– Расскажите мне, какого именно рода помощь вам требуется. Начните с меня.

Брейтвейт облегченно вздохнул и торопливо проговорил:

– Прежде всего мне бы хотелось попросить вас о том, чтобы вы открыли мне психопрофиль Сердаля, а еще лучше – чтобы вы обсудили со мной его содержание. На основании собеседования и в процессе нескольких последующих бесед с Сердалем у меня сложилось впечатление о том, что у него устойчивый, уравновешенный тип личности – ну разве что он немного себялюбив...

– Хотите сказать – зазнайка, – уточнил О'Мара.

– ...и мне казалось, что он без труда адаптируется к множеству представителей разных видов, – продолжал Брейтвейт. – За последние несколько дней, с тех пор, как я поручил ему пациента Туннекиса по его же собственной просьбе, у Сердаля начали отмечаться выраженные изменения как в профессиональной, так и в социальной манере. Налицо также и явные признаки прогрессирующей ксенофобии. Такое поведение совершенно нехарактерно в свете того, что мне известно о типе личности Сердаля. Я провел деликатные беседы и выяснил, что все те, с кем в последнее время контактировал Сердаль, также отмечают в его характере перемены к худшему. Некоторые и вообще невзлюбили его настолько, что с трудом заставляют себя с ним разговаривать, и у них тоже проявляются признаки ксенофобии, хотя и менее интенсивные.

Я знаю, что психические нарушения не контагиозны, – быстро продолжал Брейтвейт, – независимо от того, кто является источником этой «инфекции» – пациент Туннекис или доктор Сердаль. Однако Туннекис в этой истории – единственный объединяющий фактор, поскольку перемены в поведении отмечаются только у доктора Сердаля и персонала послеоперационной палаты. Как бы ни нелепо звучала моя идея, первым делом следует исключить мысль о психическом инфицировании. Может быть, потом мне удастся ухватиться за какую-нибудь менее дурацкую соломинку. – Лейтенант вдохнул поглубже и продолжал:

– У подобного поведения Сердаля может быть и совсем простое объяснение. Может быть, пациент Туннекис визуально напоминает кого-то или что-то, что в прошлом вызвало у Сердаля глубоко укоренившуюся фобию, а может быть, в процессе психотерапии пациент рассказал Сердалю что-то такое о себе, что спровоцировало эту резкую фобическую реакцию. Вот почему я хотел бы взглянуть на его психопрофиль.

О'Мара кивнул, нажал несколько клавиш на компьютерной клавиатуре и развернул монитор так, чтобы дисплей был виден им обоим.

– Двигайтесь поближе, лейтенант, – сказал он. – Чувствуйте себя как дома.

Не подавая виду, О'Мара изучал информацию на дисплее с таким же пристальным интересом, как и Брейтвейт. Посмотрев психопрофиль Сердаля, лейтенант вздохнул, откинулся на спинку стула и покачал головой. О'Мара снизошел до едва заметного сочувствия.

– Мне очень жаль, лейтенант, – сказал он, – но перед нами психопрофиль психически здорового, уравновешенного и начисто лишенного ксенофобических реакций существа.

Брейтвейт снова покачал головой – на сей раз упрямо.

– Но, сэр, сейчас психопрофиль Сердаля выглядит совсем не так. Вот почему мне хотелось бы, чтобы Приликла провел исследование эмоционального излучения всех, кто меня беспокоит, начиная с Сердаля и Туннекиса. Кроме того, мне хотелось бы подробно ознакомиться с тем, что за операция была проведена пациенту, и если процедура была такова, что могла вызвать нечто более серьезное, чем банальную послеоперационную депрессию, мне хотелось бы знать, почему мы не были об этом оповещены. Я выяснил, что операция была тонкая и что Торннастор и Конвей настояли на том, чтобы делали ее они сами. Я уверен: что-то всерьез не так, но что именно – пока не знаю. Двое наших лучших диагностов имеют обыкновение давать ответы на самые необычные вопросы. Может быть, они и теперь сумеют на них ответить, хотя бы для того, чтобы сказать мне, что я валяю дурака... – Он растерялся и на миг стал прежним, не уверенным в себе Брейтвейтом. – ...что вполне вероятно, – добавил он.

