В ту же секунду раздался жуткий грохот в дверь погреба. Вино остановилось всего в трех дюймах от края бочки. Господи, несколько капель попало ему в глаза, хотя он и зажмурился, и они теперь просто пылали.

Мягкий толчок говорил о том, что Анни поставила сверху на крышку какой-то предмет, возможно, выталкиватель пробок. Не успела она закончить, как раздались тяжелые удары, словно в дверь били поленом.

— Открывай! Лопни твои глаза! Открывай или пожалеешь! — ревели рассерженные голоса.

Боль, которую причинял Моргану спирт, попавший в глаза, почти сводила его с ума, и ему с огромным трудом удавалось сидеть так, чтобы едкое красное вино не попадало ему в нос.

Анни побежала вверх по лестнице, отчаянно крича:

— Иду! Я иду! Добрые люди, пожалуйста, не ломайте нашу дверь. Подождите, я бегу открывать.

Как только она отодвинула засов, дверь резко распахнулась и ворвался отряд обозленных солдат, сопровождаемый бряцаньем стали.

— Отойди в сторону, ты, шлюха, или отведаешь моей пики!

— Что за притон ты тут держишь?

— Давай, где ты прячешь этого мерзавца? Нет смысла его скрывать. Мы его тут же отыщем, — прошипел голос с западным акцентом. — Говори, ведьменыш.

— Мерзавца, сэр? — Голос Анни звучал тихо— и испуганно. — Но, сэр, я здесь одна; я в этом уверена. Я спустилась вниз, чтобы нацедить кувшин грушевого сидра. Пожалуйста, убедитесь сами.

— Так мы и сделаем. Отойди! — Командир, одноглазый мужчина с широкой повязкой на лице, грубо отшвырнул ее на бочонки с бренди. — Джордж и ты, Ватт, ну-ка проткните пиками вон ту охапку соломы. — Анни стало плохо при виде того, как они вонзают туда свои пики. — Никого? Я готов поклясться, что чертов королевский поклонник притаился где-то здесь! — Пустая бочка глухо загудела в ответ на свирепый удар.

— Пустая, — хмыкнул командир, — и эта тоже. Давайте посмотрим те, в которых что-то есть.

Анни тут же попыталась сделать вид, что неправильно поняла его.

— Но, сэр, если вы хотите выпить, — она попыталась засмеяться дрожащим голоском, — то мама, конечно, не будет возражать, если вы попробуете действительно замечательное Канарское вино, которое она держит вон в тех бочонках. А вот и ковшик;

— Прочь, болтливая шлюха! — огрызнулся тощий корнет с корявой физиономией. — Ты хочешь купить нас своим вином? Тебе не удастся споить нас, когда мы охотимся на предателя. Давай говори, где ты спрятала своего бандита?

— Египетская холера тебе на голову, Джэми, и говори сам за себя, — хмыкнул невысокий парень с перевязанной ногой. — Что касается меня, я с удовольствием глотну холодного винца. — Он взялся за выталкиватель пробок, стоявший на бочке, в которой Морган согнулся в три погибели, продрогший, промокший и изо всех сил старающийся сидеть тихо, несмотря на жуткую боль, раздирающую его глаза. Кроме того, ему было ужасно трудно удержаться от приступов кашля, потому что едкое вино все-таки попало ему в горло.

— Нет, это вам не понравится — это горькое испанское, — предупредила Анни, сделав вид, что наклоняется над крышкой.

— Может, он там?

— Нет, — ответила Анни и стукнула деревянной колотушкой по убежищу Моргана. Глухой звук — бульк! — отдался до самого верха бочки. — Видите? Она полна до краев. Никто не смог бы там спрятаться. Вон там Канарское.

Задевая за бочки и звякая оружием, солдаты сгрудились у бочки с Канарским, их железные латы и шлемы слабо поблескивали в дрожащем свете свечи.

Командир почти сразу же окликнул их:

— Прекратите чавкать, проклятые тупицы, и стучите по бочкам; если этот мерзавец прячется в одной из них, то она окажется наполовину пустой, так что осторожнее.

Морган почувствовал, что его спину и ноги сводят судороги; а если учесть, что ему приходилось держать шею в неестественно выгнутом положении, то его мучения были просто ужасны. Он знал, что долго не сможет так выдержать; скорее всего, он просто задохнется, если не откашляется от проклятой жидкости, которая просачивалась между его плотно сжатых губ. Раздался удар пикой по бочке, от которого вино заплескалось и попало ему в ноздри. Только чрезвычайным усилием воли удалось ему подавить слепое, инстинктивное желание немедленно вылезти отсюда.

