— Я… Я очень виноват перед ней, — попытался заполнить неловкую паузу Эрсо-старший. — Но что я мог сделать?

— Реально, не понимаете? — фыркнул ситх. — Упереться рогом и заявить, что близко к 3D-кульману не подойдёте, пока не найдут вашу дочь, например. Кренник, вы-то какого хатта упустили такой рычаг влияния на Эрсо? И Геррера, глядишь, давно бы уж отбегался, и у господина конструктора нестандартные инженерные решения с вредительским уклоном не возникали бы.

— Виноват, милорд.

— Виноваты. А в чем именно и насколько — будем разбираться. Но пока с вами, Эрсо. Забирайте ваше сокровище.

Кренник удивленно моргнул, потому что только сейчас заметил сидящую в уголке девушку. Она все время там была, а лорд им просто глаза отводил? Но теперь на месте ее никакая сила не удержит. Ее никто и не держал: уже висит на шее у Галена. Лорд любителем сентиментальных сцен не был, и только рукой махнул, идите уже, мол. Ошалевший Эрсо и попрощаться забыл. Девица же хоть и шмыгала носом, но успела от двери повернуться, чтобы благодарно улыбнуться лорду и состроить злобную рожу Креннику. Дарт Вейдер начал с удушающего захвата исключительно ее забавы ради? Он с девчонкой случайно не…

Мысль осталась недодуманной. Чужая, холодная воля ворвалась в мозг, выворачивая память наизнанку.

— … Мысль об интрижке с Джинн Эрсо была лишней, директор. Хотя, забавно: в педофилии меня еще ни разу не обвиняли, — донеслось до Кренника словно издалека.

Он жив? В способности лорда вывернуть память, вынеся заодно и мозг, причем — в буквальном смысле, директор не сомневался. Значит, не судьба. Орсон Кренник некоторое время собирал себя в кучку. Потом принялся наблюдать за действиями ситха. Тот, хрипло мурлыча некий искаженный вокодером до неузнаваемости мотивчик, вносил некие поправки в трехмерное изображение станции. Смысл наносимых цветным маркером знаков долго оставался непонятым. А понимание увиденного вогнало Кренника в ступор. Дарт Вейдер уже превратил «зеркало» суперлазера в свиной пятачок, изобразил клыкастую пасть и глазки, и теперь самозабвенно подрисовывал шару планетоида забрачьи рога.

— Итак, директор, особых претензий к вам нет. Ваши полномочия руководителя проекта подтверждаю. Хотя работу с кадрами и контрразведку на объекте надо усиливать. Как вы уже поняли, курировать вашу работу теперь будет не только Таркин, но и я. Посему приступим к обсуждению деталей…

С Эриаду на Иду Дарт Вейдер полетел на неприметной яхте, отослав ИЗР к Корусканту. Поэтому капитан Пиетт пребывал в расслабленно-блаженном расположении духа.

«Опустошитель» зашел для профилактики в ремонтный док и теперь пополнял запасы, вися на дальней столичной орбите. Милорда Вейдера на борту не было, поэтому командир спокойно занимался текущими делами. Главное из которых — забота о том, чтоб личный состав без дела не сидел. Ленивое философствование на тему концептуальной несовместимости дисциплины и свободного времени экипажа было прервано сигналом вызова. Звонок из Империал-Сити. Капитан одернул китель и выпрямился. Но проектор высветил всего лишь щуплую фигуру Люка Скайуокера.

— Добрый день, сэр.

— Здравствуй, — постарался придать лицу спокойное и доброжелательное выражение Пиетт.

Не то, чтоб мальчишка его раздражал. Нет. Парень в принципе симпатичный. Но его появление четко ассоциировалось у офицера с неизбежными неприятностями. Скрыть тревогу, видимо, не получилось. Парень засмущался.

— Вы только не волнуйтесь, ладно? У меня к вам просьба… То есть не у меня… Точнее, не только у меня…

На мониторе появились два конвертика текстовых сообщений. Приказ императора без промедления отправиться к некоей планете для высадки на нее краткосрочной экспедиции. Второе письмо — от гранд-адмирала Трауна с координатами той самой планеты.

— Вы же сами знаете, коту Ситху позарез нужна кошка. А то он уже весь дворец… того… пометил.

Пиетт понимающие кивнул. Размеры ИЗР-а и дворца, пожалуй, сопоставимы. А что может натворить на борту один сексуально-озабоченный кот, капитан первого ранга хорошо помнил. Надо лететь.

