Страха не было, лишь горечь сожаления.

Бросив последний взгляд на портрет, задержавшийся в руках дольше других, я решительно убрала стопку рисунков на самую дальнюю полку мастерской.

Араниэль.

Я подошел к знакомому по прошлой встрече трону.

Ничего здесь не изменилось. Ни тонкий мост, ни полутьма, уходящая в тьму чернильную высоко вверху и далеко внизу, ни фигура в темном балахоне…

— Время пришло, — сказал я, глядя в непроницаемую черноту под капюшоном ведьмы.

И снова руки… Они жадно шарят во внутренностях, перебирая холодными щупальцами-пальцами, выискивая что-то ведомое только им одним… С огромным трудом я поборол дрожь отвращения.

Так же, молча, ведьма открыла портал.

Тишину, как ножом, разорвал крик младенца, которого мне тут же сунули в руки. В шоке я смотрел на крохотную девочку в своих руках.

Это… Неужели?

— А она шустрая! Уже успела переродиться. Опять ждать невесть сколько! Как же надоело… — голос ведьмы звенел от раздражения.

— Больше сюда не возвращайся! Когда придет время, я сама тебя найду. И закончим уже со всем этим! — бросила она через плечо, поднимаясь обратно к трону.

Пятиединый мир. Полтора года спустя (три года по летоисчислению Земли).

На моих коленях сидела девочка, болтая ножками в воздухе. Пальчики перебирали мои длинные светлые пряди.

— Араниэль, а ты мой папа?

— Нет, душа моя, я твой жених, — спокойно ответил я малышке.

— А где мои мама и папа? — она посмотрела на меня своими огромными блестящими глазами цвета лесного ореха.

— Зачем они тебе? У тебя же есть я.

С улыбкой погладил ее по голове…

Еще через год (два года по летоисчислению Земли).

Светящаяся от счастья девчушка вбежала в тронный зал. Жестом я приказал всем исчезнуть.

— Араниэль! Без тебя скучно, пошли играть!

Она влезла ко мне на колени, доставая из кармана платьица розовую ленту.

— Сейчас, сделаем тебя красивым, и ты будешь готов! — высунув от усердия кончик языка, малышка начала вплетать ленту в одну из моих перекинутых на грудь длинных светлых прядей.

— Готов к чему, душа моя? — стоически терпя это безобразие, спокойно спросил я.

— Мими устраивает чаепитие, и приглашает тебя в гости! — просияла она, повязывая кривоватый бантик.

Малышка соскочила вниз, и, схватив меня за палец, вприпрыжку побежала, утягивая мою согнутую фигуру в свою игровую комнату.

— Садись сюда! — маленький пальчик указал на игрушечный стульчик.

А сама девочка, радостно напевая, налила в мою крошечную чашку что-то из чайничка.

Я с беззвучным страдальческим вздохом сел, и стульчик подо мной опасно заскрипел…

Пришлось замереть, переводя большую часть веса тела на согнутые едва не до подбородка ноги.

Малышка подала мне чашечку и отошла, любуясь делом своих ручек.

— Какой ты красивый! — искренне сказала она.

— И добрый, — добавила чуть позднее.

«Чай» застрял в горле.

Да… За длинную жизнь меня кем только не называли… Но добрым — никогда.

— Не все с тобой согласятся, — сказал я, беря себя снова в руки.

— Они тебя просто не знают! — обезоруживающе-уверенно выдала малышка, и лучезарно улыбнулась.

Не ответить на эту улыбку было просто невозможно.

Еще через три с половиной года (семь лет по летоисчислению Земли).

— Араниэль, смотри! Я вышила твое имя! Тебе нравится?

Девочка-подросток протягивала мне тряпочку с кривовато вышитыми буквами в окружении разноцветных цветочков.

— Очень! — ответил я, забирая из тонких пальчиков подарок, а затем подхватил девочку на руки и усадил к себе на колени.

Она смотрела на меня открытым наивным взором, полным обожания.

С улыбкой я поправил ее чуть растрепавшиеся волосы.

— Можно я тебя поцелую? — неожиданно спросила девочка.

