За последние более чем десять лет Скурлатов был весьма активен, но к желаемому результату это не приводило. Он метался от националистов к демократам и обратно. Первые, похоже, не принимали его всерьез, а вторые относились к нему с брезгливостью.

Начинал Скурлатов с общества «Память», где был близок к сторонникам неоязыческого направления. Поддерживал контакты с Ильей Глазуновым, выступал с лекциями на выставках его работ.

В 1988 году Скурлатов участвовал в создании «Российского народного фронта», надеясь подчинить себе ранее созданные региональные народные фронты. Затея провались: большинство крупных региональных фронтов поспешили отмежеваться от Скурлатова. А в 1990 году от скурлатовского «Фронта» отделилось радикальное антикоммунистическое крыло, которое объявило об исключении из состава «Фронта» самого Скурлатова. Причин было две. Первая – присвоение Скурлатовым денежных пожертвований. Вторая (цитирую по решению чрезвычайной конференции «Фронта»): «Выпив изрядно коньяку и ударившись в воспоминания, Скурлатов рассказал, как он был когда-то рэкетиром КГБ и собирал дань с цеховиков в азиатских республиках».

В 1990 году вместе с «Христианско-демократичес-ким союзом» и некоторыми другими незначительными организациями Скурлатов провозгласил создание «Российского демократического форума». После чего уже от имени «Форума» составил и распространил «Программу действий – 90», в которой, помимо прочего, призывал к насильственному захвату крестьянами колхозных и совхозных земель. «Программа действий – 90» активно размножалась в августе – сентябре 1991 года обкомами КПСС как аутентичный программный документ демократов круга Межрегиональной депутатской группы и движения «Демократическая Россия», использовалась ТАСС, «Правдой» и «Советской Россией» для дискредитации демократического движения. Не исключаю, что и эту свою программу Скурлатов назвал потом «художественным произведением» и «гротеском».

В дальнейшем Скурлатов примкнул к оргкомитету «Демократической партии России». Однако там его раскусили довольно быстро.

Вместе с Жириновским участвовал Скурлатов в создании Центристского блока политических партий и движений, который изначально оказался опереточным.

Попытки Скурлатова обрести народное доверие оказались также неудачными. Он баллотировался на довыборах в Моссовет. Безуспешно. Пытался добиться включения своей кандидатуры в списки кандидатов, поддерживаемых «ДемРоссией». Также безуспешно баллотировался на освободившееся место народного депутата Российской Федерации. И вновь неудача.

Таков путь Валерия Скурлатова: коммунист – национал-большевик – демократ – национал-социалист. Круг замкнулся.

Нынче Скурлатов уже не отказывается от своего «Устава нравов». Напротив: гордится своим детищем. По-видимому, он понял, что сейчас его «Устав» может пригодиться. Однако старыми заслугами теперь никого не удивишь. И поэтому в статье, которую я уже цитировал, он пишет, споря с вождями оппозиции, в плотном ряду которых надеется найти достойное для себя место:

«Они, видите ли, устали возиться с инородцами. Но я-то, сугубо русский человек, отнюдь не устал. Зачем решать за меня? Мне, русскому по крови и заветам, и шести шестых частей Земли держать кажется мало. Алтарь для запредельного жертвоприношения Бога, которое мы, русские, призваны свершить, – это вся вселенная».

К середине 90-х годов Скурлатов со товарищи организовал некий Объединенный оргкомитет патриотических сил. Что за комитет и каких заединщиков объединял он в своих рядах? Вот что говорит об этом сам Скурлатов:

«Этот Объединенный оргкомитет сложился после октябрьских событий 1993 года, по его инициативе проводились все важнейшие акции в Москве. В нем участвуют все реальные силы, которые способны вывести людей на улицы, и эти силы уже проверены в ряде острых ситуаций, в том числе и в сентябрьски-октябрьских событиях 93 года. У нас по очереди идет работа. Одно мероприятие ведет Анпилов, другое мероприятие ведет Сажи Зайндиновна Умалатова, четвертое мы там где-то берем на себя. Так что разделение труда такое на деле уже осуществилось.

Минус в том, что мы недостаточно организованны, наши патриотические силы…».

