Она хотела, было опять что-нибудь солгать, но чувство юмора взяло верх, и она звонко рассмеялась:

— Конечно, я помню его.

— Не слишком ли он молод, чтобы стать вашим супругом?

— Том выглядит моложе своих лет. Да и к тому же цыгане вступают в брак рано.

— Тем не менее, вам до сих пор удавалось избегать брачных уз.

— Я же говорила, я — приемная.

— Да, помню. — Он искоса посмотрел на нее. — Интересно, чему в ваших рассказах можно верить?

— Всему или ничему, милорд. — Блейз озорно тряхнула головой. — Для меня это не имеет значения. — Она говорила правду. Для Блейз было важно только, чтобы Джулиан ке узнал, кто она. Пока она придерживается своей выдумки, все будет хорошо. Она была уверена, что здесь, в таборе, может не опасаться разоблачения. Цыгане, как дети, любят забавляться. Они охотно помогут ей разыграть заезжего щеголя и выдать себя за одну из них, скрыть, что на самом деле она — мисс Сент-Джеймс. Но будет ли благоразумно с ее стороны испытывать судьбу и дальше, оставаясь в его обществе? Она встала и стряхнула пыль с юбки. — Мне пора идти, чтобы помочь приготовить ужин.

— Прошу прощения, что не поднимаюсь. — Джулиан опять сел. — Моя нога…

— Да-да, я понимаю. — У нее самой ноги затекли от долгого стояния на коленях. — Прошу вас; не беспокойтесь обо мне. Можете поверить, я говорю искренне, — с улыбкой добавила девушка.

Джулиан взглядом проводил Блейз — он был не в силах оторвать от нее глаз. Ее роскошные черные волосы, прикрытые платком, рассыпались почти до самых округлых, покачивающихся бедер… Но здесь его разум восстал. Поношенное, плохо сшитое платье на ней откровенно оскорбляло ее природные изящество и женственность. Он прищурил глаза, мысленно скидывая с нее убогое платье, одевая… и вновь раздевая ее. Он представил ее прелестное тело, открытое его взору… рубины, алеющие на белоснежной коже шеи… полную, упругую грудь с розовыми сосками, жаждущими его прикосновения… темный треугольник внизу живота, скрывающий доступ к неземному блаженству!

Игра воображения необычайно возбудила его. Джулиан откинулся на одеяло, осторожно вытянул ноги, радуясь последним лучам вечернего солнца. Они согрели его, успокоили боль в мышцах, но охладить разгоряченную кровь или усмирить чувственные фантазии не смогли. Он хочет эту колдунью. И она будет принадлежать ему. Он сделает все, что в его силах. Без похищения и насилия он добьется, чтобы она принадлежала ему.

Джулиан не сомневался, что эта задача ему вполне по плечу. Он верил в свое мужское чутье и понимал, что у него нет причины ревновать ее к Миклошу. Надо признать, цыганский вожак — красивый смуглый дьявол, но он, по меньшей мере в два раза старше Блейз, к тому же женат, и у него большая семья. Джулиан заметил, Миклош обращается с Блейз, как с младшей сестрой. Подросток Томми ему тоже не соперник. Она утверждала, будто он — ее суженый, но блестящие глаза, наполненные тайным весельем, когда она говорила об этом, и беззаботный смех заставили Джулиана думать иначе.

Однако все это его уже почти не волновало. Каковы бы ни были ее отношения с цыганами, хотя само по себе это весьма любопытно, для него они теперь не имеют значения. Он знает, как добиться своего, он испытает на ней свои неотразимые чары. Очень скоро эта девушка с фиалковыми глазами поймет, как слаба ее защита, если Джулиан Морроу, шестой виконт Линден, бывший кавалерист ее величества принял решение добиться успеха.

Потрескивание цыганских костров… едкий запах дыма, смешивающийся с ароматом жаркого… громкий веселый мужской смех… Табор стекался к кострам на ужин.

Джулиан поддался прелести цыганской жизни, но одновременно с этим испытал и острое разочарование. Цыганки ели отдельно от мужчин и присоединились к ним только после того, как была вымыта вся посуда и уложены спать по палаткам малолетние дети. Прошли томительные минуты ожидания, прежде чем он снова увидел свою колдунью.