— Зверюга во дворце? — все же решился прояснить степень нависшей над Империей угрозы командир «Опустошителя».

— Да. Пока отца нет, император пригласил меня и Галена Марека пожить во дворце. Чтобы можно было тренироваться во всякую свободную минуту его величества…

«И чтоб его величеству не пришлось дарить лорду Вейдеру новый замок» — про себя подумал Пиетт. Люк густо покраснел. «Неужели мысли прочитал?» спохватился офицер.

— Вот мы и взяли Ситха с собой. Отец вернется не раньше, чем через неделю, а делать что-то надо срочно.

— Понятно. Но почему в такую дыру?

— Подходящие Ситху кошки водятся только там. Город Челябинск, район Городской Свалки.

— Да свершится воля императора.

Полицейский УАЗ-ик бодро катился вдоль берега Чебаркуля. Усатый водитель обернулся к сидящему на заднем сидении новому участковому.

— Гляди, молодой, вот аккурат в этом месте зимой метеорит и упал.

— Опять гонишь, Петрович, будто сам видел! — склонность нового сослуживца к подколкам участковый уже понял и на его слово не велся.

— Как падал, сам не видел, врать не буду. Но начальство не зря здесь сразу после падения оцепление выставило. Чтоб, значит, черные копатели первыми не подсуетились. Бомжи опять же…

— А бомжи-то тут причем?

— При том, что бомж — он завсегда чует, где на халяву поживиться можно. Помнишь, Андрюха, того синемордого, который в озеро за метеоритом нырять начал, едва ли ни раньше, чем тот упал? — обратился Петрович к третьему полицейскому, сидящему на месте рядом с водителем с кошкой на коленях.

— Да, знатный был бомжара.

— Чего же в нем такого особенного? — недоверчиво хмыкнул участковый.

— Здоровенный бугай, чисто Валуев, в каких-то полувоенных лохмотьях весь мокрый, а ты прикинь, какой в февроле мороз был. Я ему даже свой старый бушлат отдал, чтоб совсем не крякнул. И главное — морда конкретно синяя.

— Еще бы ей не быть синей — мокрому, да на морозе.

— Нет ты не понял. Она не от холода синяя, а словно рожа чернилами намазана. Ну, как у негра. Только те коричневые, а этот — синий. И глаза красные как у белого хомяка.

— И бормочет невнятное, будто и не по-русски?

— Ага! А ты откуда знаешь?

— Так у меня сосед — потомственный алкоголик как-то еще в ельцинские времена (я совсем пацаном был) политуры напился. Точно такой эффект. Потом почти месяц с фиолетовой рожей ходил.

— Нет, тот не фиолетовый, синий, конкретно.

— Значит, не та стала политура. Ох, не та.

— Да, вся жизнь не та стала, — заворчал водитель, и покосился на сидящего рядом напарника. — Вот раньше, слыханное ли дело, что бы баба мужику условие ставила: «Либо я, либо кошка»?

— Да ладно тебе, Петрович. Верка — баба нормальная. Только с Пусей они на одной кухне не ужились. — лейтенант погладил кошку.

— Смотри, Андрюха, как бы эта Верка тебя самого вслед за кошкой из дому не выгнала.

— Не брюзжи ты как старый дед. Пока котенком была, все нормально. А сейчас уж неделю орет, и когда спит — непонятно, наверно, пока мы на работе. Жизни никакой нет. Ни личной, ни семейной, ни вообще…

— Так таблетки давать надо.

— Так не помогает.

— Тогда операция.

— Она денег стоит. Чего не хватало — кошку за деньги оперировать!

— Тогда — кота. Дешево и сердито.

— А котят потом ты топить станешь? Ладно, кончайте трендеть, гуманисты хреновы. Петрович, тормози. Тут — самое место. От поселка далеко — собаки не задерут, и от помойки, чтоб бомжи не сожрали. Со дня на день дачники появятся — подкормят.

— Стой, стой, стой! Гляди! Что за цирк на конной тяге?

УАЗ-ик затормозил, и все трое его пассажиров, разинув рты, принялись рассматривать странную процессию. С бокового проселка на дорогу сворачивал пеший отряд. Десяток крепких, рослых парней в белых доспехах и глухих шлемах на головах. Командовал группой щуплый мужик в непонятном мундире оливкового цвета.