Скурлатов вносил тогда весьма реальный вклад в организацию и консолидацию «патриотических сил». Чуть позже он объявляет о создании собственной партии – Либерально-патриотического движения «Возрождение».

«Как видно из ее названия, – вещал Скурлатов под жидкие аплодисменты своих сторонников, – наша партия имеет две ипостаси. Одну ипостась я бы назвал сверхкоммунистической, потому что мы за социальную справедливость, за то, чтобы сбылись те мечты, ради которых была основана величайшая в мировой истории держава наша – это произведение искусства, шедевр в мировой истории, то, что был Советский Союз.

Вторая наша ипостась передается словом «патриотический». Это сверхнационализм. Не русский национализм, а русский сверхнационализм. То есть идея в том, что русскому народу в силу его исторической судьбы, геополитического положения уготована всемирная миссия.

Сейчас, конечно, началось бегство крыс с тонущего корабля. Мы видим, как многие деятели режима спешно перекрашиваются под русских националистов. Ну ладно, если они действительно искренне это говорят или, в общем – то, поняли, какое чудовищное, неслыханное предательство совершено – Бог с ними, пускай они так говорят. Это очень интересно, мы за всем этим наблюдаем. Мы только хотим сказать, что для нашей истории уже традиционно: те люди, которые надругались над достоинством народа, они все равно неотвратимо получат наказание. Кто бы к власти ни пришел после Ельцина – будь это Жириновский, будь это Зюганов, – кто угодно придет к власти после Ельцина, неотвратимо настигнет наказание тех, кто глумился над ним, и куда бы они ни скрылись по земному шару, везде их достанут».

От комментариев воздержусь. Замечу только, что слова «оппозиция» и «патриотизм» – вполне достойные. Все дело в том, кто именно их произносит. И для чего.

Итак: идеология имеется. Но ее недостаточно – нужны кумиры.

Кумиры тоже есть. Как не быть?…

Два увесистых тома (более тысячи страниц) с двумя сильно отретушированными портретами на обложках завершаются так:

«И может быть, иногда, взглянув на корешок этой книги с названием „Генералиссимус“, вы подумаете: „Очень мудрый и прочный был человек. Да, культ личности был, но и личность была! Ах, как нашей многострадальной России-матушке сегодня не хватает такой личности!“.

Нужно очень сильно не любить Россию, чтобы желать ей, «многострадальной матушке», еще одного товарища Джугашвили.

Я одолел это увесистое чтиво. Смешно, но не более. А раз уж прочел – поделюсь с читателями. Только имейте в виду: синдром параноидального бреда – штука заразная.

Двухтомник «Генералиссимус» выпущен в Калининграде, в издательстве ФГУИПП «Янтарный сказ». Что такое ФГУИПП, не знаю, но внушает. А почему в Калининграде, догадываюсь: вряд ли Москва или Санкт-Петербург в начале третьего тысячелетия взялись бы за подобное «историко-документальное издание» (так значится в выходных данных).

Автор «издания» – писатель Владимир Карпов. Поскольку еще не вся читающая публика его знает, разрешите для начала небольшую о нем справочку.

Писатель Андрей Яхонтов в одной из своих книг приводит замечательную историю о том, как в 1986 году ЦК КПСС назначил Карпова главным редактором журнала «Новый мир», Новомирцы собрались тогда в редакционном зале, и кто-то со Старой площади, как полагается, представил собравшимся нового главного. Дескать, Карпов Владимир Васильевич, кандидат в члены ЦК КПСС, первый секретарь Союза писателей СССР. А кроме того – Герой Советского Союза, во время войны был разведчиком и захватил 75 «языков»…

Из последних рядов раздался чей-то голос:

– Полиглот!

История подлинная. Конечно же, у шутника и в мыслях не было обидеть Героя. Просто новомирцам тов. Карпов был уже достаточно хорошо известен – прежде всего в качестве партийного функционера, чьи «публицистические произведения из военной жизни» были, с одной стороны, совершенно беспомощны в литературном отношении, а с другой, – компилятивны или даже напрямую заимствованы. Эта «писательская манера» отчетливо видна и в «Генералиссимусе»: время от времени тов. Карпов упоминает фамилию Жукова или, скажем, Василевского, а потом, не мудрствуя лукаво, целыми страницами переписывает их воспоминания.