— У нас простая посуда, милорд, — извинился Миклош, когда его жена Исадора подала лорду Линдену ужин в деревянной миске и деревянную ложку.

Джулиан смирился с неизбежным ожиданием, с улыбкой наклонился вперед и любезно принял ужин.

— Я привык к простой посуде, — солгал он. — Я ведь бывший солдат. — Он не стал вдаваться в подробности и рассказывать, что рацион кавалерийских офицеров зачастую был весьма изысканным. Джулиан попробовал жаркого и одобрительно закрыл глаза. — Превосходно, — совершенно искренне похвалил он. Бруно поймал несколько кроликов, и теперь от запаха жаркого с луком и картошкой действительно текли слюнки.

За ужином шел неторопливый общий разговор. Джулиан делал вид, что внимательно слушает, но с трудом сдерживал нетерпение. Мысли его все время возвращались к смеющейся чаровнице с сияющими фиалковыми глазами и черными, как смоль, локонами.

Незаметно подкралась ночь. Постепенно к кострам стали подтягиваться женщины. Джулиан просто сгорал от нетерпения, когда, наконец появилась Блейз. Глазами она отыскала его в толпе, он притягивал ее против воли. На секунду их взгляды встретились. И в то самое мгновение, когда это случилось, желание охватило его, как голод охватывает желудок, тянущий, мучительный голод, от которого становится больно не меньше, чем от ран. Желание было настолько сильным, что у него перехватило дыхание.

Блейз переоделась в цыганское платье: на ней была ярко-желтая блузка, украшенная по рукавам широкой вышивкой и стянутая шнурком на шее, слишком скромная, с его точки зрения; синий бархатный корсет обнимал тонкую талию; темно-зеленая шаль прикрывала изящные плечики от зябкого ночного воздуха; ярко-красная юбка волнами оборок закрывала ноги; красно-черное ожерелье скользнуло в ложбинку меж высоких упругих грудей; золотые сережки ласкали ей щеки всякий раз, когда Блейз поворачивала голову. Длинные черные волосы были красиво уложены в замысловатую прическу по цыганской моде, хотя Джулиан предпочел бы, чтобы они свободно спадали с плеч.

Но не яркий наряд и несколько необычная прическа привлекали Джулиана, его влекла сама девушка. Ее шелковая кожа матово отсвечивала в отблесках пламени, а аметистовые глаза стали еще темнее. После того как зашло солнце, она превратилась в пылкое, сладостное творение ночи.

Джулиан почувствовал, как внезапно напряглась его плоть. В мыслях у него царило одно простое и властное желание — подхватить эту соблазнительную цыганку на руки и поскорее унести ее отсюда в ночную тьму, подальше от шума толпы и отсветов костров, туда, где они остались бы вдвоем, где он смог бы медленно, одну за другой, снять с нее все одежды и насладиться спрятанным под ними нежным хрупким телом, зарыться лицом в море смоляных волос, где они смогли бы отдаться друг другу и обрести радость.

Но, разумеется, это было совершенно невозможно. Их окружала шумная, веселая толпа, которая, он был уверен, не потерпела бы, чтобы незнакомец, пусть даже и высокородный, посягнул на кого-то из табора.

Он надеялся, что Блейз сама подойдет к нему, присядет рядом и позволит почувствовать свою близость, но она, казалось, намеренно избегала его. Она села далеко от него, с противоположной стороны костра, подтянула к лицу колени и так же, как другие женщины, расправила юбку.

— А теперь, — объявил Миклош больше для своего знатного гостя, — мы послушаем рассказы. Держу пари, милорд, ничего подобного вам ранее слышать не приходилось.

Джулиан с трудом оторвал взгляд от Блейз и вежливо улыбнулся, когда один из цыган постарше выступил вперед.

Рассказы оказались весьма занимательными. Это были памятные истории, приукрашенные невероятными подвигами, в достоверности которых клялись рассказчики, энергично жестикулируя руками и стуча себя в грудь. Усилием воли Джулиан заставлял себя слушать рассказчиков, а не смотреть пристально на Блейз по другую сторону костра. Однако отвести от нее глаз он был не в силах, как не в силах был избавиться от фантазий, которые горячили кровь и держали в напряжении его плоть.