Молодые воины были готовы к сражению, они выстроились рядами на самой макушке холма, опираясь на пики. Коней держали оруженосцы, и кони, предчувствуя перемены, нервно перебирали копытами. Сзади находились платформы, рыцари использовали их, чтобы сесть в седло. Для более тяжелых рыцарей существовало другое приспособление – длинный деревянный рычаг, присоединенный к платформе. К концу рычага был приделан стальной крюк. Если рыцарь никак не мог взобраться на коня, этот крюк цепляли к его поясу, рычаг поворачивался и вываливал бойца прямо в седло.

Сейчас платформы были не нужны. Новые люди были худощавыми, и если оруженосцы подставляли свое плечо, они легко могли вскочить в седло сразу же после сигнала.

Жак Кер прошел сквозь строй и направился к Алану де Керсэ. Он взглянул на юношу и увидел румянец на щеках и огонек азарта в глазах. Это поразило Кера.

– Алан, вам придется нелегко. Боюсь, что вам неоткуда ждать помощи. Соседи настолько погрязли в собственных традициях, что они не станут вам помогать.

– Так даже лучше, – с задором выпалил юноша. – Господин Кер, мы хотим сражаться одни. Если они придут к нам на помощь, то могут потом сказать, что победа была достигнута исключительно благодаря им.

– Но врагов так много!

Алан де Керсэ несколько мгновений разглядывал шествие англичан. Их было хорошо видно. Приближался довольно значительный отряд. Враги продвигались быстро, и вскоре выяснилось, что у их всадников было легкое вооружение. Кер понимал, что они рассчитывают на быструю схватку. Это его не успокоило, потому что англичане могли легко расправиться с бомбардирами.

– Их всего пять к одному, – сказал Алан. Он был уверен в себе и, казалось, ничего не боялся.

Кер взглянул на молодые лица и на всех увидел то же самое выражение ожидания и желание поскорее вступить в схватку. Ему стало очень грустно. Эти ребята были так молоды. Некоторые из них напоминали пажей. Они так хотели жить и еще не разучились радоваться. Ему было больно думать о том, что скоро им придется вступить в схватку с хорошо обученными англичанами и многие погибнут от ударов вражеских мечей. Кер всегда считал, что война крайне жестока и напрасно забирает человеческие жизни, что она – результат какого-то непонятного бешенства, овладевающего людьми. Но только теперь он в полной мере осознал всю бессмысленность и глупость войны. Кер почувствовал собственную ответственность за случившееся, потому что именно он финансировал продолжение военных действий и настаивал на них.

«Теперь уже ничего невозможно изменить и избежать, – думал Кер. – Франция могла бы истечь кровью. Жизнью каждого из погибших сегодня молодых людей придется заплатить за тысячи жизней будущих поколений». Керу хотелось оправдаться хотя бы перед самим собой.

– Алан, я бы с радостью отдал все, чем владею, чтобы только вам не нужно было сражаться.

– Неужели вы лишите нас подобного шанса? – воскликнул молодой рыцарь. – Господин Кер, нас готовили к этому делу. Мы должны сохранить пушки. Пока что мы ничего не делали. Только сопровождали батареи и находились рядом, когда начиналось сражение. – Он взволнованно указал на английские колонны, которые находились на расстоянии тысячи ярдов от них. – Сударь, через мгновение они будут здесь. Мы ждали этого долгие месяцы. – Де Керсэ потряс пикой в воздухе. – Мы докажем, как умеют сражаться новые люди!

Кер смотрел налево и направо: никто не готовился прийти им на помощь. Он был очень взволнован. Кер понимал, что основной удар врага придется принять на себя небольшой группе зеленых мальчишек. Ему стало горше от того, что командиры, отказавшиеся прийти на помощь, не будут считаться трусами и их никто не накажет за смерть храбрых молодых парней. Им ни за что не придется отвечать. Ведь никто не понес наказания за смерть французских лучников в проигранных битвах войны.

– Они не станут нести на себе свиные перья! – громко сказал Кер. – Может, Бог найдет возможность наказать их стыдом за то, что они делают сегодня!

– С дороги! – крикнули позади него.

Он поспешил отойти и не видел, когда был отдан приказ атаки. Вокруг поднялся страшный шум. Кер не стал смотреть, что происходит. Он услышал бряцание стали, заглушавшее крики сцепившихся в поединке противников, да дикое ржание раненых коней. Кер повернулся к полю боя. Он видел, как поднимались и опускались боевые топорики, мелькали плюмажи на блестящих шлемах. Он слышал страшные звуки войны, и ему хотелось, чтобы это никогда больше не повторилось. Кто-то, крича, подбежал к нему:

– Убирайтесь все отсюда. Они будут здесь через минуту! Кер не знал, где он оставил своего коня. Но это уже не имело значения, потому что он не собирался прятаться, раз идет жестокая сеча. Рядом с ним раздавались громкие крики, и он немного пришел в себя. Кто-то коснулся его плеча, и хриплый голос прошептал ему что-то на ухо. Кер решил, что это Никола.

– Господин Кер, поехали, пока у нас еще есть время!

По склону холма диким галопом скакала лошадь, у которой по ноге текла кровь. Ее ноздри широко раздувались от страха и боли. Уздечка зацепилась за ветви, и испуганное животное упало на землю, подмяв под себя кого-то. Кер видел, что, несмотря на сумятицу, орудия продолжали стрелять, наводя на врага ужас.

«Это работа д’Арлея, – подумал Кер. – Он хочет произвести как можно больше выстрелов, пока англичане не добрались до наших пушек».

Шум битвы то нарастал, то словно таял. Керу показалось, что битва переместилась вправо. Он побежал, споткнулся о лежавшее на земле тело и даже не посмотрел, кто это был. Он оказался на верху склона и взглянул вниз, туда, где находились отряды Джихана де Мотта. Англичане поменяли направление удара и быстро передвигались в его сторону.

По склону поднимались оставшиеся в живых новые люди, их было очень мало. Измотанные неравным боем, ребята карабкались с трудом. Их кони куда-то исчезли. Кер с болью подумал о том, как мало их осталось в живых.

Собравшиеся вечером вокруг большой палатки Дюнуа обсуждали сдачу Ле Пти-Аппюи (это случилось после захода солнца) и смерть Джихана де Мотта. Все думали о том, сколько еще продержится Руан, – ведь англичане уже в полной мере почувствовали на себе убойную силу французских бомбард. Прошел слух, что противник позволил горожанам начать мирные переговоры. Все радовались, даже Дюнуа улыбался.

Кер уже был в курсе последних новостей, когда д'Арлей присоединился к нему.

– Эти болтливые гуси рассказывают сказку о том, что Джихан де Мотт пожертвовал своей жизнью, чтобы сохранить пушки, – заявил возмущенный Кер. – Этот тупой бык, из-за которого погибли наши славные парни, теперь стал национальным героем! Я пытался рассказать, как было на самом деле, но меня никто не стал слушать! Им хочется в это верить. Англичане атаковали – и он отбил их атаку. Джихан де Мотт убит во время сражения. Он был рыцарем, и поэтому именно ему мы обязаны победой. Я уже раз двадцать поругался из-за этого.

– Так что же случилось? – спросил д'Арлей. Его руки были забинтованы черной материей. Было видно, что раны причиняют ему сильную боль.

– Думаю, английский командир не верил, что, пока он будет атаковать орудия, остальные солдаты станут стоять в сторонке, и заподозрил ловушку. Он не стал углубляться дальше на нашу территорию. Когда наши молодые рыцари его остановили, он мог продолжать сражение, но не стал. Он изменил свой план. Командир англичан повернул налево и мимоходом погубил Джихана де Мотта. Противники были рады, что избежали ловушки, и начали отступать. Вот мы и дошли до доблестного и храброго защитника отечества Джихана де Мотта. Оказывается, у него не было времени, чтобы надеть доспехи. Он пытался поправить шлем, и в этот момент его поразило английское копье. Судьба так подгадала, что острый кончик копья попал в узенькое местечко, занятое его тупыми мозгами. А теперь о нем станут рассказывать легенды и назовут героем этой войны! А ведь сегодня погибло множество бойцов, о чьем героизме никогда и никто не станет говорить. – Кер мрачно кивнул, потом робко спросил: – Какова цена нашей победы?