Моя рука замерла на удар сердца, после чего продолжила перебирать мягкие пряди.

— Нельзя, душа моя. Надо подождать твоего совершеннолетия.

— Но я уже большая, мне почти шесть! — в огромных глазах заблестели слезы, но на сей раз, проверенный прием не прошел.

— Этого мало. Тебе должно исполниться хотя бы десять по нашему летоисчислению, — спокойно и непреклонно ответил я малышке.

— Но я же люблю тебя! — в отчаянии воскликнула она.

— Нет, — твердо сказал я.

— Тогда я поцелую кого-нибудь из стражей! — запальчиво бросила девчонка.

Пальцы в волосах сжались на миг чуть сильнее, чем нужно.

— Каждый, кого ты поцелуешь, лишится жизни еще до вечера того же дня, — мой голос остался спокоен… Хорошо.

Менеланна беззвучно ахнула, а потом отвернулась, сердито складывая руки на груди.

— Потерпи, любовь моя, время пролетит совсем незаметно. Вот увидишь!

Я осторожно поднял ее лицо, подцепив пальцами подбородок, и ласково обвел овал лица.

Обида стремительно уходила из ее глаз, смытая волной абсолютного счастья…

— Мой повелитель, призванной плохо…

Фразу я не дослушал, мир вокруг смазался на несколько бесконечно долгих ударов сердца…

Тонкая стена проломилась под моим плечом. Ждать, когда она расступится, слишком долго.

Бледная девочка-подросток сидела на полу, вытирая с верхней губы красные капли.

Через пару вздохов комнату заполнили маги. В молчании они осматривали Менеланну.

— Мой повелитель, — мыслеречь Морэллен коснулась моего разума.

— В ее мозге опухоль, злокачественная и быстрорастущая. Мы бессильны. Мне очень жаль…

Как?!

В этом мире не бывает больных детей, боги никогда не допустили бы такого…

Но Менеланна не из пятиединого мира…

Не правильно, отвратительно, несправедливо!

Я сжал до хруста кулаки.

— Сколько?

— Одно возрождение луны…

— Араниэль, а можно, я не умру?.. — слабым голосом спросила она, когда я в очередной раз сидел на краю ее постели.

Что ответить на такой вопрос?

Слова лжи застряли в горле.

Молча я обнял ее, осторожно прижимая хрупкое тело к груди…

Сегодня уже тридцать пятый день и ровно пять дней отвоеваны у смерти… Как это, оказывается, много!

— Мне страшно, Араниэль!.. — невесомо прошептали бледные губы.

Я стер пальцами дорожки слез на ее висках.

— Я с тобой, любовь моя… — прошептал в ее волосы.

Руки, сжимающие тонкое невесомое тело, были не в силах удержать стремительно утекающую жизнь.

Вот осталась последняя капля… Легкий вдох, и последний удар сердца…

— Настало время покончить с этим!

Еще удар сердца назад темной фигуры в балахоне тут не было.

Как она проникла сюда? Охранный контур нужно усилить!

— Я прошла по связи. Наша клятва исполнить договор все еще объединяет нас. Но это ненадолго, — хмыкнула она из тьмы под капюшоном.

Я опустил взгляд на хрупкое и еще не остывшее тело у меня на руках.

— Ее болезнь — твоих рук дело?

Довольный смешок был лучше любых слов.

От ненависти потемнело у меня в глазах. Тело напряглось, подбираясь для прыжка…

— Убьешь меня, кто воскресит твою жену? — промурлыкала ведьма.

Мне осталось только скрипеть зубами в бессильной ярости.

— Да брось! Зато быстро! — она легкой танцующей походкой подошла к телу, запуская пальцы в грудь мертвой девочки.

— Попалась! — воскликнула ведьма спустя полвздоха.

В руке, когда она достала ее из груди остывающего тела, был зажат крошечный сияющий кристалл.

— Держи. Положи на грудь старого тела, и твоя жена воскреснет. Договор исполнен!

И с этими словами ведающая душами исчезла.

Жаль, я не успел свернуть ей шею…

Кристалл без сопротивления погрузился в тело Менеланны.