На взгляд О'Мары, если уж доктор Сердаль и напоминал кого-то внешне, то кельгианина, да и то смутно. Гусеницеподобное туловище цеммеканина было короче, тяжелее и шире, а вместо множества лапок было снабжено десятью широкими полукруглыми полосами утолщенных мышц, лежащих вдоль нижней поверхности. Шерсть у него была длинная, неподвижная, черная со стальным отливом, а не серебристая. Четыре руки, расположенные чуть ниже крупной округлой головы, были отогнуты назад и тянулись до середины туловища. Руки были черные и казались непропорционально тонкими, поскольку были лишены шерсти. На лице цеммеканина шерсть росла той же длины, что и на туловище, поэтому выделялись только большие черные глаза. Когда Сердаль говорил, становилась видна ротовая полость и зубы – зубы у него тоже были черные-пречерные. По сведениям, изложенным в файлах библиотечного компьютера, для такой окраски тела имелись веские причины эволюционного толка, но О'Маре казалось, что Сердаль словно бы поглощает все освещение кабинета, будто органическая черная дыра.

О'Мара решил принять цеммеканина не в новом огромном кабинете администратора, а в Отделении Психологии. Для этого у него было три причины. Откровенная демонстрация этого нового роскошного рабочего места была бы пустой тратой времени и проявлением некоторой жестокости к соискателю, если бы того затем пришлось отвергнуть. Обучающие записи и психофайлы, которые могли потребоваться О'Маре, хранились в его старом кабинете. Кроме того, не исключалось, что Сердаль одинаково неловко будет чувствовать себя и в том, и в другом кабинете, пока эксплуатационники не позаботятся о закупке или изготовлении какой-нибудь цеммеканской мебели.

О'Мара пытался представить себе, как бы повел себя в этой ситуации его предшественник Крейторн. Он старался не забыть и обо всех советах по поводу поведения администратора на собеседовании с высокопоставленным соискателем, которые ему надавали Торннастор, Скемптон, Приликла и даже юнец Конвей. О'Мара по-прежнему считал его юнцом, хотя у Конвея уже были тронуты сединой виски. Он вдохнул поглубже и заставил давно не тренированные лицевые мышцы изобразить приятное выражение. Не исключалось, что невзирая на эти недюжинные усилия со стороны О'Мары, его собеседник мог и не понять, что таковое выражение лица у землян считается приятным.

– Я – Главный психолог и администратор О'Мара, – быстро проговорил он, указал кивками налево и направо и продолжал:

– А это – мои ассистенты – наш больничный священник и в прошлом хирург-капитан Лиорен с планеты Тарла и бывшая хирург-целительница воинов с Соммарадвы Ча Трат. Мой старший ассистент, лейтенант Брейтвейт, работает в приемной. Он осуществляет мониторинг нашего собеседования и может время от времени что-то комментировать или задавать вопросы. Беседа наша будет носить неформальный характер, вы можете говорить совершенно свободно и прерывать меня в любой момент.

Пока это все, что вам нужно знать о нас, – с улыбкой закончил вступительную речь О'Мара. – А вот нам о вас нужно знать положительно все. Прошу вас, говорите.

Передняя часть туловища доктора Сердаля покоилась в люльке, предназначенной для мельфиан, и была приподнята так, чтобы цеммеканину было удобнее общаться с интервьюерами. Несколько секунд Сердаль не сводил с О'Мары блестящих черных глаз. Затем в трансляторы полились негромкие гортанные звуки его родной речи.

– Сначала обследование и вопросы, – заявил он. – Я прохожу собеседование как соискатель самого высокого поста в этом учреждении, как и предполагалось, с лицом, временно исполняющим обязанности администратора. Но почему собеседование со мной должно происходить в присутствии подчиненных? Я полагал, что пост администратора предполагает абсолютный авторитет и полную ответственность за принятие решений. Неужели этот авторитет и эта власть не полны и не абсолютны? Неужели должность администратора в действительности являет собой коллектив? Или просто-напросто нынешний временно исполняющий обязанности нуждается в некоей форме моральной поддержки?

Ча Трат издала непереводимый звук, Лиорен развернул к Сердалю все четыре глаза, О'Мара крепко сжал губы, дабы удержаться от словесного взрыва. «Пожалуй, – решил он, – цеммекане гораздо больше похожи на кельгиан, чем я думал». Сердалю, казалось, совершенно незнакомы такие понятия, как такт, дипломатичность и даже элементарное уважение к властям. Первым заговорил падре, которому, видимо, пришли в голову такие же мысли.