— Она права. Эта бочка полна.

Голос Анни звучал на удивление спокойно:

— Да, сэр, вы сами убедитесь, что я говорю правду. Здесь никого не было, кроме меня.

Шотландец с растрепанными волосами, спадавшими из-под каски с потрепанным черным петушиным пером, продолжал подозрительно оглядываться вокруг:

— Для такой маленькой гостиницы у вас слишком много вина.

— О сэр, кроме гостиницы «Ангел», мама еще немного занимается ввозом и вывозом товаров. Давайте поднимемся наверх, и вы можете посмотреть городскую лицензию и свидетельство о членстве мамы в уважаемом Союзе виноделов и производителей крепких напитков.

Казалось, прошла мучительная вечность, прежде чем последний из солдат вылез обратно наверх и наполовину ослепший, полузадохшийся беглец смог столкнуть тяжелую крышку с бочки.

Настала ночь, и поздние посетители уже давно ушли, когда миссис Пруэтт осмелилась спуститься в винный погреб, где и нашла ободранного и дрожащего Моргана, который тем не менее был готов покинуть свое убежище по первому требованию. Выражение на тощем лице миссис Пруэтт нельзя было назвать слишком приветливым.

— Ты слишком дорого обошелся бедной вдове, мерзавец, и нечего ухмыляться. Если бы не глупая привязанность к тебе Анни, я бы тотчас выставила тебя отсюда и ты бы уже давно отплясывал джигу [16] на площади казней. -Она цыкнула щербатым ртом. — Но мне не нужна награда за твою голову, и я не выдам тебя. Старый полковник Мордаунт и Мишель Мизей — будь проклята эта двуличная собака — спят и видят, как бы наложить на тебя лапы. Скажи мне, мистер Морган, ты действительно убил этих двух «железнобоких»?

— Да, миссис, но мне ничего не оставалось.

К его огромному облегчению, с лица ее исчезло суровое выражение, и она неожиданно усмехнулась, глядя на его лицо в подтеках вина, слипшиеся волосы и сырую одежду.

— Хорошая работа. Ненавижу этих самовлюбленных лицемеров, которые готовы закрыть все таверны в королевстве — я имею в виду в государстве — и разорить их владельцев. Чума на них, мистер Морган, люди имеют право смеяться и быть счастливыми, если они хотят — а большинство хочет этого. А пока хватит развозить вино по моему подвалу, выжми одежду вон в тот горшок — я продам это вино солдатам. Конечно, ты понимаешь, что здесь ты все еще в опасности, — заметила вдова и протянула ему узелок с едой, — но я придумала, как спасти твою шею. А теперь слушайте, что я скажу, сэр. За моей таверной все еще следят, но скоро приедет повозка за двумя бочками вина, которые надо доставить в порт. Вчера я продала их владельцу судна. — Миссис Пруэтт неожиданно подмигнула ему. — Он сказал, что торопится, потому что отплывает завтра утром с приливом.

— Да благословит вас Бог, матушка Пруэтт!

— Оставь благодарность на потом — ты еще не выпутался из этой передряги, сэр. Так вот, на эту повозку я погружу еще одну бочку, в которой ты и спрячешься.

Морган нагнулся и поцеловал ее жесткую руку.

— А куда направляется корабль?

И снова миссис Пруэтт поджала губы и цыкнула.

— Какое-то место под названием Барбадос, так сказал хозяин. Только не спрашивай меня, где это, сэр, потому что я понятия не имею.

Там, где, моряк с обычным зрением ничего бы не заметил, Энох Джекмен смог увидеть еле различимую сероватую узкую полоску, которая замаячила на горизонте на самом краю сине-зеленого моря. На фоне пышных белых облаков, видневшихся там, куда был нацелен узкий нос гички [17], ее было особенно трудно рассмотреть.

Губы у бывшего помощника капитана так потрескались и обветрели за почти двухнедельное пребывание под лучами безжалостного солнца, что ему пришлось облизать их, чтобы выговорить хотя бы слово. Даже после этого ему казалось, что язык у него разбух вдвое больше обычного, и ему удалось прохрипеть только: