Майор говорил предельно четко, и было видно, что слова он подбирает. По всей видимости, ситуация в которой я лично ничего пока не понимала, была щекотливой для обеих сторон.

— Эван Войнич является отцом моей яниты Астры ара Орш Мрок ди Войнич и соответственно моим даэру первой крови. Я надеюсь, остальные члены моей семьи в данный момент находятся у себя дома.

Лэксар тоже осторожничал, но как-то подсознательно я чувствовала его злость, не ярость, а именно тихую холодную злость.

— Не совсем так, командор исдар Орш Мрок, остальных членов семьи сейчас доставят, чтобы вы убедились в том, что с ними все хорошо. Мы доставили им некоторое неудобство, но вы же понимаете, что межрасовый скандал накануне подписания соглашения о вступлении Солнечной системы в состав Галактического Торгового Союза нам совсем ни к чему. Совсем! Думаю, инцидент можно разъяснить не привлекая внимания!

— Все хорошо, майор?! Вы заставили мою младшую дочь ползти по холодному полу в одной ночной рубашке! Девочку-инвалида! — мой папа отмер и вскочил, прижимая руку к торсу.

— Господин Войнич, не усложняйте ситуацию, свои извинения вам мы принесем.

На лице военного дядечки появилась явная досада, эмоции скрыть он не успел. Переведя взгляд на Лэксара, я слегка поперхнулась, на майора мой орш смотрел абсолютно серебряным заполняющим всю глазницу сиянием глаз.

— Майор Варшов, немедленно доставьте членов семьи моей супруги или будет непоправимое.

От льда в голосе моего янна даже меня пробило крупной дрожью. Наш переговорщик же увидев не скрываемый серебряный взгляд хрона, пятился назад. Надо отдать ему должное в руки он взял себя быстро. Весь пафос, который еще оставался, исчез окончательно. Конвоиры, стоящие с двух сторон от папы, сорвались с мест и выскочили в коридор.

— Командор исдар Орш Мрок, давайте будем держать себя в руках. Вышло очень досадное недоразумение. В нашу базу еще не дошло сообщение о новом статусе вашей супруги. Мы приносим вам и вашей яните свои извинения и сделаем все возможное, чтобы загладить все последствия конфликта. Нам не нужны проблемы с вашим правительством и с вами лично, — как-то дергано вздрогнув, добавил майор.

На лице Лэксара появилась едва различимая серая полоса, разрезающая щеку. Хорошо, что мой папа не знает, в отличие от майора, кто такие хроны. Иначе у него сейчас бы сердце прихватило. Тряхнув головой, Лэксар взял себя в руки, и его лицо стало прежним, но майору увиденного хватило, чтобы посереть лицом. Такие враги ему явно были не нужны Мой папа, видя, что все оборачивается в нашу пользу, тихонько скользнул со стула и приподнялся.

— А может, вы моему родственнику еще и видео покажите с распределения с участием этих «милых мальчиков», в убийстве которых вы моего ребенка обвинили.

Папа не унимался, похоже, до него окончательно дошло, что его более и пальцем не тронут, и он мстил. Подло мстил, потому как предугадать реакцию мужа на то видео с моим публичным унижением, которое, видимо, папа имел в виду, я не могла. Хотела прошептать ему, чтобы не усложнял обстановку, но не успела.

— Какое видео, господин Войнич? Поподробнее. — Голос Лэксара звучал обманчиво спокойно и предельно вежливо.

Майор взбледнул и, похоже, что даже вспотнул

— Господин Войнич, не нагнетайте…

— Ну что вы, это же супруг моей дочери, — резко перебил его отец, — если я правильно понял, почти мой сынок, — такого папу я еще не видела. Он отрывался. Он вгонял майора в угол, видимо, с мамой и девочками действительно плохо обошлись. — Ну как с ним не поделиться своей болью, уверен ему не безразлично как обращались с его женой, правда, же командор?!

— Папа не надо! — взмолилась я

— Молчи, Астра, — голос Лэксара был сух, — предоставьте видео, майор

— Командор понимаете…

— Или вы сами или я доберусь до ваших архивов, и тогда будет значительно хуже, — перебил усатого мой орш.

