– Король обо всем узнает! – обещала Изабо.

На графе был самого модного покроя костюм из бархата сливового цвета с широчайшими рукавами в желтую и алую полоску. Рукава делали графа вдвое толще. На костюме была богатая вышивка и отделка из пуговиц и всевозможных цепей. В этом одеянии граф походил на восточного правителя. Он нервно передернул плечами и сказал:

– Теперь нам не видать золотых яичек! Казалось, жена его не слышит.

– Этой девчонке следует отомстить, – произнесла она так тихо, что казалось, разговаривала сама с собой. – Она должна страдать. Я смогу придумать ей страшные муки. – Графиня замолчала, а потом продолжила довольным голосом: – Ей нравится Годфри, и ей будет неприятно, когда мы отошлем его домой, сказав, что он страшный трус!

Граф не согласился с женой:

– Мальчишка мне сейчас нужен. В любом случае нам следует сильнее всего наказать Робина. Если бы ты смогла придумать, как ему отомстить за все!

Изабо тихо сказала:

– Я не позволю ему легко отделаться.

Граф упал в кресло и начал ворчать, глядя на стену:

– Он – мой брат, и поэтому я не могу желать ему смерти через повешение. Я не могу также желать, чтобы он стал нищим и просил подаяния. Я не могу проклинать зачавших его людей, потому что они – мои родители, хотя я уверен, что они где-то ошиблись, когда производили его на свет Божий. Но я был бы доволен, если бы королевский палач показал ему, как под мышки кладут горячие яйца или ломаются кости ног в «испанских башмаках»! Конечно, я не могу просить, чтобы он испытывал вечные мучения от гноящихся язв или несварения желудка. – У графа было живое воображение, и он продолжал перечислять мучения, которым мог бы подвергаться бедный Робин. – Я надеюсь, что он до конца дней своих будет вынужден питаться фаршем, засиженным мухами, а пить ему придется только прокисшее вино. Пусть святой Гатьен, святой патрон невинных душ, отвернется от него, когда наш милый Робин будет бродить по Парижу ночью. Пусть его сон будет постоянно прерываться кошмарами. Пусть…

– Я не собираюсь, подобно тебе, заниматься словоблудием, – заметила Изабо. – Меня интересует наказание, которое мы сможем применить к ним. – У графини изменился голос. Он стал низким, резким и неприятным. – Мы должны воспользоваться хотя бы этим. Я собираюсь сделать так, чтобы они получили по заслугам.

Граф совсем раскис и не смог продолжить разговор. Он поднялся с кресла и начал всхлипывать. Через минуту он вышел из комнаты.

Графиня продолжала сидеть за столом, глядя на свои руки, застывшие среди разбросанных кучек серебра. Потом она тоже встала и потребовала бумагу, чернила и перо. Изабо начала сочинять послания.

Она с трудом написала три записки, все они имели одинаковое содержание.

Это было приглашение срочно посетить ее, чтобы обсудить весьма важное дело. Записки были адресованы Гийому Гуффье, Прежану Кеннеди и Жанне де Вандом. В верхнем углу каждой записки графиня нацарапала слово «Срочно!» и подчеркнула его три раза.

– Мне кажется, что я нашла выход, – вслух сама себе сказала Изабо, – Я заставлю их страдать так, как не страдал до них никто!

Было время, когда считалось, особенно среди театралов, будто создается особая романтическая обстановка, если хорошенькая женщина по той или иной причине надевает мужской костюм. Это мнение ошибочное, и оно сразу развеивается, когда задумка воплощается в жизнь. Романтика пропадает, особенно если с переодеванием связаны волнения и разные беды.

Первые трудности возникли, когда Валери, д'Арлей и Хе-лион приблизились к воротам Сан-Мишель. Караульный лейтенант уже поднял руку, чтобы закрыть ворота на ночь.

Д’Арлей громко крикнул:

– Пожалуйста, один момент, господин лейтенант! – и стал рыться в карманах, чтобы найти соответствующие бумаги.

Караульный был небольшого росточка, в плаще с огромными пышными рукавами. Этот наряд делал его похожим на обезьянку в львиной шкуре. К счастью, он узнал д'Арлея.

