Рука более решительно сжала плечо Каты, развернула ее. Она, не сопротивляясь, наконец повернулась лицом к таинственному незнакомцу. Его лицо было скрыто серебряной маской.

— Арлекин! Но ведь тебя повесили на деревенской лужайке!

— Детка, не забывай! Что реально, а что нет! Пока помни вот о чем: для Джема начался новый этап в его испытаниях. Ты также должна пройти испытания и разыскать его. Я сказал, что тебе суждено стать королевой. Но это случится, только если кристаллы будут спасены и ими не завладеет Тот-Вексраг.

— Тот-Вексраг? Я не...

— Ты все узнаешь, все узнаешь. Дитя, я должен торопиться. Слушай меня. Та реальность, в которой мы с тобой говорим, очень хрупка. Через несколько мгновений ты перестанешь видеть меня. Слушай: в свое время Джем должен отправиться в дальние края земель Эль-Орока. От того, выдержит ли он это испытание, зависит будущее этого мира. Но без тебя ему испытаний не выдержать. Если он — Ключ к Орокону, то ты — Замок, который следует открыть этим Ключом. Найди его.

— Что? Но как? Где?

— Очень скоро настанет время, когда ты покинешь свой нынешний дом и ступишь на дорогу, которая приведет тебя к твоей судьбе.

— А теперь? Сейчас? Что мне делать?

Ката была в отчаянии. Она задыхалась, ей не хватало воздуха. Она верила всему, что слышала, безоговорочно. Она верила всему, но ничего не знала. Вокруг начались изменения. Исчезли звери. Чудесная полянка, где Ката была спасена от смерти, возвращалась в сезон Короса. Опадали с цветов лепестки. Зелень сменялась белизной снега. Снова подул ледяной ветер. Еще мгновение — и все исчезнет. Ката снова очутится на снегу, но почти сразу же ее найдет истерзавшаяся Нирри.

Но осталось еще одно мгновение. Арлекин крепко, любовно обнял Кату, но вместо слов любви прошептал ей вот что

— Через несколько дней ирионские синие отправляются в Зензан. Им нужны бойцы, идет набор в роту. Ты — отважная, бесстрашная девушка. Понимаешь, как ты должна поступить?

— Я не понимаю! Зачем вы делаете мне больно?

Джем в отчаянии вырывается из рук своего опекуна. Взгляд его дико мечется из стороны в сторону. Он отчетливо видит колонны, скамьи и понимает, что где-то в полумраке прячется алтарь. Он догадывается: это храм. Подземный храм. Колокол все звенит, его звон гулким эхом отражается от стен подземного колодца. Еще удар. Еще. Который же час? Не полночь ли?

Но тут доносится звук шагов. Кто-то спускается по каменной лестнице. У Джема кружится голова, он чуть не падает. Лорд Эмпстер смеется.

— Правда, гениально придумано — вот так сфокусировать лунный свет? Он проникает сюда сквозь шпиль храма и центральную колонну. Колокола также служат отражателями.

Джем непонимающе переспрашивает:

— Храм?

— Ну конечно! Мы глубоко, глубоко под храмом. Пойдемте, мои юные друзья, нам с вами нужно понаблюдать за одним любопытным зрелищем. Но вот юноша-ваган... — Лорд Эмпстер озабоченно качает головой. — Я не позаботился о том, чтобы одеть тебя, как подобает... Твой яркий пажеский костюм слишком заметен. Спрячься в темноте. И позаботься о том, чтобы струны твоей лютни не зазвучали, слышишь?

Раджал отступает в темноту. В подземном храме начинают появляться фигуры людей, одетых в черное. Как стремительно Братья занимают свои места. Лорд Эмпстер занимает место на дальней скамье. Он крепко обнимает Джема за плечи.

— Набрось капюшон, принц. Закрой поплотнее лицо.

Еще мгновение — и все в сборе. Джем с опаской смотрит из-под капюшона. Все молчат. Никто не смотрит ни вправо, ни влево. Джем видит чьи-то сверкающие глаза, чей-то профиль. Не знакомы ли ему эти глаза и тот профиль? Ну конечно, все эти фигуры Джему хорошо знакомы. Кто они, эти Братья, как не знатные господа, которые фланируют в роскошных нарядах на балах в королевском дворце, смиренно склоняют головы во время службы в храме в дни Канунов, наблюдают за представлениями во время праздника в салоне леди Чем-Черинг? Да-да, здесь собрался весь цвет эджландского общества, собрался для самого священного из богослужений.