– Сведения, которые я приобрел, изучая материалы о цеммеканах, собранные в нашей библиотеке, не указывают на то, что вы принадлежите к виду, отличающемуся вопиющей невежливостью, – сказал Лиорен. – Вы желаете меня поправить или как-то прокомментировать мое высказывание?

Сердаль не слишком охотно, как заметил О'Мара, переключил внимание на Лиорена. Он сказал:

– Я понимаю и порой ценю учтивое поведение. Но по сути своей вежливость представляет собой социальный смазочный материал, который сглаживает, но чаще всего просто скрывает грубую поверхность межличностных контактов, которые могут впоследствии перерасти в конфликт. Несомненно, в будущем встретятся случаи, когда более мягкий и нежный контакт будет рекомендуемой формой терапии. Однако во время данного собеседования, полагаю, полные и честные ответы на вопросы принесут мне больше пользы в дальнейшем, чем притворная учтивость и покорность. Полагаю, я здесь не для того, чтобы попусту тратить время.

Из динамика настольного коммуникатора послышалось тактичное покашливание Брейтвейта. Лейтенант поинтересовался:

– Не изучил ли кандидат в процессе подготовки к данному собеседованию устные свидетельства относительно сходных характеристик администратора О'Мары и не взял ли эти сведения на вооружение в надежде на то, что подражание манерам временно исполняющего обязанности администратора повысит его шансы получить эту должность?

– Естественно, – без обиняков ответил Сердаль.

О'Мара уже не злился, но решил помолчать, поскольку все вопросы, которые он хотел задать Сердалю, пока задавали его подчиненные. А Сердаль, на взгляд О'Мары, довольно сносно держался.

– Доктор Сердаль, – подала голос Ча Трат, – поскольку вам в течение длительного срока придется быть единственным цеммеканином в госпитале, все пациенты и сотрудники, с которыми вам придется иметь дело, будут представителями иных видов. Каково число пациентов иных видов вам довелось лечить?

– Прежде чем я отвечу на этот вопрос, – сказал Сердаль, – вы должны понять, что я состоял в штате самой крупной одновидовой цеммеканской больницы, в которой также существует небольшое отделение неотложной помощи. Туда поступают представители видов, которым доступны космические перелеты, их доставляют из ближайшего космопорта. У нас не было палат для хлоро– и метанодышащих пациентов и более экзотичных видов. На моем счету лечение пятерых пациентов. Двое из них были мною оперированы с помощью мнемограмм, а трое прошли курс психотерапии.

– Нас интересуют последние три случая, – сказала Ча Трат. Даже не спросив хотя бы взглядом разрешения у О'Мары, она продолжала опрос:

– Могли бы вы сообщить нам клинические подробности? Достаточно краткого описания.

«Ча Трат просто упивается этим собеседованием», – подумал О'Мара. Будучи хирургом-целительницей воинов, в соммарадванской медицинской иерархии она стояла, пожалуй что, выше, чем цеммеканский соискатель у себя на родине, и теперь дала волю своим чувствам. Сам же О'Мара продолжал хранить молчание.

– Первый пациент – мельфианин, пострадавший при космической аварии, – отозвался Сердаль. Отвечал он как бы Ча Трат, но смотрел при этом исключительно на O'Mapy. – Его конечности были надломлены для того, чтобы он мог поместиться в тесный спасательный аппарат, не приспособленный для представителей его вида. Мой коллега ликвидировал травмы, но как только пациент обрел частичную подвижность, он неоднократно предпринимал попытки убежать из палаты. Эмоциональное расстройство было настолько ярко выраженным, что пациент даже не в состоянии был сообщить нам, что с ним. Я решил, что наша цеммеканская палата, которая по причинам физиологического характера мала, имеет низкие потолки и по мельфианским меркам тесновата, является тем фактором, который и вызвал расстройство психики у нашего пациента, который не так давно перенес вынужденное пребывание в тесном и непригодном для его физиологии спасательном аппарате. Я распорядился перенести лечебную раму и всю аппаратуру, предназначенную для лечения пациента, на открытое пространство, лишенное деревьев, в нашем больничном парке. Через несколько недель пациент полностью выздоровел и избавился как от последствий перенесенных травм, так и от сопутствующей маниакальной клаустрофобии, и был выписан.