– Возможно, лейтенант, а не вероятно, – уточнил О'Мара, развернул к себе монитор, нажал клавишу на панели коммуникатора и, когда ему ответили из приемной, распорядился:

– Торннастора, Конвея и Приликлу быстро ко мне... Нет, погодите, сейчас я перефразирую... – Он еле слышно сказал Брейтвейту:

– Проклятие, лейтенант, я все время забываю о том, что я теперь администратор и что мне надо обзавестись вежливостью и хорошими манерами, приличествующими этому посту. Прошу вас, – намного более мягко проговорил он в микрофон коммуникатора, – разыщите диагностов Торннастора и Конвея и Старшего врача Приликлу, свяжитесь с ними, передайте им мои наилучшие пожелания и попросите их как можно скорее зайти в кабинет администратора О'Мары.

Брейтвейт улыбнулся.

– Сэр, – отметил он, – у меня бы такой парафраз вряд ли получился лучше.

О'Мара проигнорировал этот комплимент и сказал:

– Вы уходить не вздумайте, лейтенант. Я вовсе не желаю пересказывать ваши подозрения этой троице и выглядеть полным идиотом. Понимаю, вы не знаете, что происходит, но пока они не пришли, вы должны объяснить мне, что вы обо всем этом думаете.

На языке обитателей этой планеты она называлась «Керм», что, собственно, и означало как в письменной, так и в устной речи – «планета». Письменной и устной речью кермиане пользовались нечасто, но масштабы их телепатического излучения ограничивались общением с себе подобными. Это излучение они не распространяли на входящих с ними в контакт представителей видов, владеющих техникой для космических полетов, в том числе – и на служащих Корпуса Мониторов, которые, с согласия кермиан, разместили на их планете культурно-исследовательский центр. Согласие на его размещение кермиане дали, но настояли на том, чтобы он находился в необитаемой области. Дело в том, что особи этого вида на близком расстоянии улавливали мысли любых существ, и это вызывало у них постоянное, крайне неприятное нарушение психической устойчивости. В результате база пребывала в состоянии добровольного ментального карантина, и все общение с кермианами осуществлялось по звуковым и видеоканалам.

Физиологическая классификация кермиан обозначалась аббревиатурой ВБГМ. Первая буква – "В" означала наличие телепатического дара у существ, во всем остальном обычных теплокровных кислорододышащих. Масса тела у кермианина равнялась приблизительно массе тела взрослого землянина, но только это, кроме, конечно, высокого развития интеллекта, у них и было общее. Внешне они напоминали огромных темно-коричневых слизней, которые передвигались с помощью разросшихся мышц нижней поверхности тела. На макушках у кермиан росли три коротких стебелька, каждый из которых заканчивался четырьмя пальцами. Они были начисто лишены природных средств нападения и защиты.

Этот вид добрался до вершины древа эволюции исключительно за счет использования телепатического дара, который применяли как для того, чтобы избегать опасности, так и для того, чтобы ее создавать для их естественных врагов, дабы те, в свою очередь, избегали их. Будучи слишком слабыми для драк и слишком медлительными для бегства, кермиане научились управлять мышлением хищников, которые представляли для них непосредственную угрозу. Умели они и натравливать хищников друг на друга, и исчезать с мыслительной и сенсорной карты врагов. Со временем кермиане расширили границы своего влияния и стали заставлять былых врагов работать на них. Они сохраняли сбалансированную экологию, флору и фауну своей планеты и в конце концов взяли под свою защиту братьев своих меньших, с помощью которых достигли нынешнего уровня цивилизации.

Диагност Конвей, излагавший краткий экскурс в историю кермианской культуры, на миг умолк и обвел взглядом О'Мару, Брейтвейта, Торннастора, Приликлу, после чего вновь посмотрел на О'Мару. Когда он заговорил вновь, в голосе его зазвучали озабоченные нотки.

– Медицинская наука на Керме пребывает в зачаточном состоянии, – сказал он. – В тех случаях, когда возникают состояния, угрожающие жизни, тамошние доктора мало чем могут помочь пациентам, помимо ментального утешения. В телепатическом сообществе не может быть тайн между врачом и пациентом, а это означает не только невозможность утаить плохие новости, но и неизбежность ощущения врачом страданий пациента. В этом плане кермиане очень похожи на тельфиан ВТХМ. Как и у них, умирающий кермианин по доброй воле избирает отшельничество и уносит себя вместе со своей болью и страданиями за пределы телепатической достигаемости своих сородичей, дабы те не делили с ним ужасы предсмертной агонии.