Обратите внимание: уже тогда прозвучали слова хлипкой нашей общественности о попустительстве прокуратуры нарождающемуся неонацизму. Ответа от прокурора России не последовало.

Менялись прокуроры, менялись фамилии «подписантов» под подобными обращениями. Ответа так и не было.

В то время как в Ленинграде (Санкт-Петербурге) около Гостиного двора «патриоты» с плакатами «…спасай Россию» торговали Гитлера и Геббельса, в Москве проходили «творческие вечера». Вот один из них. На нем чествовали некоего пиита. Называть его не имеет смысла: как поэт он – никто, сделать себе имя в политике он тоже не сумел. Но как некая веха во времени заслуживает упоминания. Но – без имени; так сказать, инкогнито. Вехи – они ведь по большей части безымянные.

Пиит выступил, понятное дело, со стихами, а также с философскими и историческими откровениями. Объяснил, почему он консерватор и гордится этим. «Религиозные книги называют консерватором самого Бога, – сказал пиит. – Если Бог консерватор, а человек сделан по образу и подобию Его, значит, человек тоже должен быть консерватором». Русский же консерватор, полагал пиит, «всегда националист и всегда империалист».

Отсюда, следует: если человек, в том числе русский, сделан, как выразился пиит, по образу и подобию Божию, то, стало быть, Творец – националист и империалист.

«Консерватор, – продолжал пиит, – выступает за нерушимость границ. Границы русского человека определяются сердцем, а не клочками карты. Не нужно забывать, что русские Кенигсберг два раза брали». Забыл, видимо, добавить, что русские брали и Париж, и Берлин.

Конечно, сей «консерватор» не мог обойти молчанием еврейский вопрос. И не обошел. «Говорят, где кончается культура, там начинается антисемитизм, – неодобрительно заметил пиит. – А я думаю, правильнее сказать, культура начинается с антисемитизма…». Далее он поделился свежей информацией о том, что евреи распяли Христа.

Поскольку вечер был все-таки поэтический, приведем кое-что из стихов вышеупомянутого пиита:

Скромный.

Кстати, о скромности. На бурные аплодисменты, коими было встречено его появление на сцене, он отреагировал так: «Чего вы хлопаете? Как Сталин говорил: „Чего хлопаете?“

Итоговое впечатление от творческого вечера этого пиита лучше всего, по-моему, выразить его же четверостишием:

Сильно.

В начале 90-х в стане коричневых появились именитые товарищи: ученые, художники и даже «властители дум» – известные литераторы и поэты. Конечно, и до того – до всевозможных послаблений, именуемых «перестройкой», – они придерживались тех же черносотенных взглядов. Но тогда, при советской власти, высказывать эти взгляды открыто они побаивались: партия не велела. Не велела, впрочем, вовсе не потому, что была против. А потому, что интернационализм был один из краеугольных камешков, на которых она, партия, стояла. Выдерни хоть один – и всё развалится. Что в конце концов и произошло.

Но это уже совсем другая история.

Возвращаясь к теме, отмечу, как органично поменял цвет с красного на коричневый известный писатель Владимир Солоухин. Эту перемену он отметил презентацией публицистической книги «При свете дня».

Журналистов на презентации было немного. Вероятно, потому, что отбирались мои коллеги по особому списку. Пресс-конференция оказалась достаточно скучной. Присутствовавшие узнали, что по субботам Солоухин ходит в баню и что в публицистику он ушел из-за ее сходства с хирургией, потому как он, Солоухин, давно ощущал потребность что-нибудь «отрезать и выбросить».

Потом был банкет с изрядным количеством водки. Дело в том, что книга Солоухина была издана при участии некой американской фирмы. Помимо издания книги Солоухина, фирма закупала и экспортировала российскую нефть. А на полученные доходы приобретала заграничную водку, являясь официальным представителем в России той формы, которая эту водку производит. Вот этой-то водки на банкете Солоухина было, что называется, море разливанное.

Впрочем, водкой ЦДЛ не удивишь. Любопытно было другое, так сказать, сопутствующее обстоятельство. По соседству с солоухинским банкетом, в другом зале в то же самое время были поминки некоего поэта и журналиста правдинской когорты. И кой-какой народ естественным образом перетекал из поминального зала в банкетный. Вот уж поистине: «С похорон на брачный стол пошел пирог поминный».

Но, Бог с ним, с банкетом. Главное все-таки – публицистическая книга Солоухина. Что же решил «публицист-хирург» отрезать и выбросить?

Книга Солоухина «При свете дня» – о Ленине. Но не только и не столько. К примеру, скрупулезно исследовал Солоухин родословную Ульянова и подсчитывал количество калмыцкой крови у отца Ленина и еврейской – у матери. Вообще в книге отдано много места еврейскому вопросу. Может, евреи чем-то сильно обидели Солоухина, но в борьбе против них он использовал весь свой арсенал, и прежде всего – магию цифр: «В первом составе Совета Народных Комиссаров соотношение евреев к неевреям было 20:2, в Военном Комиссариате 34:9… В составе ЧК русских двое, а евреев 43…».

Как и любой автор подобных выкладок, Солоухин недобросовестен, причем намеренно. В составе первого Совнаркома всего – 15 человек. Так что даже безотносительно к национальному вопросу соотношение 20:2 взято из воздуха.

В ЧК, пишет Солоухин, соотношение евреев к неевреям – 43:2. Что сие означает – непонятно. В ЧК поначалу работали сотни, очень скоро тысячи и десятки тысяч людей. Это – не считая печально знаменитых Частей особого назначения.

Зато кое о чем Солоухин – член КПСС с многолетним стажем и одновременно монархист – умолчал. К примеру, о национальности так почитаемых им русских монархов, которые после Петра были по преимуществу немцами. Немецкое влияние в России ощущалось настолько заметно, что генерал Ермолов на вопрос Александра I – чем я могу вас наградить? – ответил: сделайте меня немцем. В конце XIX и начале XX столетия не менее четверти членов Госсовета Российской империи были немцами, и столько же – в числе российского генералитета. Так что если евреи и разваливали, согласно Солоухину, Российскую Империю, то боролись они в первую очередь с немцами. А победителем из этой борьбы в конце концов вышел грузин Джугашвили.

…К 1917 году в России было не более 600 тысяч евреев и 100 миллионов русских. Утверждать, будто хоть и злокозненные, но немногочисленные евреи сумели развалить столь мощную империю и повести в кровавое болото стомиллионный талантливый и самобытный народ, мог только явный русофоб.

К середине 90-х неонацизм в России приобрел серьезное влияние и вполне был способен принять участие в распределении властных ролей. Всё это происходило (как мы увидим дальше – и происходит) при полном попустительстве правоохранительных органов. Пришлось вмешаться Президенту. Впрочем, я полагаю, что для Бориса Ельцина (помнится, 1-й секретарь МГК КПСС не нашел ничего плохого в обществе «Память») попросту была нестерпимой мысль о том, что кто-то еще, кроме него, может претендовать на власть.

Так или иначе, но в марте 1995 года Президент России подписал Указ «О мерах по обеспечению согласованных действий органов государственной власти в борьбе с проявлениями фашизма и иных форм политического экстремизма в Российской Федерации». Теперь не хватало лишь одного: юридически грамотного определения коричневому экстремизму. Борис Ельцин позаботился и об этом: тот же Указ обязывал Российскую академию наук в кратчайшие сроки подготовить определение фашизма в строго научных и юридически точных терминах.