Значит, и тебе тоже? Ладно. Чем быстрее Антон поправится, тем быстрее сможет им помочь.

– Виктор Михайлович, я очень рассчитываю на вас. – Звонарев не без волнения смотрел на Кузнецова, которому предстояло вернуться в Магадан. «Росичу» нужен был командир, а парням беспрестанная учеба и тренировка. В конце концов, от качества и уровня их подготовки зависела жизнь его друга.

– Не переживайте, Сергей Владимирович, все будет в лучшем виде. Я все помню. Как там Антон Сергеевич?

– Уже нормально. Пришел в себя и идет на поправку.

– Позвольте вопрос, Сергей Владимирович?

– Да, конечно.

– Все, что происходит, указывает на то, что вы УВЕРЕНЫ, что скоро будет война с Японией. Отчего такая уверенность? И еще – зачем ВАМ это нужно?

– Виктор Михайлович, а вы разве не думаете, что война уже стучится в двери? Вижу, что на первый вопрос я ответил. А что касается того, зачем это нам… Видите ли, для вас не секрет, что все свои разработки мы храним в тайне, чтобы затем выдать на-гора уже готовые изделия: это гораздо выгоднее. Ацетиленовая горелка, отбойный молоток, гирокомпас, пулемет Горского – яркие тому подтверждения. Есть еще целый ряд открытий, о которых вам известно и которые применены на «Росиче», есть и то, о чем вы не знаете. Мы стремимся зарабатывать деньги и по возможности сделать так, чтобы было лучше тем, кто нас окружает. Миноносец должен был произвести взрыв подобно бомбе, но ситуация начала меняться не в лучшую сторону. В Порт-Артуре сосредоточено слишком много наших активов, и уступать их японцам мы не намерены. Мы решили взорвать эту бомбу. Подвести под японский флот и взорвать, чтобы неповадно было. Это будет выгодно нам, это будет выгодно России.

– Значит, во главе угла все же выгода… – Разочарование легко читалось и в облике, и в голосе старшего помощника, вот только осуждения не было.

– Вас это задевает?

– Нет. Просто я всегда считал, что деньги решают далеко не все и далеко не всегда. Вот и Антон Сергеевич со мной одного поля ягода, я в этом уверен.

– А я, стало быть…

– Вы просто другой, Сергей Владимирович, только и всего.

Настроение у Звонарева, когда он сходил на берег, было хуже некуда. Почему так, он и сам не знал. Вроде ничего особенного, никто его ни в чем не обвинял. Высказывание Кузнецова? А что он по большому счету сказал? То, что Сергей из другого теста? Так это он и без него знал. Знали это и окружающие. Но отчего-то на душе было погано. Он сел в пролетку, все еще пребывая в глубокой задумчивости.

– Куда, Сергей Владимирович?

– Домой.

Пролетка резво стронулась с места и покатила в сторону дома Звонарева, мягко покачиваясь на рессорах. Звонарев уже не видел, как «Чукотка» плавно отвалил от причала и начал отдаляться от берега, затем он взял курс на выход из бухты Золотой Рог. Погода была пасмурной, а потому дыма не было видно вовсе – только легкое дрожащее марево над трубами. Пароход уходил в Магадан, где готовился к зимовке «Росич», которому по планам друзей предстояло сыграть одну из ключевых ролей в предстоящей войне. Ничто еще явственно не указывало на войну. Отношения между Японией и Россией все ухудшались, но пока еще не достигли своего пика. Пока. Но осталось совсем немного, и Звонарев знал это совершенно точно.