А мне было откровенно страшно и стыдно, поэтому когда я услышала начало записи, я просто отвернулась и уткнулась Лэксару в грудь. По мере того, как сжимались вокруг меня руки, понимала, что увиденное ему не нравится, совсем. Повернув голову, застала момент с моим всеобщим осмеянием. Видела лица веселящихся студентов и даже пары учителей, о присутствии которых в тот момент даже не подозревала, впрочем, им тоже смешно было. На видео я плакала и убегала.

На мостике воцарилась тишина. Абсолютная. На Лэксара смотреть было страшно, потому что даже увиденного зверского лица вечно ледяного Нума мне было достаточно.

— Вам самим не противно, майор. И вы еще удивляетесь, что с землянами не хотят иметь дел во многих системах и в торговый союз принимать не торопятся. Мы можем послать это видео для рассмотрения в правоохранительные органы нашей системы. Или решить все наши разногласия здесь, не впутывая политику, — капитан Хошори, молчавший до сего момента, говорил спокойно и с расстановкой. — Но для этого вы как минимум возместите семье Войнич моральный ущерб, раз уж вы теперь знаете о новом статусе их дочери. Позвольте узнать, а без статуса, значит, можно унижать талантливую девушку только за то, что родилась не там, где приличным людям положено?

Майор с некой досадой потер шею. По всей видимости, вспотел еще сильнее. Вот и встрял вояка. Одни нагадили, а ему лопату в руки и разгребай.

— Это внутренние дела системы, капитан, — мужчина пытался вяло оправдаться. — Мы сами накажем виновных в данном инциденте. В Марсианской Инженерной Академии Космического Управления будет проведена проверка по данному инциденту. Секретарь, временно заблокировавшая личную карту госпожи Войнич, уже уволена, на нее заведено административное дело. Сейчас устанавливается степень вины остальных…

— Виновным, Варшов, я уже и без вас шеи свернул, — прорычал Лэксар. — И еще не одну сверну. Если вы сейчас же не предъявите мне здоровых и по возможности счастливых остальных членов семьи Войнич. А уж потом мы решим, давать этому делу ход или…

В этот момент, на спасение, а может и наоборот, открылась дверь, и ввели маму и девочек. Бедную Лилю, поддерживая за талию, буквально на себе несли Петуния и Камелия. Мама же почему-то сама хромала. Папа бросился сначала к Лили и усадив ее на кресло, которое до недавнего времени занимал сам, а потом прижал к себе мою мамочку. Мой суровый отец, всю жизнь проработав на свалке, таская железки порою весом больше его самого, сейчас выглядел очень взволновано и казалось еще чуть-чуть и расплачется. Его руки предательски тряслись, выдавая насколько сложно ему сдерживаться. Его, гордого мужчину, унизили, сделали слабым и беспомощным в глазах жены и дочерей. Я прикусила губу, чтобы сдержаться самой.

Мне стало так стыдно перед ними. Если бы не я, то все было бы хорошо. Перебирая, правда, причины своей вины перед ними, я не находила ни одной. Виновата в том, что издевались в академии надо мной. Виновата, что так зло разыграли с распределением, понятно что работа была, только мне об этом не сообщили. Виновата, что не дала этим выродкам покалечить себя в порту. Нет, не виновата.

— Госпожа Войнич, вы не могли бы подтвердить, что с вами и вашими детьми все хорошо, — майор желал побыстрее закончить весь этот разговор. Видимо опасаясь, что всплывет еще что-нибудь не лицеприятное.

Лэксар все это время молчал, сильно сжимая меня в руках. Выдержки там никакой не осталась. Сидела как на вулкане и чувствовала, что стоит мне пошевелиться или случись еще хоть что-нибудь, и все — Лэксар рванет.

— Все хорошо, — взревела моя всегда тихая мамочка. — Ах, все хорошо, ублюдок толстозадый, — мама нас не видела, она вообще сейчас ничего не видела. Вырвавшись из объятий папы, она пошла в наступление. — Твои собаки похотливые моих девочек всю ночь в одних ночных рубашечках в коридоре продержали, развлекаясь за их счет. Твои моральные уроды мою младшую доченьку ползать на коленочках заставили. Моего ребенка, которому и так в жизни не повезло, и теперь я кому-то должна сказать, что у нас все хорошо. Да ничего у нас хорошего, ничего…