— Но ты можешь проплыть это расстояние, — сказала Шей, используя самый надменный тон. — Я тебе приказываю отвезти меня домой.

— Для меня нет большего удовольствия, чем дать тебе то, о чем ты просишь, но эту просьбу я удовлетворить не могу. Но все остальное, что ты захочешь, будет твоим. — Валериан отпустил ее руку и провел кончиками пальцев по изящной девичьей ключице. — Однажды, и я на это очень надеюсь, всем, о чем ты будешь мечтать, буду я.

Тревога, тревога, красный уровень. Шей должна уйти от этого мужчины, должна сбежать, чтобы избавится от губительного желания. Но как? Куда ей бежать?

— По крайней мере, скажи мне свое имя, — уговаривал он.

— Пошел ты. — Сказала она томно, с придыханием, а совсем не оскорбительно, как планировала. Изумительно чувственные искры пробежали на ее коже по тому же пути, что и его пальцы, а затем по спине. Опасно.

Между ними застыла напряженная, тяжелая пауза. Все это время Валериан излучал чувственное удовольствие, печаль, гнев. Печаль? Шей нахмурилась. Конечно же, нет. Грубым воинам, настоящим мужчинам это чувство не должно быть знакомо. Или должно?

Его рука с неожиданной силой обняла ее за талию.

— Ну, тогда, Пошел Ты, пойдем со мной, я покажу тебе дворец.

Валериан мягко подтолкнул ее к длинной витой лестнице, примитивной и грубо сколоченной.

Растерявшись, девушка без единого слова протеста последовала за ним. Действительно, что еще она могла сказать?

«Оставь меня гнить в этой холодной, сырой пещере?»

Боже, в какой кошмар она попала? Каждая секунда была хуже предыдущей, более нереальной и заслуживающей проклятий.

Должен быть другой выход, его просто надо хорошенько поискать. Шей внимательно запоминала странные надписи, вырезанные на скале. Чем выше она поднималась, тем меньше скальной породы было в стенах. Их, казалось, кто-то посыпал блеском, который сверкал и игриво приглашал ее коснуться. Не удержавшись, Шей провела кончиками пальцев по гладкой поверхности.

Валериан внезапно остановился. От неожиданности Шей врезалась в него, и, прижавшись к его спине, задохнулась от огненных искр, которые словно опалили ее от соприкосновения их тел. Она поспешно попятилась, а король нимф оглянулся и посмотрел на нее. Он подтолкнул ее к холодной стене, его пристальный взгляд ожесточился, а в бирюзовых глазах промелькнула решимость.

— Закрой глаза, — скомандовал Валериан.

Его угрожающая поза не испугала ее. Нет, она боролась с волной возбуждения. С непозволительным, блаженным волнением.

— Черт, даже не подумаю, — ответила Шей.

— Это не просьба, любовь моя. Это приказ.

— Ты должен был оставить меня дома, когда у тебя была такая возможность. Я не подчиняюсь твоим приказам. Я ведь тебя предупреждала.

Он иронично приподнял одну бровь:

— Тогда не смей закрывать глаза.

Шей усмехнулась.

— Хорошая попытка.

Валериан разочарованно вздохнул.

— Я не хочу, чтобы ты знала дорогу к порталу. Не вынуждай меня завязывать тебе глаза.

— Не вынуждать тебя? Пожалуйста. — Ее ухмылка стала шире. — Я всерьез сомневаюсь, что могла бы вынудить тебя сделать то, чего ты не хочешь. То же самое относится и ко мне. Я не люблю тебя, я не доверяю тебе, и ты никогда не сможешь навязать мне свою волю.

— Я мог бы солгать тебе. — Пока Валериан говорил, он вплотную подошел к Шей, вторгаясь в ее личное пространство. Но он не прикоснулся к ней. Нет, но он заставил ее мечтать об этом. — Я мог бы сказать тебе, что ты ослепнешь, если посмотришь на скалы. Ты не знала бы, где ложь, а где правда. Но между нами не будет лжи. Неважно, насколько я зол, я буду всегда говорить тебе только правду.

Ее злость утихла, а страх требовал подпитки, но желание бороться за свою жизнь прошло. Его тон был таким... уверенным. Валериан действительно думал, что Шей останется здесь. Он действительно ожидал, что она ему подчинится. И что будет ему доверять.