Какой-то сутулый старик занимает место на передней скамье, чуть в стороне от столпа лунного света. Этого Джем узнает сразу. Чоки. Эрцгерцог-изменник вздымает руки, призывая собратьев садиться. Того и гляди начнется черная месса!

— Смотри, юный принц. Смотри и познавай.

Ритуал начинается с песнопений. Джем готовится к тому, чтобы пропеть с детства заученные молитвы. Но нет, здесь звучат совсем другие слова. Здесь никто не взывает к богу Агонису. Никто не поет о мире, милосердии, любви.

О всемогущий, явись нам скорей!

Пламенем жарким спали этот мир!

В водах потопа его утопи

И искупай его в алой крови!

Прежде ты имя носил Сассорох,

Нынче явись нам как ТОТ!

Снова и снова слышит Джем страшное имя. Песнопения умолкают, слышится только короткое односложное «ТОТ, ТОТ, ТОТ!». Наконец у Джема возникает такое ощущение, что это слово едкой щелочью разъедает его мозг. Если бы его опекун не обнимал его так крепко, Джем бы сорвался с места, заткнул уши ладонями и стал умолять их всех замолчать, замолчать, замолчать! Джем прикусывает язык, впивается ногтями в ладонь, не отрывает глаз от столпа лунного света.

А потом восклицания резко обрываются. Джем, проморгавшись, видит худощавую аскетичную фигуру, стоящую прямо под столпом лунного света. И этого человека он видел раньше.

Премьер-министр!

Эрцгерцог удаляется в темноту. Он исполнил свой долг, он подготовил общину к приходу жреца. Лицо Транимеля озарено слепящим светом. Он раскидывает руки и выкрикивает отдельные слова, обращаясь к свету луны. В набожном экстазе он порочит верховного бога Орока и всех пятерых его детей. Он страстно провозглашает могущество Тота, который должен вскорости обрести волю и свершить свое последнее возмездие.

Но тут что-то странное начинает твориться со светом. Сверху доносится грохот. Джем в страхе смотрит вверх. Неужели антибожество уже приближается? Но нет, это грохочут камни свода, они движутся, повинуясь действию какого-то тайного механизма. Угол падения лунного света меняется. Премьер-министр отступает, остается на свету. Теперь свет луны озаряет занавес, которым задернут алтарь. Транимель продолжает что-то говорить, но Джем не слушает его. Он думает только о таинственном существе, которое вибрирует, бьется за темным занавесом.

— Явись нам, о Великий Чародей! Явись нам, о Изгнанный из Орока! Явись нам, Первый из Отвергнутых Созданий, о великий, о могущественный, о великолепный Тот-Вексраг!

Выкрикнув имя антибожества, Транимель отступает в сторону от лунного света и отдергивает занавес.

Джем еле удерживается от того, чтобы вскрикнуть.

Выпученные красные глаза под насупленными уродливыми бровями. Одно ухо оторвано, на месте носа — гноящаяся дыра, изодранные, кровоточащие губы, торчащие кривые клыки. Щеки, испещренные мокрыми от гноя нарывами и трещинами, в которых ползают черви. Джем не сразу понимает, что жуткий лик всего лишь отражение на поверхности огромного зеркала.

— Глупцы! Мерзкие глупцы!

Антибожество выкрикивает проклятия, высказывает ненависть и презрение к своим почитателям. Транимель поспешно дает Братьям знак. Те тут же заводят песнопение. Они поют громче прежнего — торопливо, отчаянно, притопывают на месте, кричат до хрипоты.

Бейте же, бейте сильней, барабаны!

ТОТ всемогущий, внемли нашей песне!

Скоро ты станешь навеки свободен,

Скоро стекло ненавистное треснет!

Первый кристалл тебе волю подарит,

Чтобы нашел ты кристаллы другие.

Чтобы, собрав Орокон воедино,

Стал ты навеки властителем мира!

ТОТ, ты могуществом страшным владеешь!

ТОТ, ты способен создать и разрушить!