– Господин д'Арлей? – воскликнул он, низко поклонившись. – Вы успели вовремя. Еще секунда – и… – он широко развел руками, – я бы не смог вам помочь. Скажите, это та самая сабля, с помощью которой вам удалось поразить де Лалэна?

Д’Арлей кивнул в знак согласия.

– Господин лейтенант, у меня нет другой сабли.

– Это ваши слуги?

Лейтенант небрежно посмотрел на бумаги д’Арлея, потом быстро оглядел две фигуры, находившиеся рядом со знаменитым рыцарем.

Затем он уставился на Валери, поднял вверх брови и придвинулся к д'Арлею.

– Когда вы сторожите ворота Парижа, – прошептал лейтенант, – вы иногда видите странные вещи, милорд д’Арлей. Сколько раз я видел прекрасные глазки, глядевшие из-за задернутых занавесок кареты, хотя мне говорили, что там никого нет! Мне встречались краснощекие создания, ехавшие в столицу за счастьем. Мимо меня проезжали закутанные до носа благородные леди, которые при проверке оказывались мужчинами с пышными бородами! Но… ха-ха-ха, господин д'Арлей! Как вам пришла в голову идея надеть на эти ножки лосины? Никто не поверит, что это мужчина, если… он будет таким же наблюдательным, как я… Тут сразу видны ножки хорошенькой женщины!

Когда путники услышали, как за ними захлопнулись ворота, д’Арлей склонился к Валери:

– Он сразу понял, что вы – не мужчина. Боюсь, нам придется столкнуться с массой трудностей. Даже эти ужасные одежды, которые достал для вас Хелион… Я должен извиниться за их убогость, но у меня не было времени заниматься этим. Мне надо было изучить пути подхода к вашей неприступной крепости. Так вот, даже эта одежда не может скрыть прелестное личико и стройные ножки.

– Если я встану, – сказала Валери, – плащ прикроет мне щиколотки, кроме того, я могу надеть повязку на глаз и еще измазать лицо. Но… разве это необходимо? Наверное, мне можно надеть приличную одежду теперь, когда мы благополучно выбрались из Парижа?

Д'Арлей отрицательно покачал головой:

– Король может пожелать преследовать вас. Конечно, это был бы абсурдный жест с его стороны, но уязвленная гордость – плохой советчик. Мы должны быстро следовать в Бурж, нам даже не удастся отдохнуть до тех пор, пока мы не будем вдали от Парижа. Дня три или четыре мы не будем останавливаться. Нам негде купить приличную одежду. Вы должны понимать: портной или торговец, который продаст вещи даме в мужском костюме, может навести на нас преследователей.

Валери все это не нравилось, но она была вынуждена молчать. Они ехали еще час, но начался дождь, и путники решили провести остаток ночи в придорожной таверне. Валери помогла Хелиону расседлать лошадей и вошла в ночлежный дом через заднюю дверь. Люди, сидевшие за столами в обшей комнате, не смогли разглядеть девушку, как это удалось лейтенанту у парижских ворот. Д’Арлей знал, что с рассветом в городе начнутся поиски, и решил встать как можно раньше.

Утром, когда д'Арлей и Хелион торопливо одевались при тусклом свете свечи, в дверь тихо постучали. Д’Арлей понял, что это Валери, и пригласил ее войти, но девушка только слегка приоткрыла дверь.

– Простите меня за вторжение, но… у меня возникли трудности.

Д’Арлей застегнул рубашку, проверил, чтобы Хелион тоже был в приличном виде, и предложил:

– Войдите и расскажите нам, что стряслось.

– Я не могу этого сделать, сударь. Я… я не совсем одета. Вчера, когда я одевалась, то не совсем поняла, для чего нужны некоторые детали туалета. Тогда у меня не было времени, чтобы задавать вопросы, и я оделась кое-как. Но потом, посмотрев внимательно, как одеты вы, я поняла, что надо посоветоваться с вами.

– Мне кажется, я понял, какие у вас трудности, – улыбаясь, заметил д'Арлей. Он пытался говорить абсолютно серьезно. – Пояс вы должны надевать на голое тело или поверх рубашки. У вас есть пояс?

– Да, сударь. Он у меня в руках.

– Вы обратили внимание, что по краю пояса идут дюжина или больше дырочек?