Валериан говорил, что он и его люди жаждали плоти ее и других женщин. Перевод: воинам нужен секс. А женщины должны стать секс-рабынями? Неужели она будет рабой Валериана? Глаза Шей по-кошачьи сузились. Пусть она умрет, но перед этим убьет каждого мужчину в пределах досягаемости. В роли рабы она уже побывала — провела детство, следуя указаниям своих родителей.

«Поцелуй нового папочку, Шей. Дай той женщине мой номер телефона, Шей. Не смей использовать ненормативную лексику, Шей».

Она всю жизнь отчаянно боролась за свою независимость и теперь ни за что от нее не откажется.

— А другие женщины должны закрывать глаза? — Спросила Шей.

Валериан облизнул губы.

— Нет.

— Ну вот, ты сам себе ответил.

Он наклонился к Шей, его лицо дюйм за дюймом приближалось к ее лицу. Его горячее дыхание овевало ее кожу, но он все еще не прикасался к ней. Мужской аромат Валериана очаровал ее.

— В отличие от тебя, остальные не будут пытаться сбежать.

— Я не уверена в этом. Девушка с темными кудрями совсем не выглядит счастливой.

Его лицо потемнело.

«Не надо злить этого мужчину. Он непредсказуем», — подумала Шей.

— Что, если я дам слово не пытаться бежать? — предложила Шей, но про себя подумала, что она действительно не будет пытаться сбежать, а просто сбежит и все.

— Я бы посмеялся над столь вопиющей неправдой, а затем выбранил бы тебя за попытку солгать своему мужчине.

— Ты не мой мужчина!

— Пока еще нет.

«Но я им буду», — глазами Валериана обещала невысказанная чувственность, витавшая между ними.

— Никогда, — прошипела Шей сквозь стиснутые зубы.

Бровь Валериана снова изогнулась, придавая его безукоризненным чертам удивленный вид.

— Ты продолжаешь поражать меня. Как тебе удается противостоять мне с таким пылом?

Неужели она сопротивляется ему? Шей и сама не знала. Она никогда не чувствовала себя настолько... нуждающейся. Даже сейчас, когда она приняла его вызов, ее сердце трепыхалось, словно птичка в клетке, а кожа стала очень чувствительной. Его жар окутывал ее, проникал вовнутрь, разрушая и постепенно уничтожая с таким трудом воздвигнутую ледяную стену, которой она так дорожила... Грудь Шей жаждала его прикосновений. Ноги разомкнулись, горя желанием испытать его интимное вторжение. Просто... приглашая.

Его ноздри расширились, словно он почувствовал ее растущее возбуждение. Если бы он приблизился к ней еще хотя бы на дюйм, то их тела соприкоснулись бы. Наконец-то! Часть ее кричала в знак протеста, а другая часть дрожала от предвкушения.

— Я хочу прикасаться к тебе, целовать тебя, любовь моя, и ощущать...

— Нет! — вскрикнула Шей. — Никаких поцелуев. Никаких прикосновений. И, ради Бога, перестань называть меня «своей любовью». — И хотя мысль о том, как его губы пируют на ее теле, показалась чертовски соблазнительной, Шей продолжила: — Я не знаю тебя, и, как я уже говорила, чертовски уверена, что ты мне даже не нравишься. Ты похитил меня. Ты заслуживаешь тюрьмы, а не веселого времяпровождения.

— Я могу заставить тебя полюбить меня. — Он оперся ладонями в стену по обеим сторонам ее головы, поймав Шей в жесткий, мускулистый плен и касаясь ее волос, но не кожи. — Да, я могу заставить тебя.

Истинность его слов была очевидна. Потому что в глубине души она знала, что с каждой секундой, проведенной рядом с Валерианом, он ей нравится все больше. И она жаждет его все больше и больше. Ей хотелось, чтобы он дотронулся до нее, но он отказывает ей в этом. Валериан делает это нарочно? Заставляет ее отчаянно желать того, что она не может иметь?

Вот придурок! Шей не нуждалась в большом количестве опыта общения с мужчинами, чтобы знать, как вовремя остановиться. Если бы он подтолкнул ее, она бы пропала. Шей хотелось получить хотя бы немного удовольствия, которое он ей предлагал, и радоваться этому. Но, если она согласится на это, то будет ничем не лучше других женщин, которые забыли о его преступлении и с мольбой бросались к его сексуальным ногам.

Она станет одной из тех жалких женщин, которые сделают что угодно ради удовольствия, пожертвуют всем ради любви. Такой же, как ее мать.